И ни одна "умная" немецкая голова не взяла в расчёт соображение:

- Обучившийся начальной грамоте абориген может далее и сам обучаться! Было бы желание, а знания он найдёт самостоятельно! - сегодня мальчиков и девочек насильно учат, но от стараний педагогов число "вундеркиндов" на тысячу школьных голов не увеличивается.

Кем были организаторы школ для оккупированных русских детей, какие у них были имена и фамилии? В каком разряде "врагов страны советов" они числились многие годы, и к какому "лику" сегодня причислить их?

Для разрешения вопросов нужны особые исследования, но и без таковых их можно именовать "вражескими приспешниками". Редкостная ситуация:

люди, учившие детей грамоте, были "врагами народа" и назвать их "патриотами России" язык не поворачивается!

- Твоё дело считать их кем угодно, но они мне симпатичны! Обучать детей грамоте в смутное и ужасное время - такое на героизм тянет! Всегда, в любых условиях нужно учить детей! Даже и бесплатно! Как всегда...

Родители согласились, и кое-как обрядив сестру, послали учиться. Школа располагалась на другом конце города, а это немалые километры ногами. Сестре было десять лет.

Какая была школа? Не знаю, поэтому не могу сказать, что высокие из захватчиков "давили" на педагогов приказом "усиленно заниматься немецким языком и прививать советским детям чуждую культуру". Пели русские дети "Дейчланд, Дейчланд юубер алес", или ограничивались изучением русского языка и счётом с помощью международной цифири? Висели в классах на стенах портреты фюрера?

Эх, ну почему меня не отправили в школу! Где теперь найти, хотя бы одного из учителей школы времён оккупации! Кто платил учителям "серебряники"? И сколько? Больше, чем ныне?

- В школе времён оккупации крылась угроза, куда страшнее, чем военная: учителя, обучавшие детей письму и счёту, были опаснее вражеских танковых армии!

- Это при первом рассмотрении, но если хорошо подумать, то врагами были не учителя, нет, во врагов превращались обучавшиеся!

- Поясни?

- Что пояснять? Представь, чего в советское время стоила строчка в биографии "начал обучение в школе на оккупированной территории"? Как изволите понимать!?

- И как?

"Изгнать ненавистного врага с захваченной советской земли"! - лозунг правильный, но с двумя позициями: одни его только провозглашали, а другие - только выполняли призыв. И местами не менялись. Кто больше думал о "захваченной земле" - до сего дня выясняют. Как думаешь, чем страшна всякая оккупация?

- Очевидным: "насилием оккупантов над оккупированными. Жестокостями и преступлениями".

- Это - вторично. Всякая оккупация и до сего дня опасна привыканием к захватчикам и приёма их культуры"! Чем дольше оккупация - тем больше понимания у захваченных об оккупантах. Вот почему "верха" и не считались с потерями в людях при освобождении захваченной территории. Но о своём страхе помалкивали.

- И для латышей с эстонцами твой "закон" годен? Или нет?

А что учителя? Их жизненный цикл заканчивался, им уходить из жизни, а "хранителями памяти о прошлом" оставались обучаемые дети. Все, кто тогда начал обучение, помнят об этом до сего дня. Вопрос: "что думали повзрослевшие ученики через годы об оккупантах? Когда всё "вернулось на круги своя" и на них обвалили поток информации "о злодеяниях врагов на захваченной территории"? Как было верить в зверства, когда на себе их не испытал? Как сытому понять голодного? И как воспринимали документальные кадры о концентрационных лагерях Рейха?

- Некогда им было думать: "работали на восстановлении разрушенного войной народного хозяйства". В том и содержится ужас: они учились в школе, а кто-то в то же самое время умирал в лагере. Вот она, какая "разнобокая" война!

Шесть десятков лет живу с памятью о том, что сестра начала постигать науку в школе времён оккупации. Непонятно: в какой школе началось обучение? В русской, или вражеской? Что не в "советской" - наверное.

Ответ один: "на оккупированной территории всякая школа могла быть только вражеской"! Всякая не советская школа - вражеская!

Не знаю язык свой, но люблю его. Такое часто случается: любим не зная объекта любви, и часто незнания спасают нас. Помогают жить.

- Да, да, верно! Например, не следует смотреть телевиденье, когда оно показывает житие состоятельных людей... чтобы у тебя расстройств не появилось: "у-у-у, сволочи"!? - как всегда бес приходил вовремя.

Русский язык мой обладает многими удивительными свойствами, и одно из них такое: в нем есть "последние слова". Одна жалуется другой:

- Обругал меня последними словами! - если есть "последние" слова в языке, то должны быть и "первые", коими хвалят и ободряют. Не иначе!

Есть ли разделение на "первые" и "последние" слова в других языках мира - не знаю, но допускаю, что такое может быть во всех языках германской группы. Вот набор "последних" слов, кои хочу выложить в адрес прошлых врагов:

- Враги! Оккупанты проклятые! Убийцы! Изверги! Негодяи и сволочи! Ублюдки и подонки! Нелюди, наконец! - после такого "набора" должно следовать проклятие прошлому: оно ужасно!

- Бес, всякому прошлому нужно определять границы? Или обойдёмся без них?

"Последние слова" из прошлого, как контрабанда, перешли границу и обосновались в настоящем времени. Что останется для будущего времени - об этом старикам не следует волноваться, их путь заканчивается.

Соглашаться с "последними словами"? Могу о прошлом думать что-то своё, или мнение должно быть "одно на всех"?

Ах, оккупационная школа, как тебя забыть? Как забыть, если в ней сестра постигла азы грамоты? приступила к главному в жизни: учиться. Куда девать вражескую школу, как стереть из памяти? - и все проклятья в адрес оккупантов ослабляются...

Что получается? Враги шли истреблять народ, но вместо этого дозволяли открывать школы? Или из всей германской армии городу достались особые, ненормальные враги? Не понимавшие: "грамотный раб стократ опаснее неграмотного"!? Почему в нашем городе враги остановились в "выжигании советской земли"!? Чего ждали, почему делали отсрочки в

уничтожении местного населения? Не для того ли, чтобы восстановить разрушенное руками покорённых, а затем их уничтожить? Как бы ни игралась "пьеса", а финал тот же:

- "Смерть аборигенам"!

Нестыковки всё же есть, и главная из них такая: "зачем учить "варваров с востока", если им уготован известный конец"? "Исполнение последних желаний приговорённых к смерти"? Для чего траты?

Вот он, ужас оккупации: если оккупант злобствует над аборигеном - понятно, он - оккупант, враг, пришелец, чужак, чего от него ждать! И злобствование его полезное, нужное для будущего:

- Помни, что они с тобой делали! - на фоне оккупантов "свои" обязаны быть лучше во много раз и по всем пунктам.

Но что вспоминать, когда оккупант как бы и не совсем таковой? Когда не выполняет функции оккупанта и врага?

- Компаньон, загляни в прошлое, оно тут, рядом, недалеко... Руку протяни - и достанешь...Всего-то шестьдесят лет до него. Посмотри, что было бы со мной, одержи враги победу?

- Когда в вопросах доходишь до определённой грани - радуешь, но сейчас радости не испытываю: просишь вернуться в прошлое, повернуть время в иную сторону, и рассказать о том, что могло быть, но не случилось? Такая работа трудна для сущности высшей квалификации, а для меня - невыполнима.

- Прибедняешься? Чего тогда стОят твои дипломы Гарварда, Оксфорда, Беркли, Сорбонны и Карлов университет в Праге, в коих учился?

Что образование для человека? Если бы имел удовольствие начать обучение в школе на оккупированной территории, то на сегодня этот факт