Ракансор смотрел на Согнера, а тот смотрел на императора. Оба выглядели спокойными. Внешне.

– Я не буду брать с вас клятв верности. Вы уже клялись. Я не буду просить или требовать. Я говорю вам – настало время, когда решается судьба империи. И пока вы вместе, она будет жить. Не дайте Скратису погибнуть. Сидите! – Ракансор остановил вскочивших было сановников. – И запомните! Все, что здесь сказано, не должно выйти за стены зала. Это все. Идите. Согнер, ты останешься.

У дверей зала Бескор и Вудеер пропустили Гратара вперед. Тот склонил голову, благодаря, и вышел первым. Ракансор ободрительно посмотрел на них. Советники приняли новый расклад сил, а Гратар помнил о скромности.

Когда все вышли, Ракансор жестом поманил Согнера.

– Ну, доволен?

– Если доволен мэор император, – с поклоном ответил Согнер.

– Без церемоний, Согнер. Ты хотел быть регентом. Я знаю.

– Ваше…

Ракансор стукнул кулаком по подлокотнику.

– Не ври! Яфей, я знаю тебя много лет. Знаю, когда ты врешь и когда юлишь. Знаю, чего ты хочешь, даже если ты молчишь. Ты мог обмануть кого угодно в империи, но только не меня.

Согнер поспешил склонить голову.

– Смотри в глаза!

Согнер не посмел ослушаться.

– Яфей! Ты взлетел так высоко, как может взлететь умный и умелый человек. Ты правишь империей вместе со мной. Но не сидишь на троне. Хочешь его получить?

– Никогда, мэор император! – гордо вскинул голову Согнер. – Даже по твоему приказу!

Ракансор прищурился. Согнер хамит, но… говорит правду.

– Твоя власть, твое влияние останутся прежними. Ты даже получишь больше. Ибо молодому регенту будет нужна твоя помощь. И он не заносчивый дурак, о чем ты прекрасно знаешь.

– Знаю, Ваше Богоподобие.

Император усмехнулся.

– Дарую тебе право наедине называть меня просто император и на «ты». До самой моей смерти!

Согнер вдруг тоже усмехнулся.

– Благодарю, император. Гратар – достойный кандидат в правители. Он учился у тебя… и у меня.

– Так помоги ему спасти империю. Сейчас, когда враги нас окружают, когда топчут наши земли. Помоги ему, Яфей. Не ради него. Ради Скратиса. Скратис не заслужил такой участи.

Согнер посмотрел императору в глаза, отметил вернувшуюся на лицо бледность, вдруг встал на колено и склонил голову. Глухо, но внятно произнес:

– Клянусь. До самой моей смерти.

Самая моя любимая вахта – «собачья». Это когда под утро воешь на луну… мысленно. Спать охота – хоть застрелись. Хорошо, если ходить можно, лицо водичкой обмыть. А кто в лёжке, вот тому хреново. Хоть спички в глаза втыкай, но дрыхнуть не моги.

А вот сегодня «собачье» бдение шло легко. То ли вечером выспался, то ли нервы еще крутят. И свобода передвижения полная. Только ходить неохота. Так что я сидел, гонял всякие мыслишки, пил холодный отвар трав с вином и слушал дружное сопение боевых братьев.

Сопели они за стеной, причем слабенько так. Витька утробно булькал через два вдоха на третий, Артем иногда выдавал руладу, но тут же смолкал. Кайф ему обламывала пригожая девица, спавшая с командиром в обнимку.

Вот девица Витьки, более покладистая, сопела с ним за компанию почти в унисон, но на полтона тише. Зато моя подружка лежала тихо, видела третий сон и добросовестно грела постель. Правда, зря грела, я до подъема не приду, а потом какое лежание?!

Сегодня у нас только Макс спит в гордом одиночестве, а потому в гостиной, совмещенной с кухней. Такая вот несправедливость. Хотя это как посмотреть. Одиночество-то его добровольное. И действительно – гордое!

Ромео наш, радостно-несчастный, отправив вновь приобретенную невесту на базу (оттого и с полным набором противоречивых чувств), решил хранить верность суженой и в сторону девок даже не смотрел. Первые два дня. Что оказалось довольно просто, ибо в эти дни нам как-то не до утех было.

А вот сегодня, как приехали в Бесинду – поселок такой немалых размеров, – так стало Максику не дюже гарно. Ибо количественный и качественный состав прекрасного пола радовал не только взгляд, а возможность близкого знакомства заставляла предвкушать веселую ночку. Благо, и время для отдыха выискалось.

Так и вышло, что мы втроем выбрали себе подружек, а Макс поскрипел зубами и гордо отказался. Величественный момент торжества самоконтроля портил только взгляд Макса. Не хватало лишь капающей с клыков слюны и тоскливого воя.

Любовь, понимаешь, чуйства и прочая лирика! Честно говоря, его суженая Тинера была вне конкуренции, мы это сразу признали. Но суженая далеко, причем очень. А Макс – вот он здесь, жив, здоров, полон сил и… ничего!

Ну это – как хранить верность прекрасному вину и отвергать кувшин с водой. Хотя жажда мучит. Надо бы утолить… гм, жажду. А низя. Потому как… эх-х!

Артем тогда вполне серьезно сказал:

– Ты реально Ромео из себя не строй! А то свихнешься еще, натворишь чего. Оно нам надо? Сунул-вынул и пошел дальше. Ну?

И это Максу! Который сам нам втирал каждый день! Нет, мир перевернулся! Или мозги у Макса с нарезки сошли. А Артем еще денек-другой посмотрит да велит жениху в приказном порядке снять напряжение при помощи какой-никакой молодки. Шутки шутками, но сейчас нам нервы нужны крепкие. И без случайных срывов.

Черт! Съехал на тему, самого… голод пробрал! Вот они скитания дальние! Чо ж в книгах-то об этом мало пишут? Подвиги, приключения, испытания – полно. А быт и будни – мельком. Люди же, не роботы. Поесть-попить-отлить-пожрать-поспать (с кем-то) – это тоже входит в подвиги. Как бы не большей частью.

И опять за стенкой сопение и даже храп! Мы вообще-то не храпим, отучены. Но иногда пробирает. От усталости или еще от чего. Может, с перепоя? У нас так: днем подвиги геройствуем, вечером водку пьянствуем. Правда, тут водки нет, но разве это помеха?! Эх, весело Новый год начался! Как бы нам его таким макаром весь не провести! Хоть и не верим в приметы.

…Все пошло вскачь еще до того, как мы переправили Тинеру на базу. Бердин на ходу поменял планы и сообщил об этом за два часа до выступления. К тому моменту полк Юглара полностью зачистил Ностах, перебив каторжников и прихватив с собой одного из вожаков этой вольницы.

Вожак был так себе, но пел ровно соловей. Ничего толкового не исполнил – правда, рассказал, что часть каторжников ушла на закат, решив пограбить там. Мол, с ними был некий шустрила, он обещал указать дорогу к Гемерат Тану – области за закатными кордонами империи.

Эти вести вместе с докладом Юглара мы пересказали Бердину. Тот пару минут думал, а потом передал приказ для полка Юглара: занять границу провинций Кум-куаро и Умелен на протяжении тридцати верст. Встать гарнизонами в поселках, выслать к кордону разъезды и бдить строго. Если из Умелена пойдет помощь захваченным провинциям, слать гонцов к Хологату.

Бердина сильно беспокоил левый фланг, почти неприкрытый, а потому уязвимый. И хотя зонды ничего подозрительного не заметили, но наш фюрер подстраховывался.

Еще Юглару вменялось перехватывать всех, кто пересекал кордон, выискивать людей цензоров и приставов, гасить паникерские настроения местного населения, буде такие возникнут, и вообще вести среди этого самого населения просветительскую работу. Конечно, Бердин сказал иначе, но суть такова.

По большому счету, задание не самое страшное. Полк Юглара, хоть и неполного состава, состоял из трех эскадронов и десятка разведчиков. На эскадрон десять верст – совсем немного. Люди в полку проверенные, спаянные делом и кровью. Предавать вряд ли кто станет, тем более, после столь успешных походов. Бывшие вояки доминингов и наемники уже поняли, что такое быть в армии победителей, и ни за какие коврижки не перешли бы на другую сторону.

Отряд сержанта Рэмуна уходил с нами. Десяток хордингов Рэмун оставил с Югларом, чтобы те организовали поиск возможных соглядатаев противника в тылу. Парни тертые, сладят. Пока сюда не придут люди Кумашева, натасканные на контрразведывательную работу.