***

«Я ведь знал, что однажды это случится, — бессвязно думал я, шлепая по противной коричневой слякоти. — Почему я тогда так удивлен?»

Люди, словно муравьи, неслись по улицам, прикрываясь зонтами и постоянно поглядывая на дисплеи телефонов или дорогие часы, украшавшие запястья. Я проталкивался сквозь эту толпу: мне просто было необходимо выйти подышать, поэтому нехватка продуктов пришлась как нельзя кстати. Теперь у меня было оправдание моему желанию покинуть квартиру. Зеленый светофор замигал с характерными механическими щелчками, и я остановился, балансируя на краю тротуара. Мимо пронеслась машина, обрызгивая пешеходов грязью. Я незаметно поднял ладонь, останавливая воду в воздухе, резко опустил пальцы вниз — капли упали на асфальт.

— Мама, смотри! — я повернулся на звук.

Маленький мальчик, вцепившись в руку изнеможенной женщины, указывал на меня пальцем, удивленно рассматривая. Я бегло улыбнулся, накинул капюшон и ушел прочь от перехода. Ребенок смотрел мне вслед, продолжая тянуть мать за рукав пальто, но та, не обращая внимания на сына, торопилась перейти дорогу.

Александровский парк был совершенно пуст, несмотря на то, что осенние каникулы были в самом разгаре. Я упал на одну из скамеек вокруг фонтана, покрытых когда-то белой облупившейся краской. В черных ветвях, сквозь которые небо казалось церковной мозаикой, шумел ветер, приносимый с Финского залива. Меня не беспокоило, что кто-то увидел, как я использовал магию, тем более это был всего лишь маленький мальчик. Из всех обычных людей только дети иногда видят правду: клыки вампиров, острые уши фейри, хвосты русалок или даже магию стражей. Взрослые, даже если и заметят что-то подобное, объяснят это событие каким-нибудь пустяком: показалось, а может, ветер, фокус… Поэтому такая мелочь сейчас ушла на второй план, оставляя меня наедине со словами бабушки. У меня было время до последней проверки, чуть меньше двух месяцев. Потом все будет окончательно уничтожено, а я и слова против не смогу сказать, я не пойду против Совета, Кетерния мне не позволит. Я устало прикрыл глаза и вцепился руками в деревянную рейку.

«Почему все всегда идет против нас? Почему мы просто не можем жить, не обращая внимания на других? — бессмысленно думал я: ответов мне никто не даст. — Сегодня я расскажу чертовке о предложении. Интересно, что она скажет?»

Я разжал кулаки, чувствуя себя бессильным, слабым, ничтожным человеком. Скамейку покрыл серебристый иней, сползавший на землю около моих ног. Я изнуренно наклонил голову, уставившись на свои руки, слегка покрасневшие от мороза. Каждая царапина несла за собой маленькую историю. Вот эту я получил, когда упал с дерева, за эту нужно благодарить ржавый гвоздь, а эта парочка доказывала, что не стоит учиться магии атак без взрослых. Я тяжело вздохнул — белое облачко растворилось в прозрачном воздухе. Пара голубей слетела на мраморный парапет неработающего фонтана. Они, нахохлив серые перья, медленно шли по промерзшему камню.

«А если она скажет, что пришло время отпустить?» — пришло мне в голову.

Я отмахнулся от назойливой мысли, пытаясь себя убедить, что Кетерния никогда так не сделает. Я знал, что она любит меня.

«Но ведь она сама сказала, что готова отдать все, чтобы ты стал лидером стражей», — противный голос разума не унимался.

Я, раздраженно рыкнув, закрыл глаза руками, заставляя себя забыть обо всем. Я не видел, как улетели голуби, испуганные льдом, разрастающимся по деревьям и безжизненному фонтану; как ветер с остервенением поднимал снег с земли, поднимал метель; как темнели тучи, а затем пошел снегопад, спрятавший все вокруг под своей пустой белизной.

***

Зимний вечер окутал город совсем рано, поэтому, когда загорелись фонари, я открыл глаза и медленно поплелся домой, не желая заставлять ее волноваться обо мне. Моя одежда насквозь промокла.

«Не стоило колдовать», — расстроенно подумал я, когда поднимался по лестнице в подъезде.

Я быстро повернул ключ и прошел в прихожую. Раздевшись и оставив обувь сушиться, я проследовал в гостиную, освещенную приглушенным светом единственной лампы, стоявшей около дивана. Кетерния лежала, укрывшись пушистым пледом. У нее на лице лежала книга «Гордость и предубеждение». Я осторожно направился к лестнице, не желая ее разбудить.

— Привет, где был? — глухо спросила она, приподнимая том.

Я остановился и взглянул на нее.

— За молоком ходил, — я неряшливо пожал плечами.

— Мм. И где оно? — стражница с любопытством приподняла бровь.

— Не купил, — отметил я свой промах.

Кетерния рассмеялась, прищурив глаза.

— Тебе стоит пойти принять душ, а я пока высушу одежду и приготовлю что-нибудь поесть, — приказала чертовка, вставая.

Кетерния подошла ко мне, поправив неряшливый пучок, завязанный на затылке. От нее приятно пахло кофе и цветами; я замер, разглядывая ее лицо. Она неуверенно улыбнулась, не зная, с чем связано мое загадочное поведение.

— Все хорошо? — тихо спросила она, положив руку мне на плечо.

Я мгновенно притянул ее к себе, обнимая. Я вцепился в нее с такой силой, будто боялся, что она могла исчезнуть. Капли со звоном падали на пол. Чертовка обняла меня в ответ, уткнувшись лицом в грудь. Я вдыхал запах ее волос, упиваясь моментом. Стражница слегка сжала кулаки, скомкав мою насквозь мокрую футболку, облепившую спину — облачко тепла объяло нас, ласково согревая закоченевшие пальцы. Я поцеловал Кетернию в лоб и отстранился.

— Спасибо, — прошептал я и, взяв ее за руку, пошел с ней наверх.

Я рывком открыл дверь в комнату и провел ее внутрь. Я ничего не говорил, не желая разрушать приятную тишину, царившую в квартире. Я быстро скинул футболку и швырнул ее на пол, чертовка слегка зарделась и отвернулась, стараясь не смотреть на меня.

«Забавно», — промелькнуло у меня в голове, пока я расстегивал штаны.

— Мне обязательно при этом присутствовать? — с издевкой спросила она, прожигая меня своими золотыми глазами.

Я хотел сказать, что обязательно, но передумал.

— Найди, пожалуйста, мне какую-нибудь чистую одежду, — попросил я, скинув джинсы и стягивая носки.

Кетерния кивнула и повернулась к шкафу, усиленно роясь в моих немногочисленных вещах. Я зашел в ванную и включил воду. Я знал, что лучше было бы помыться под горячим душем, но холодный в данной ситуации подошел бы как нельзя лучше. Я залез в ванную и поймал на ладони несколько ледяных капель.

— Куда тебе положить одежду? — спросила Кетерния, нерешительно зайдя в комнату.

Я выглянул из-за занавески, задорно посмотрев на чертовку, мявшуюся около двери. Я указал рукой на тумбу около раковины, занавеска отодвинулась слегка больше, чем я рассчитывал. Меня обдало кипятком, когда Кетерния вылетела из ванной, хлопнув дверью. Я рассмеялся, понимая, что веду себя глупо: даже ради душевного спокойствия не стоило дразнить чертовку.

Выйдя из душа, я спустился на кухню, где для меня был сделан жалкий бутерброд и чашка чая.

— Всю душу вложила, — кинула Кетерния, выглядывая из-за книжки.

— Вижу, — я улыбнулся и принялся за еду. — Спасибо.

Девушка кивнула.

— Итак, куда ты сегодня ходила? — поинтересовался я после пары минут напряженного молчания.

Стражница отложила книгу и положила голову на руку, внимательно рассматривая меня.

— Сходила домой, взяла вещи, которые забыла в прошлый раз, — сухо ответила она.

— Как тетя?

— Я ее не встретила, она была на работе, — пояснила чертовка. — Но это и к лучшему: тетя считает, что меня отправили учиться за границу.

Я приподнял бровь в немом вопросе.

— В Норвегию, — Кетерния очаровательно улыбнулась.

Казалось, ее не волновало, что она обманывала свою тетю, хотя, она ведь разрешила бабушке стереть память родственницы о Бостоне.

— Чего принесла? — спросил я, отхлебнув теплого чая.

«Идеальной температуры», — рассеянно отметил я.

— Да, всякую мелочь: накидку русалок и твой подарок, — ответила она и поднялась из-за стола, чтобы убрать грязную посуду.