- Следы вашего злоумышленника.

- А кто он?

- Может, тот самый бывший Ваш одноклассник, который вспомнил о том, какое горе Ваш отец принес его семье, теперь он приходит сюда и стучит по окнам, чтобы вас напугать.

- Я уже об этом думала.

- А кто еще может вот так издеваться над вашей семьей, не думали, Вера Сергеевна? - Синцов сделал несколько глотков чая.

- Папа тоже так думает.

- Вот поэтому он и просит вас носить в церковь поминальные листы, - утвердительно сказал Синцов. - Он готовится к смерти.

- Ему еще жить и жить, Николай Иванович, что вы говорите?! - повысила голос Вертилова.

- Могу и не говорить, - вздохнул Синцов. - Как попросите, Вера Сергеевна.

Женщина вернулась к столу и, сев за него, сложила перед собой в замке две ладони и беспрестанно начала смотреть на них. Потом спросила у Синцова:

- А вам нечего бояться?

- Многого. Например, быть безработным, слабым, больным, никому ненужным, есть и люди, которых мы боимся.

- А кого-то и со школьной скамьи? - мельком взглянула на Синцова Вера Сергеевна.

- Точно, - ухмыльнулся Николай, - правда, уже не так, как раньше, в смысле физически, а вот психологически - да. Когда встречаешь некоторых школьных хулиганов из бывших старшеклассников, которые к тебе в школе беспрестанно приставали, то невольно сжимаешься, как бы он не крикнул на тебя, как раньше, в школе, не обозвал или еще там что-нибудь сделал. То есть не унизил при людях, ведь в ответ ты так ничего и не сможешь ему сделать.

- вы с моим папой сошлись бы.

- Так вы меня к нему не пускаете.

- Наверное, потому, что жалею своего старика. Он же работал на такой должности ответственной, что помню, как сейчас: приходил домой, брал бутылку водки, откупоривал ее и выпивал. И только после этого, посидев на диване, начинал отходить. Правда, это было не всегда, но такое было.

- И часто?

- Я же вам сказала, не всегда. Нет, он никогда не был алкоголиком. Но когда что-то на комбинате у него происходило, он вот таким образом давал об этом знать. Больше нам с мамой ничего не говорил. И, что самое интересное, после этой бутылки он оставался трезвым. А еще выключал телефон. А когда кто-то к нему приходил с завода, так он уходил с ним в дальнюю часть сада. Потом возвращался. Пару раз даже побитый. На лице побоев нет, а шел, хромая, постанывал, держась за печень или за почки. Это я сейчас стала понимать, за что он держался.

- Вера Сергеевна, у вас очень вкусный чай.

- Спасибо.

Входная дверь отворилась, и в прихожую вошел Дятлов.

- Федор Викторович, - встретила его Вертилова, - что-то нашли?

- Не знаю, Вера Сергеевна, напоите лучше меня чаем, и мы с Николаем Ивановичем пойдем, а то будет совсем поздно. На работу, похоже, уже не успею сегодня.

Николай глянул на свой мобильный телефон и невольно про себя присвистнул, часы показывали 20:37.

Присаживаясь за стол, он незаметно для Вертиловой, моргнул Синцову, мол, кое-что нашел, но об этом потом.

- 3 -

Вертиловой удалось уговорить Синцова еще немножко задержаться у нее дома, до десяти часов вечера. Время, за которым постоянно следил Николай, как назло, шло очень медленно. Разговор с хозяйкой не вязался. Она принесла две чашки с чаем и хотела одну из них, которую держала в левой руке, поставить Синцову, но тут же ойкнув, поставила ту, что держала в правой руке.

Николай сделал вид, что этого не заметил и, мельком взглянув на Веру, отметил, что она, прикусив губу, наблюдает за ним.

"К чему это? - подумал Синцов. - Может, в одну сахара пересыпала, а в другую нет. Посмотрим".

Сделав вид, что отхлебнул чаю, спросил у Вертиловой:

- Когда вы рассказывали об отце, о его ответственности, как он переживал из-за каких-то неприятностей, происходивших у него на работе, я сразу подумал, какая вы - умница, как вы любите отца.

- Спасибо, - резко встала Вера Сергеевна и потянулась через стол к чашке Николая. Но тут же остановилась, и когда Николай ей поближе пододвинул чашку с конфетами, сказала. - Да, да, спасибо. Может, вам принести горячего чая, а то он уже остыл?

- Горячий чай не люблю, Вера Сергеевна, спасибо. Расскажите что-нибудь еще об отце. Он какой? Ну, имеется ввиду, сильный характером, смелый, честный. Когда вы получали двойки...

- Я была отличницей.

- И, наверное, высокомерной? - исподлобья посмотрел на Веру Николай.

- Почему вы так решили?

- Пробовал.

- Хм, я вам, что, чай, варенье, суп? - Вертилова широко открытыми глазами смотрела на Синцова.

- Человек.

- Хм, лучше бы любовница, - хлестанула взглядом Николая Вертилова и, обойдя стол, подтянув вверх юбку, оголив ногу, села напротив Синцова. - Так как?

- Нет, нет, Вера Сергеевна, хватит, я не сторонник этого, - оттолкнувшись рукой от стола, Синцов встал и отошел подальше от женщины.

- А что ж было у нас с тобой совсем недавно, забыл? Коленька, забыл о моих ласках? - Вера Сергеевна, упершись руками сзади себя о стол, несколько раздвинула свои ноги. - Разве я тебе не нравлюсь? Иди сюда.

Николай приблизился к ней и прошептал:

- Мне понравились вчерашние духи.

- А-а, сейчас, - и Вера, спрыгнув со стола, выбежала из комнаты. Николай, взяв чашку, понюхал. Этот запах, наполненный ароматом ванили с малиной, был ему хорошо знаком. Облокотившись на стол, взял чашку Веры и понюхал ее. Он пах обычным чаем, индийским или кавказским. Попробовал его, горьковатый. Сделав несколько больших глотков, наполнил чашку Вертиловой своим чаем и поставил ее на место.

Вера бегала недолго. Николай, услышав стук ее приближающих шагов, успел сесть на свое место и взять полупустую чашку.

- Ну как? - вбежала в комнату Вера и, на секунду задержавшись у двери, замедляя каждый свой шаг, стала приближаться к нему, раскачивая бедрами.

Николай сделал глубокий вздох и вид, что обомлел от кисловато-сладкого с оттенком лимона запаха ее духов.

- Стой, стой, у меня что-то в голове мутится, - прошептал он. - Дай, я приду в себя.

- Правда? - выразила удивление Вертилова и посмотрела в чашку Николая. - Молодец, давай поговорим, - и вернулась к своему месту. - А ты любишь быть слабым или сильным, подчиняться женщине или подчинять ее себе? - и, полуоткрыв свой рот, следила за каждым его движением.

- Смотря, какая это женщина, - замахав перед собой ладонью, словно отгоняя от себя комара или дым, сказал Синцов.

- Во-от и хорошо, - прошептала, причмокнув губами Вера, и сделала несколько глотков чая. - А теперь посмотри, как здесь страшно, - с шипением прошептала она и, взяв маленькую пластмассовую коробочку, лежавшую у сахарницы, - нажала на кнопку.

Свет в комнате стал медленно угасать. Через несколько секунд в комнате стало полутемно, зажглись фонари-свечи, от зеркал, направленными лучами тусклый свет попал на головы животных, и те в этот момент словно стали оживать. И ведь, действительно, оживать, поворачиваясь то вправо, то влево. Пусть чуть-чуть, но это было.

Николай, взглянув на Веру, отметил ее напряжение на лице и ее внимание к нему. Видно, ее очень волнует он сам, наблюдает, как он сейчас поведет себя при виде оживших голов. И он тут же начал подыгрывать, пугаясь медведя, вскочил со стола и стал пятиться назад, потом, резко обернувшись к голове кабана, всплеснув руками, пятился назад от него.

- Это тебя к нам подослал Киреев! - громкий голос неожиданно появившегося в гостиной старика, по-настоящему вспугнул Николая.

Но Синцов не ответил на его вопрос, а продолжал смотреть на голову лося, около которой стоял невысокий, чуть сгорбленный, худощавый и седовласый старик. Он его хорошо видел боковым зрением, но виду не подавал.

- Папа, успокойся, он выпил твой препарат устрашения, - хохотнула Вера Сергеевна. - И, похоже, ты в нем ошибался.

- Нет, он был в больнице у Киреева, ты же это знаешь.

- Ну и что. Но тот старик там уже не лежит. Его тоже, как и тебя, кто-то достает. Я тебе уже об этом говорила. Ой, неужели и у меня, после нюхания твоей отравы, голова поехала? Ой, как здесь страшно, ой, - Вера Сергеевна вскочила на ноги и, смотря на голову кабана, стала всеми руками отмахиваться от чего-то невидимого и, похоже, очень страшного для нее.