Красавица Полонская о чём-то мечтательно задумалась. Публика в зале пришла в движение, оживлённо зашушукавшись.

Судья постучал молотком, истребовав тишины, и внушительно произнёс:

- Гроша ломаного ты, Хвалько, не стоишь, но законодательство требует определить сумму выкупа. Назначаю... - он сделал паузу. - Назначаю...

Каленчук снова эффектно умолк чтобы все смогли оценить, какой актёр в нём пропадает, какой великий актёр, истинно мхатовского масштаба.

- Назначаю сто пятьдесят миллиардов! - наконец огласил приговор судья. - И плюс ещё две копейки. Чтобы даже Изя-вундеркинд не смог тебя выкупить у обиженной тобой нашей любимой Родины. Тебе всё понятно, сынок?

Чего уж тут непонятного?

Гнить мне до скончания века в стылых сырых казематах... - впрочем, условия в каталажке оказались довольно сносными: стол, стул, диван. Телевизор во всю ширь стены, в нём: круглосуточно российские новости и американские тупые комедии... изощрённая пытка.

Только интернета нет.

- Как же я без интернета, начальник?

- А вот так, - отвечает надзиратель Онищенко. - Держи, Юрик, ручку, бумагу, огарок свечи, и строчи рассказы, как твой коллега О'Генри.

Как О'Генри...

Как О'Генри у меня не получится, - он бухгалтер, а я финансовый аналитик, различать надо.

Но, делать, нечего, - ближайшие сто двадцать лет делать нечего - взял я бумагу и ручку, пишу:

Глава первая

Прогресс шёл семимильными шагами.

Не километрами, ли или лье, - именно милями мерил прогресс планету.

И всё же машину времени изобрели в России.

Как и всегда случайно... в одном из почтовых ящиков отмечали днюху завлаба.

Девчонки-архивариусы нарезали колбасы, электронщики принесли спирта, сели, выпили.

И стало вдруг всем как-то празднично.

Атмосфера непринуждённого веселья царила застольем, - домой идти не хотелось, а потом уже и сил ни у кого не было.

Повалились кто где, - одни в кресле свернулись калачиком, другие на подоконниках во весь рост растянулись.

Сам виновник торжества скромно сидел в уголочке на стуле, стоически воспринимая слюнявые поцелуи совершенно пьяной лаборантки Елены, - он и видел, он и рассказывал впоследствии компетентным органам, как Пашка Голыбин,

- весельчак, гитарист, физик от бога -

подхватился внезапно на ноги, видать, приснилось чего...

Вскочил с сумасшедшим взглядом Пашка Голыбин, тяп-ляп соорудил из подручного материала агрегат, сел за руль, нажал на педаль газа и сгинул бесследно в пучине прошлого...

На компетентные органы рассказ произвёл сильнейшее впечатление, доложили в Москву начальству, - и понеслось.

По Красной площади в шикарном открытом лимузине провезли улыбчивого красавца с обаятельнейшей улыбкой, и ликовали на площади люди, швыряли цветы люди, гремела над площадью патриотическая музыка, и слёзы восторга стояли у многих в глазах.

Эти слёзы восторга

- крупно! -

демонстрировали по всем телеканалам.

В утренних и в дневных новостях, и вечером - в самый прайм-тайм - сутками напролёт крутили в эфирах соответствующие сюжеты.

Звёзды отечественной журналистики вели репортаж с места событий, на ток-шоу пригласили завлаба, у девочек-архивариусов и электронщиков были немедленно взяты обстоятельные интервью. О лаборантке Елене, вконец ошалевшей от обрушившейся на неё знаменитости, сняли побивший все рейтинги сериал, - буря! буря, соответствующая величественности момента.

Впрочем, кое-что в прайм-тайм не вместилось.

Кое-что, прямо скажем, осталось за кадром.

Не показывать же, в самом деле, как комиссия самого высокого уровня растерянно топталась возле машины времени;

как стояли государственные мужи в пальто и пижонских каракулевых шапочках, с ужасом слушая бледного, словно перед расстрелом, директора почтового ящика;

тот - вмиг растеряв вальяжность - что-то беспомощно блеял, пытался как-то объяснить высоким гостям... что тут объяснять? понятно без объяснений: это катастрофа, товарищи.

В безжизненном свете ртутных светильников ярко отсвечивали никелированные поверхности машины времени, красиво мигали лампочки на приборной доске, машина грелась, гудела, но не работала.

Ни туда, ни сюда, ни хотя бы на пять минуточек.

С ненавистью смотрели на аппарат члены большой комиссии, - им ли не знать, что бывает с гонцами, приносящими дурную весть? Но делать нечего, доложили министрам в правительство.

Те - Самому...

И полетели головы, полетели каракулевые шапочки... машина нет.

Седовласые академики и дерзкая молодёжь пытались воспроизвести конструкцию - без толку.

Лучшие инженеры страны на ватманах чертили детальки - зря.

Автомеханики из мастерских, народные умельцы-кудесники, взялись споро за дело. Разобрали машину, собрали, - целый килограмм болтиков-гаечек, как водится, оказались лишними. Обычно это давало феноменальные результаты, но только не в этот раз.

И пополз шепоток по фейсбукам: дескать, хрононавт не настоящий... не хороший шепоток.

Немедленно приняли меры: увеличили телевидению бюджет.

- Давайте, пацаны, работайте.

На всякий роток не накинешь платок, но пацаны своё ремесло знают.

Будто всамделишные, в специальных ангарах на специальных тонких верёвочках закачались перед телекамерами хрононавты, - симпатичные парни и небесной красоты девушки. Они улыбались и слали приветы прогрессивному человечеству... но хмуро, без радости глядело в телек прогрессивное человечество, смутное беспокойство владело им.

Снова всплыли дурацкие версии - кто убил Кеннеди? Кто подставил кролика Роджера? - во всём искали и находили русский след.

В Овальном кабинете всерьёз задумались.

Результатом раздумий стали смелые эксперименты - на лифтах времени возносили в будущее добровольцев, из катапульт времени запускали в прошлое добровольцев,

- будто куриным яйцом со всей дури в стену,

И стекали по непробиваемым стенам времени кляксы желтков, и, улыбаясь, слали приветы обаятельные хрононавты, симпатичные парни и девушки, раскачиваясь на верёвочках в секретных ангарах... вне всяких сомнений, мир стоял на пороге великих открытий.

Мир стоял, а шагнула за порог Украина... случилось это так.

Глава вторая

В Харьковском институте плазменной электроники и новых методов ускорений по случаю юбилея затеяли скромное торжество.

Громко стуча каблуками, танцевал гопак самодеятельный коллектив из ДК железнодорожников, декламировали стихи школьники младших классов подшефной гимназии, Миша Иваниди, талантливый молодой человек в костюме с синим отливом, - помощник и доверенное лицо мэра - с выражением зачитал приветствие от главы городской администрации... словом, праздник, как праздник, со всеми полагающимися атрибутами.

Бессменный десятилетиями директор института Ершов делал доклад уважаемому сообществу.

Долго и нудно перечислял Ершов успехи, достигнутые институтом за годы его чуткого руководства, уютно дремал под это монотонное бормотание зал, клевал носом президиум.

И вдруг, в тот самый момент, когда директор, наконец, покончил с внушительным списком достижений прошлого, и перешёл к не менее впечатляющему по объёму списку задач, определяющих повестку сегодняшнего дня, всё тем же скучным голосом бывалого спикера повествуя о грандиозности вызовов, стоящих перед человечеством,

- в этот самый момент -

Рувим Моисеевич Михельсон, приглашённый в качестве свадебного генерала, возьми и ни с того, ни с сего брякни:

- Телек вчера смотрел, носятся с этой машиной времени, как с писаной торбой... а ведь задача кросс-таймерных перемещений давным-давно решена.