Текст адресовался получателю посылки, одному из работников поездных бригад. В письме сообщалось, что какая-то авиация в "пух и прах" разнесла город адресата, и все его родня погибла. Сам адресат, отцов напарник, не догадался исследовать коробку спичек и отдал её отцу на обмен.

- Бесяра, отчего и почему такое "затмение" нашло на человека?

- Таким "затмениям" название дано: "охранительные", и живут они в каждом народе. Если бы отцов напарник узнал о гибели семьи - какой бы из него был работник?

Тайное письмо выступало "деморализующим германскую армию фактом и распространяло упадочнические настроения среди рядовых Вермахта"! К разложению морального духа германской армии, сам того не понимая, "приложил руки и ноги" отец, и деяние могло для него закончиться всего одной пулей. Решение о пуске пули в лоб какого-то менялы из русских принималось не жандармами, задержавшими менялу в прифронтовой полосе, немецкий прошлый "орднунг", даже и военный, не позволял лишать жизни без разбирательства, поэтому отец и оказался в Гестапо на "предмет выяснения всех обстоятельств попадания коробка спичек в его руки".

После доставки батюшки в Гестапо, без промедления, задержек и "созревания" задержанного - начались допросы. Без истязаний, криков и всего, чем изобиловал потом советский кинематограф, когда показывал ужасы, кои учинялись в стенах Гестапо. Были всего лишь "вопросы и ответы". Батюшка был "тёплым" и не собирался что-то утаивать. Подвал был потом:

- Кто, где, когда, и при каких обстоятельствах, с какой целью, вручил вам этот коробок спичек!?

- Солдат из проходящего эшелона - живо начинает работать фантазия, когда телу грозит уничтожение! "Модус вивенди" во всех допросах - не отказываться от первой "версии".

Всё выглядело правдоподобно: немецкий солдат из проходящего эшелона просит передать коробку спичек другому солдату, что служит в этом городе. Применение европейских представлений в центре России: как не выполнить пустяковую просьбу? А что русский пособник из немецкого языка знает одно слово "ферфлюхтер", и что разговор немецкого солдата с русским коллаборационистом походил на разговор слепого с немым - работники мудрой организации с названием "Гестапо" не приняли в рассмотрение.

- О, мать-фантазия!? Как, где и что выдашь, если хвалёный мозг от ужаса за сохранность тела не способен что-либо понимать!?

- Хочешь сказать...

- Да, хочу сказать: тогда один из наших вдохновлял батюшку на импровизации.

- Уж не ты ли?

- Может, и я - более спокойного и равнодушного признания прежде от беса не слышал!

- Друг, бесик, временами что-то накатывает и вижу сцену допроса отца. Не твоими ли стараниями приходят картины из прошлого?

- Возможно...

А допрос продолжается:

- Какой солдат? Как происходил акт передачи спичек? Это не простая коробка спичек! - и отцу показали злосчастные письмена на внутренней стороне коробка.

- Какой эшелон и куда!? Вы работник транспорта, вы можете знать о всех передвигающихся эшелонах! - сплошным косяком пошли неразрешимые, безответные вопросы.

Простое, естественное поведение в ситуации, когда телеса всех людей на Земле ничто в сравнении с моим - "сдать" немца, давшего коробок спичек И всё, вопросы с непредсказуемыми ответами автоматически отойдут в сторону. Чего рисоваться, какие могут быть "игры в "героя"? Если предал "страну советов", работаешь на врагов, так стоит ли выгораживать какого-то немца? Чужака!? Врага и захватчика, наконец? Старшего напарник по работе? Кто он тебе!? "Отец родной"?

- Батюшка о начальнике Гестапо думал: "хотя ты и большой начальник, но и мы не "пальцем деланы". Не думай, что тебе одному решать, кто виноват, а кто - нет! Мы тоже кое-что можем! Твой соотечественник - мой коллега, "собрат" по профессии! До беды не был врагом, а после того, как один остался в целом мире - какой он "враг"? И сейчас в поездках вместе рискуем жизнями! - вот оно, проявление сути христианского учения! Когда силён, нагл и драчлив - ты враг, а когда "сокрушен сердцем" - и ты нуждаешься в милости!

- Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

- Метель сбила, заблудился... - довод убедительный, возразить нечего, господин начальник видел силу русской метели третьего дня... В городе, а какова она в поле - нет, этого испытать не пришлось. Метель оправдывала появление русского мужичка в прифронтовой полосе, но коробка спичек с деморализующим текстом сообщения из Рейха сводила все оправдательные доводы на "нет". Она, проклятая, портила картину отцовой невинности.

На вторые сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на предмет выяснения степени вины их работника. Нужно сказать, что железнодорожное начальство кинулось бы спасать прислужника незамедлительно, сразу, как только Крайродной уведомил "командиров" о бедственном положении друга. Рождается вопрос к прошлой немецкой морали, нынешняя мораль ни мне, ни бесу неизвестна:

"На кой хрен отцову начальнику являться в грозное учреждение и спасть работника из аборигенов? Запутался - сам и выпутывайся! Оказывал мелкие услуги? Было, и за них произведён расчёт по европейским правилам: получил марки, чего ещё надо"!? - но начальники серьёзных организаций военного времени, железной дороги и Гестапо, в итоге пришли к выводу, что преступление работника из русских не так велико. И главное: всё было совершено не по злому умыслу, а по неведению. Лично он не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Nain, боже упаси, как такое допустить!? Или подумать!? Как он мог написать "разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение" на немецком языке, если не знает языка!? - два, или три бранных слов на языке Гёте не в счёт. Работник из русских - добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в столь трудное для Рейха время! - помнил начальник отцовы портфели старинной работы! Вот они, милые "таше" из свиной кожи отечественного изготовления, всплыли! Ничего не проходит в этом мире без следа!

И отец был выпущен "на свободу". Никто не вербовал работать "на благо и процветание Рейха", хватало бумаги о "верном служении Рейху", кою отец подписал при найме на работу.

Расстались мирно, но начальник грозной организации не удержался от

напутствия и настоятельно рекомендовал впредь "проявлять внимание и быть осмотрительным при совершении меновых операций" - определения сорта операций и осмотрительности не было.

Храбрый я сегодня, а потому на полную веселюсь замечаниями в адрес

начальника Гестапо:

- Как понимать ваше, Herre начальник, "будьте осмотрительны"? Не менять автоматы-пистолеты "им. Шмайсцера" на самогон и сало? Что значит ваше "быть осмотрительным"? Бесяра, как думаешь: прилично петь "гимн" тогдашним переводчикам Гестапо? Тем, кто делал переводы с русского языка на немецкий? Об иных органах дознания Рейха ничего не знаю?

- Пой! Всё едино никто не поверит.

Отцовы объяснения на немецкий язык переводила, да будет её душе вечный покой, приятная и обходительная женщина. Вежливая, а местами и ласковая женщина, и настолько доверительная, что у отца появлялось желание рассказать то, о чём не спрашивала и более того, что знал. То есть, не "по теме". Отец не понял, кем была переводчица: или немка, хорошо знавшая русский язык, или русская, в совершенстве владевшая немецким языком? Скорее, русская из "немецких прислужников", но как стала переводчицей - нужно рассказывать? Или "фольксдойче"? Эх, ну почему в своё время не расспросил отца!

- Кто были переводчиками в войну?