Дольше и тщательнее всего рассматриваю фотографии из личного архива, сделанные не именитыми фотографами, а нами, папами и мамами, знакомыми и друзьями. На них не было постановок, нелепых, фальшивых взглядов, на них только самые искренние эмоции. Юлька хохочет, держась за меня, чтобы не упасть, я и Волкова с умными лицами читаем какие-то тексты, мы у меня дома, мы у неё дома, мы готовим ужин, поочередно фоткая друг друга, мы в нашей старой квартире, мы с Ваней и Кипер, мы с Галояном. Вот Юлька лезет на крышу дома, вот я играю на фортепиано, мы гуляем где-то в парке, а здесь – катаемся с Ваней по ночной Москве. Сколько же приятных моментов? Не сосчитать... Почему так важно помнить всё это? Наверное, потому, что старые фото – единственное, напоминающее о счастливом прошлом...

Чем больше я накручиваю себя, тем меньше это оказывается правдой. Ведь, по сути, ничего и не случилось, и вряд ли случилось бы, если бы не моя бурная фантазия. Благо, Юле удалось прервать мой бред и потоки сумасшедших идей. Благо, что успела, иначе страшно представить, что могло бы произойти. Но ничего не случилось. Ничего не происходило. Неизменным оставался только тот факт, что она беременна. Ничего уж тут не поделаешь. Всё шло свои чередом, время не спешило и не отставало. Это я накручивала себя, придумывая несуществующие вещи, придумывая то, чего никогда не было. Но с этим пришла пора смириться, ведь еще недавно, улетая в Лос-Анджелес, сидя в аэропорту, Юля притянула меня к себе, обвивая руками талию, а я натолкнулась на ее плечи. Она вовсе не собиралась меня отпускать, зная, как хреново я себя чувствовала в тот день. И не отпустила. Я всё придумала: ничто не рушится, ничего не меняется, мы с ней как были подругами, так и остались. По крайней мере, всё так, как должно быть.

А к концу июня вышла наша первая песня с третьего альбома. Медленная, лирическая и очень цепляющая композиция «Не жалей». Она, как никогда, соответствовала моим мыслям и переживаниям, всем чувствами, бушевавшим внутри. Поэтому первое живое выступление вышло пусть и волнительным, но самым искренним и цепляющим. В тот день мы выступили на «Звуковой дорожке», и тем, кто пришел, посчастливилось первыми услышать наш дебют.

– Я волнуюсь ужасно! – Дрожит мой голос в микрофон, но при этом умудряюсь улыбаться и даже трусливо посмеиваться.

– Ну чё, если ошибемся, мы вам микрофоны в зал протянем! – Издевается Волкова, пропуская мимо ушей рев фанов: «Юль, русская? Песня русская? Юля-я-я!»

– Песня, кстати, не сложная, так что... – Я взмахиваю рукой, подбадривая народ. – Учите!

Начинаются первые аккорды, льется красивая музыка, накрывающая меня с головой. Я всегда была на стороне лирики и романтики, это как раз то, что мне нужно. Немного не привычно видеть людей, которые не поют с нами, не подпевают, но, по крайней мере, они довольно улыбаются, а их руки синхронно парят в воздухе. И я вновь теряюсь во взглядах зрителей. Они такие... искренние, такие же, как и песня. Мы отдаем им свою душу, они взамен – свою. Во время проигрыша, одного из самых лирических и трогательных, фанаты, пользуясь моментом, начинают громко кричать, визжать, одобряя песню. Думаю, поэтому, едва закончилось выступление, Волкова спросила:

– Как вам песня? Понравилась?

И все дружно кричат: «Да-а-а!», протягивая окончание, как дети в школе.

– Ну ничего, доделаем, будет еще лучше! – Улыбаюсь, радуясь успешному выступлению.

Мои глаза сталкиваются с взглядом Бориса, стоящего внизу. Сложив руки на груди, наш продюсер довольно улыбается. Рядом с ним стоит такая же счастливая Оля. И я вижу, как они рады за нас с Юлькой, замечаю в их глазах надежду, желание помочь, желание сделать что-то еще лучше прежнего и не останавливаться на достигнутом. Так или иначе, мы не остановились, руки не опускались, потому что впереди ждало еще много чего. Ничто не стоит на месте, поэтому мы шагаем дальше, и совсем не важно, что ждет нас там, впереди: победа или поражение, радость или грусть, ненависть или разочарование, счастье или успех. Мы живы – наверное, это главное.

Мы стали встречаться все реже, и общими местами времяпровождения остались только работа, наши репетиции и, иногда, заседания в офисе. Теперь большую часть времени Юля отдавала Парвизу и семье, а я радовала за нее, искренне желая счастья с любимым человеком. Разве можно желать чего-то другого, кроме как, чтобы твой родной, самый близкий, человек обрел счастье? Я знала, как она старалась быть счастливой, и она это заслужила. Отчаянно борясь со сном, я все еще пыталась смотреть на дорогу, пока мы подъезжали к татушному офису, собираясь обсудить готовящийся к выходу альбом.

Меня разбудил шум открывающейся двери. Тут же распахнув глаза, я обратила взгляд на вошедшего. Юля. Привычные короткие волосы, как всегда аккуратно и тщательно уложенные, легкая куртка поверх белой майки, темно-серые джинсы, кеды. Самая обычная Юля. Она приветливо улыбнулась мне и, подойдя ближе, поцеловала в щеку.

– Бори еще нет? – Спросила она, усаживаясь рядом со мной и попутно открывая заготовленную бутылку минералки. – Пить хочу ужасно!

– Он вышел на минутку, сейчас вернется. – Я снова прикрыла глаза, сонно откинувшись на спинку кресла.

Через пару минут явился Ренский. Вежливо поздоровавшись с Юлей, он опустился в кресло напротив, и ближайшие полтора часа мы втроем обсуждали некоторые вопросы касательно работы группы, ближайших мероприятий и концертов. На текущий месяц был запланирован концерт в Казахстане и съемки фильма, которые должны были проходить в Москве. Не зря же мы таскались по всем этим клубам, расписывая иностранцам жизнь столицы! Совсем не зря, у них еще есть шанс не раз переписать сценарий. Помню, как Роланд поражался, глядя на танцующих прямо на барных стойках молодых девушек в одежде, едва прикрывающей тело. Кругом море алкоголя, а самые проворные и дерзкие посетители, рискуя, запирались в туалетах, нюхая кокс, а потом выходили оттуда, расслабленные, с белой пудрой под носом, которую так и не удосужились стряхнуть. Таких на танцполе замечали сразу: дергаясь, как ненормальные, по три-четыре часа подряд, они умудрялись устоять на ногах и даже пить всё новые и новые коктейли. Именно о такой столичной жизни непременно нужно было рассказать в фильме. Отличная возможность показать, чем живет русская молодежь. Ну и, конечно же, главной загвоздкой сего творения стала любовь, сопливая и романтичная. Без юмора тоже не обошлось, но, с точки зрения жанра, фильм был, скорее драмой и мелодрама с вкраплениями триллера. Так вот, центром рассказа оказались две девушки, правда, любовная линия задевает еще и других героев картины. Любовь движет миром, как говорится.

Помимо съемок, в середине июля решено было отснять концерт – он частично должен был войти в фильм. В этом есть свои плюсы – это поможет разбавить рутинную съемку, и мы снова будем петь! Обговаривалась последняя доработка песни «Белый плащик», и в перспективе, – клип осенью. Кстати, сама песня получилась неожиданной. Текст нашли там, откуда помощи совсем не ждали – на родном татушном форуме. Наткнулись на стихи некой Маши Максаковой, немного подправили текст, и вуаля – новый сингл готов. Вот так и рождаются многие хиты.

Сидя за разговорами, мы незаметно скоротали время, и, когда уже собрались расходиться по домам, попрощавшись с Борисом, и вышли на улицу, я неожиданно заметила – темнеет. Неужели мы просидели в офисе всего лишь полтора часа? Кажется, прошло часа три, не меньше...

– Ну что, до встречи! – Я встряхнула непослушными волосами, прилипшими к лицу от сильного ветра, и уже собиралась поцеловать Юльку на прощание. Волкова лишь рассеянно улыбнулась и отстранилась.

– Может, посидим где-нибудь? – Предложила она, вздернув плечами, после чего усмехнулась и заметила. – Как в старые добрые времена.

– Ты разве никуда не спешишь? – Беспокойство тут же сменилось счастливой улыбкой.

– Нет. – Она вновь дернула плечами, поправляя прядь смолянистых волос, сбивающихся на лицо. – А ты?