- Так мы не…

- Что? – Непонимающе спросила Волкова.

- Ничего, забей… – Я молча открыла дверцу и вышла из душа…

====== 39 ======

Чтобы быть победителем, нужно быть мудрым. Это связанно между собой. Как говорил Ваня: «Я мудрый человек. Мудрость – знак гармонии. Я хочу дальше жить, чтобы передавать людям то, что я понимаю. Я даже чувствовал себя маленьким Богом, пока не понял, что Бог – энергия, внутри которой существую и я. Область коллективного бессознательного». Он был мудрым и никак иначе. Наверное, предвидя будущее, предвидя именно хорошее будущее или, попросту, решив рискнуть, он снова сказал нам собирать вещи. На этот раз целью было почти недостижимое – завоевание американского рынка. Здесь не встречают всех подряд, кто имеет смазливые лица или короткие юбки. Здесь ищут талантливых, и Ваня метнул взгляд в нужную сторону. Решено было ехать в Los-Angeles, готовить новое шоу и шокировать все больше и больше людей. Шаповалову все казалось мало, а власть это огромная сила, которой он хотел обладать. Он хотел обладать практически всем, только я почему-то так и не поддавалась на его личные провокации, но, по-моему, его это ничуть не огорчало. Ведь Волкова так старательно заменяла ему себя и меня, а он и не отказывался. Иногда, мне казалось, что он такой же, как и она. А она – нимфоманка. Когда-нибудь это доведет ее, но Ваня не жалуется, да как он вообще может? А я… я могла побыть в стороне, тем более, что на меня есть такая замена.

Единственное, к чему он нас приучил – к любви. Иногда это казалось словно должное, обязанное ему. Наша работа, которая совсем не вызывала чувств. Глупая привычка – целовать чужие губы и делать вид, что тебе хорошо. С годами мы научились имитировать практически все. И совсем и никого не волновал тот факт, что кто-то мог в кого-то влюбиться. Ведь такого не могло было случиться по определению. Но что-то мне подсказывало, что бесследно ничего не проходит. Разве могут пройти мимо тебя чужие губы, которые привыкли к твоим. Это больше, чем работа или привычка. Потому что иногда я думала, что эти губы созданы для моих губ, а мои губы всего лишь дополнение к сотням губам, которые трогают ее. И это не очень-то радовало. Как это могло меня радовать? Когда мое сердце предательски тоскливо сжималось во время одинокой прогулки по Лос-Анджелесу, в то время, как она была с ним.

А тем временем Ваня рассуждал о любви: «Самое сложное – любить другого. Потому что любить другого – значит отдавать больше, чем получать. Это противоестественно для человека, поэтому любовь – не инстинкт, а преодоление инстинкта. Лучше всего, когда ты сам источник любви. Тогда ты становишься самодостаточным и ничего не боишься. Результата любви может и не быть. Конечный результат любви лежит за пределами жизни. Единственный смысл жизни – переносить любовь. На способности любить построено все творчество. Когда любишь – выходишь на какую-то иную высоту, где легче находить рифмы всему происходящему. Научить человека любить – значит научить его не бояться, открыться людям и миру. Правда, когда откроешься, ты становишься уязвим для всех. Любая мелочь причиняет боль. Но те, кто до конца чувствует любовь, лишены страха. Любовь исключает страх. Любовь – единственное позитивное чувство. Мир запретов нужно поменять на мир любви».

Мы прибыли в Лос-Анджелес под вечер, когда город уже был украшен разноцветными фонарями, и светильниками, вырывающимися из окон небоскреба. В эти моменты я чувствовала себя романтиком, и это немного смущало меня, а Волковой давался очередной повод подколоть меня, ведь я такая сентиментальная. Куда же мне до нее? Мы медленно шли вдоль длинной улицы, разглядывая витрины магазинов и кафе, окидывая на ходу взглядом незнакомых прохожих. Что может быть лучше? Ты в чужом городе, среди чужих людей, теперь я могу чувствовать свободу и улыбаться своим мыслям. Только бы не думать о Юле и Ване. Это до сих пор не давало мне покоя…

====== 40 ======

Мы остановились в одной гостинице с Ваней, а по-другому быть и не могло.

И не должно было быть. Вечер, с непонятным для меня давлением, нещадно давил на мою голову, которую забивали ненужные мысли. Поймав на каком-то шоссе такси, мы доехали прямо до входа в гостиницу, где нас уже ожидали. Ваня, войдя внутрь, тут же подошел к какой-то женщине, и они активно стали что-то обсуждать. В то время как нас с Юлей отправили в наши номера. В наши. Не в один, а в разные. И все потому, что сегодня ночью должен был приехать этот Паша. Юлькин Паша. То ли бойфренд, то ли очередное развлечение, то ли повод, чтобы я ревновала. А мне все равно. Почти все равно. Шаповалов очередной раз раскошелился на шикарные апартаменты, но это было совсем не удивительно. В ближайшие дни у нас было запланировано выступление на одном из каналов. Как обычно мы должны были исполнять «All the things she said». Как обычно. Эта песня порядком надоела мне уже, да и не одной мне. Все мои мысли нарушали суетящиеся за окном машины и шум города. Это было так брезгливо противно, что я хотела заткнуть уши. Заткнуть уши ладонями, убежать и забыть о том, что вокруг все еще происходит какое-то копошение. Противное. Такое противное, что бегают мурашки по коже. Мне так неприятно, что я затыкаю ладонь руками, чтобы не стошнить от всего этого противного. Мне плохо, не знаю точно почему. Это замечает даже Юля, она обеспокоено смотрит на меня и убеждается в том, что у меня все нормально. И все нормально. Ваня сидит где-то внизу и что-то делает, что-то обсуждает. Как всегда.

Это достаточно просторный холл, где ярко горят лампы, освещая все черты лица, не давая ни малейшего шанса соврать, струсить. Ваня сидит, развалившись в кресле, и смотрит на мужчину, сидящего напротив него. Так проходит несколько минут, пока Шаповалов начинает говорить.

- Что мы хотим? – Задумчиво спрашивает он, будто разговаривает сам с собой. – Что мы хотим для пиара тату?

Мужчина напротив него предательски молчит. На его лице отражается мыслительный процесс. Конечно, ведь на такой вопрос можно ответить, но не сразу. И все это понимают. Просто нужно время.

- Что мы хотим? – Еще раз повторяет Ваня и сам обдумывает ответ.

Тот самый мужчина представитель из компании Universal, с которой мы заключили контракт.

- Шок. – Отвечает тот и снова в холле воцаряется молчание.

Слишком напряженное.

- Что ж, в таком случае нам нужно придумать акцию, с которой мы бы могли выступить на abc.

- Например, акция против войны, – предлагает тот, продолжая мысли Шаповалова, – как по-русски будет «Нет войне»?

Ваня улыбается, обдумывая идею. Тату против войны, а почему бы и нет?

- Х*й! – Смеется мужчина. – Х*й войне!

- Мы можем сделать майки с этой надписью?

- Да, напишем «Х*й Войне», – снова заливается смехом Ваня.

В голову всегда лезут гениальные идеи, главное от этого не сойти с ума.

- Отлично, давайте увидимся позже и реализуем нашу идею!

- Мы взорвем abc! – Обещает Шаповалов и пожимает руку мужчине. – Девочки все сделают, как нужно.

Мы всегда делали все, как нужно. Всегда. Когда даже стоило не слушаться, наплевать и уйти куда-нибудь подальше. Но разве Ванин талант обещать, мог оставить нам выбор? Мы верили в него с самой первой минуты, когда не знали о том, что он будет в жюри кастинга. Я уже тогда верила в него и мысленно клялась остаться с ним навсегда. И разве после всех этих лет, всех эти концертов, записей песен и прочих происшествий, я бы смогла покинуть его? Никогда. Он всегда обещал большее, чем выполнял, он умел найти подход к каждой из нас. Умел сделать стеклянные глаза, полные безразличия, а внутри знал, что на это мы попадемся и никогда не уйдем. Ваня знал, что мы отчетливо понимали то, кто нас вылепил, из чего нас вылепили. Кто протоптал нам эту дорогу и дал шанс быть не такими, как все. Не быть фанатами какой-то группы, а чтобы фанаты были у нас. Сотни. Тысячи. Миллионы. И я так чертовски любила этих фанатов, что уходить от Вани мне не хотелось. Тогда я думала, что если уйдем мы, уйдут и фанаты. За Ваней. Ваню любили, и иногда я всерьез задумывалась, кого любят больше. Нас или его? Его или нас?