Мы могли встретиться где угодно, но встретились именно в тот день, на том мероприятии, во время моего дебюта в России. Не то, чтобы я не знала, что ее там не будет. В списках приглашенных она была, мне доложили об этом за несколько дней до отъезда в Россию. Я попытала слабую надежду на то, что она пропустит сие мероприятие, но в то же время искренне желала увидеть ее. Вечеринка журнала Billboard, много гостей, море алкоголя. Я появилась чуть позже ее, и пока меня провожали к столику, краем глаза я успела заметить ее. Сердце неприятно заныло, но я никак не могла остановиться. Она была со своим новым бой-френдом, имя которого я не знала. И она… Она так изменилась за последнее время. Какое-то каре, по-прежнему черные волосы, губы алые, как всегда накачанные, татуаж бровей тоже остался. Она уже не та. Я прохожу мимо огромных зеркал и вижу себя. Я тоже… Я ведь тоже больше не та. Прошло столько лет. Сильно похудела, наверное, от стрессов, волосы длинные и прямые, глаза кошачьи, подведены черным карандашом, глубокий вырез в коротком платье и небольшая накидка сверху. Сажусь на свое место, рядом усаживается Катька – младшая сестра, даже ее взяла с собой, чтобы не было так скучно. Женя бегает по клубу, общается с народом. Я не жду ничего в этот вечер, только глаза ищут ее, безнадежно. Отчего-то хочется с ней просто поговорить. Я не помню, когда последний раз мы общались. Может, прошло несколько месяцев? Ее больше нет в моей жизни. И пока я думаю об этом, она сама идет ко мне. Одна, без парня. Улыбается. А у меня внутри все обрывается. Я так и останусь сентиментальной и любящей, ведь она не чужой человек… Садится рядом со мной, целуя в щеку, я чувствую ее тепло. Целует. Губы прикасаются к уголку моих губ. Меня будто шарахает током. Глубоко вздыхаю: «Привет, Юлек!». Кажется, случайно сорвалось это «Юлек», это привычное, нежное, только для нее. Я должна была сказать: «Юля», а не что-то подобное. Хотя, наверное, это не имеет никакого значения. Она спрашивает, как я поживаю, в ответ интересуюсь ее жизнью. И мы… Мы такие разные. У нас все по-другому. Не так, как раньше. И я забываю обиду на нее, за все те отзывы, которые были в мой адрес, в сторону моего творчество. «Все это глупо и быстренько зачахнет», – от нее я не ожидала. Честно. В полной растерянности и не понимании, смятении, я не знала, что она может так… Самый дорогой человек делает мне больно. И я почти забыла об этом. Мы сидим довольно долго, ее губы изредка касаются моего уха, рассказывая о чем-то. По телу пробегают мурашки. И поддавшись каким-то эмоциями, порыву, я нахожу ее руку, проклиная себя за все, что прихожу к одному и тому же. Я нахожу ее руку, несмело касаюсь ее своими пальчиками. Ее кожа холодная, а моя горит. Она берет мою руку в свою и отчего-то улыбается мне. Я отвожу взгляд, стараясь сосредоточиться на чем-то другом, но меня так тянет назад… К ней…
«Идут месяцы. Ничего не меняется, а я будто так жду, что что-то изменится. Наивная, всегда была такой. Саша постоянно со мной рядом, он очень во многом поддерживает меня, он верит в то, что у меня все получится. И я верю ему. Материала много, но лейблы не хотят с нами работать, ребята одним огромным потоком сливают все на Бориса, везде что-то происходит, только у нас какое-то затишье, застой. Я часто прихожу к мысли о том, что иногда мне не хватает Юльки, чтобы спросить у нее совет, хотя теперь ее заменяет Саша. Хотя нет, не заменяет, он просто другой. И она другая. И суть всех моих дневников в том, что она не такая, как кажется… Другая. Холодная, с теплым сердцем, горячими руками. Я любила ее… Наверное, даже слишком. Поэтому, мне сейчас отчего-то так тяжело на душе…»
«...-Да пошла ты к черту! Думаешь, весь мир вокруг твоего пальца вертится? – после этих слов мы не виделись.
Я уехала домой и долгое время пыталась прийти в себя, осознать то, что ты мне безразлична. Но ты никогда не была мне безразлична. С самого первого дня нашего знакомства сносило мне крышу. Я сходила с ума, билась головой о стену, я готова была разорвать себя на части – только бы не страдать. Я всегда страдала и продолжала страдать из-за таких идиоток, как ты. Которые не стоят такой убивательств. Зачем я это делаю? Ты мне надоела – и я решила уехать. Ты всегда была самонадеянна, но не глупа. Ты была умной, даже слишком, но иногда жила в розовых очках, которые сама же и не видела. Реальность ты принимала за игру. Одной из твоих любимых игр была наша. Ты всегда считала, что я играюсь. А я полюбила. По-настоящему. И мучилась, из-за такой идиотки, как ты. И я ненавижу тебя. За все свои переживания, слезы. И я ненавижу себя – за все свои переживания, сны. Я ненавижу нашу игру – без правил, без разъяснений. Ненавижу. Зачем ты делаешь мне больно? А ты спрашиваешь: «Почему ты играешь с моими чувствами»? И я уже ничего не знаю. Я просто решила уехать домой, чтобы убедить себя – ты не нужна мне. Совсем не нужна. Мы почти не знаем друг друга. Только, черт подери, почему ты так много знаешь обо мне? Хотя я виновата сама… Я уехала домой и забыла обо всем, что меня волновало – кроме тебя. Я ненавижу таких смазливых и умных идиоток, как ты. Хотя смазливых – не то определение. Ты и в правду красивая. Даже очень. И я даже не знаю, что больше всего меня в тебе привлекает. То ли глаза. То ли губы. Я сижу напротив тебя, смотрю на тебя и отчетливо пытаюсь понять – за что я тебя люблю? Господи, за что? Ведь таких идиоток, как ты – полно! И я ненавижу себя. И я ненавижу тебя. Ты сидишь и улыбаешься мне. А мне хочется плакать.
Но в последнее время все изменилось. Или я сошла с ума? Определенно, сошла с ума! Мне нужна она…
Ты делаешь мне больно, так больно, что моя истерика начинается ровно с 21:00 каждый вечер. Каждый день, заходя к тебе, я вижу холодное безразличие, иногда ты смягчаешься, здороваешься со мной и иногда даже улыбаешься. Я ненавижу тебя. Потому что твое внимание приковываю не я. И я не знаю, что происходит…
Мне все это кажется предательством, после всего, что произошло. После часовых посиделок в узком кресле, глядя друг другу глаза в глаза, глядя на губы друг друга. Мне кажется это предательством, после ночных разговоров, после нашей единственной ночи. Мои губы почему-то так прочно застыли на твоем плече, запутались в твоих волосах, что я хотела, чтобы ты принадлежала только мне. Но ты бы никогда не смогла… Я чувствую себя преданной после того, как мы прошагали столько километров, держась за руки, держа наши руки в замке. Я чувствую себя преданной после наших вечерних закатных прогулок по Москве! Черт подери, за что ты предаешь меня? За что не даешь мне шанса? Почему?.. почему ты не отпускаешь меня и не подпускаешь ближе? Я разрываюсь…. Я не хочу страдать из-за таких как ты – каких полно! Полно вас – идиоток, которые ничего не понимают, которые только сочувственно смотрят и ничего не позволяют сделать! Я не знаю, что мне делать…
Совсем не знаю...»
Разряд. Еще один. Я не могу позволить себе отойти от нее. Работа. «Работаем, девочки», – громкий голос рядом. Разряд. По каждому миллиметру кожи мурашки. «Юля – обними ее и повернись боком, Лена – развернись чуть к Юле», – как давно я не слышала этих слов. Наша совместная фотосессия. Последняя совместная фотосессия. Ее руки обнимают меня, приближая к себе. Мелко трясусь, стараясь не подать виду, как я взволнована. Я не видела ее несколько чертовых месяцев, я даже не разговаривала с ней за это время. Никогда, клянусь, никогда я не подумала бы, что буду вести себя так! Это необычно, непривычно, эротично… Как много лет назад мы стояли и позировали всем, кому не лень, мы – две псевдолесбиянки, чей имидж больше, чем просто имидж. Сердце подкатывает к горлу, не давая произнести ни звука. Ее руки ползут чуть выше, в волосы. «Nice, nice, girls», – слышу вновь я. Ее лицо приближено к моему лицу, и на секунду я пересекаюсь с ней взглядами. И столько… Столько всего вижу в ее по-прежнему голубых глазах. Отвожу взгляд, стараясь выглядеть безразличной. Она научила меня этому. И только в перерывах между съемками, когда все заняты своими делами, мы смеемся о чем-то своем, и я грустно рассматриваю ее лицо, каждую черту, стараясь найти что-то, что осталось от прежней Юли. Я стараюсь уловить то, чего не существует, и наверняка никогда не существовало… Мы встретились спустя почти полгода, и спустя столько времени после нашего распада. Теперь все очевидно. Так очевидно, что мне до сих пор трудно в это поверить. Нас нет. Господи, НИЧЕГО БОЛЬШЕ НЕТ! Ничего!!! Как пугает меня это слово! И почему опять, тысячный, миллионный раз, я вижу все это перед своими глазами? Все наши пробные, первые фотосессии? Ее ежик, мои рыжие непослушные кудри? Полуголые, милые, почти невинные в совокупности с такой сексуальностью, с такой энергией, на которую все купились. Боже, и нам показывают наши фотографии – сейчас, что получилось. И мы – совершенно другие. Я не против этого, я вовсе не против. Ты – словно детские качели, а я упавший с них ребёнок. Мы ссорились, и я столько плакала! Дело доходило даже до рукоприкладства, и всё же каждую ночь между нами страсть. Была, по крайней мере. Значит, всё правильно, так ведь? Нет, я не верю тебе, когда ты говоришь: «Больше не приходи сюда!», я не стану тебе напоминать, как ты говорила, что мы никогда не расстанемся.
