Вернувшись в Москву, мы с Юлей погрузились в привычные шумиху и скандалы. На сей раз в центре новостей оказалась книга «Тату кам бэк», написанная нашей фанаткой, Настей Моисеевой, учащейся в РГГУ. Естественно, будучи обычной девушкой с факультета истории искусства, Настя вряд ли бы сама смогла продвинуть свое детище. Больше суммы, связи, претензии к авторским правам: как студентка смогла бы с этим разобраться? Поэтому наш хороший друг, депутат Думы Алексей Митрофанов, решил помочь девчонке. Условие поставил простое – он будет указываться соавтором книги, а взамен – денежки и помощь в издательстве. Мы, конечно, тоже посодействовали – Боря посчитал это неплохим пиар-ходом перед выходом альбома. Пиарщик... Для приличия, ну, и с долей интереса, я тоже прочла книгу. Что сказать... История небанальная, жизненная, но, если судить книгу объективно, с художественной стороны, то никакой нагрузки лично для меня она не несла. Все просто, плоско, хотя мне было, в общем-то, все равно. «Кам бэк» стала своеобразным отдыхом от моих серьезных классических книг, где приходилось задумываться над многими вещами. А тут поднимались проблемы подросткового счастья, свободы выбора и нравственности, пусть и такими примитивными и односложными предложениями. Что ж, может, какого-нибудь подростка и заставит задуматься.

На этом новости не заканчивались. Наша пресс-служба дала сообщение о грядущем выходе нового татушного альбома. Почти тут же посыпались предложения дать интервью, ведь всем хотелось узнать, что и как, всем хотелось снова задавать привычные щекотливые вопросы и слушать наши такие же приевшиеся ответы, но еще интереснее было наблюдать за нашей реакцией на такие вопросы. Для некоторых крупных журнальных и газетных изданий мы все же дали интервью. Собравшись за несколько дней до этого, мы провели небольшое совещание, на котором обсуждали насущные вопросы. Команда предложила нам с Волковой краткие ответы и реплики, также упомянулось, что можно и нельзя говорить на интервью, как описывать песни, в общем, обычно дело. И я уже не морщилась, рассуждая о том, как всё это глупо. Пусть будет так. Борис уже ничем не попрекал нас, ничем не угрожал, только их споры с Юлей стали намного острее. Особенно ярые пререкания разгорались по поводу первого сингла. Волкова складывала руки на груди, не соглашаясь с ним, и просто молчала, насупившись, а он продолжал увещевать, что так надо, что так правильно, что так будет лучше. Но Юля – это Юля, ее так просто не переубедишь, особенно, если ты – Борис, которого она всегда недолюбливала.

Когда настал день первого интервью, мы даже пребывали в приподнятом настроении, встали пораньше, собрались и поехали в офис, где проходила встреча. Первым к нам пришел парень лет 25-30, светловолосый, сероглазый, в вытянутом свитере и с диктофоном в руках. Пользуясь случаем, он, ничуть не смутившись, попросил автограф, но, пошарив по карманам, понял, что листка у него нет. Как раз для таких случаев у нас на столике и по всему кабинету валялись подписанные альбомы, плакаты и прочая ерунда. Спустя минут двадцать он, наконец, приступил к интервью.

– Девчонки, каким будет ваш новый альбом? – Самые актуальные вопросы идут в начале, пока мы еще свежи и в настроении.

– Он будет не такой загруженный, как наш второй альбом, более танцевальный, простой. Нет такой смысловой нагрузки, как в «Людях Инвалидах».

– Кстати, ваш скандал с инвалидами из Сыктывкара уже утих?

– Да, хотя мы долго и упорно мы пытались доказать людям, что смысл в песне совсем не такой, как его понимают! Но мы думаем, что таких скандалов больше не будет, особенно, которые возникают почти на пустом месте.

– Ладно. А что на счет вашей личной жизни?

– Все хорошо! – Улыбается Юля во все тридцать два зуба, и я не знаю: все так, как она говорит, или она врет?

Я действительно не знаю, и меня пугает это.

– У вас есть молодые люди? – Начинает потихоньку разжигать новую тему парень.

– У нас всегда кто-то есть, – загадочно улыбается Волкова, – но могу сказать, что на данный момент мое сердце свободно. Так что, ребята, есть шанс!

И даже ее тело, прижатое к моему, не пылает, я вообще не чувствую исходящего от нее тепла. Хотя я должна была привыкнуть за все это время к ее выходкам, к ее словам. Я могла бы предположить, что Юля – это Юля, и к ней просто нужно привыкнуть. Нужно привыкнуть к тому, что в ее кровати надолго не задерживаются, что уж говорить о сердце? «Но ведь это несправедливо! Несправедливо!» – Кричит мое сердце, сжимаясь от неистовой тоски по ее теплой и нежной коже, по ее мягким губам, по ее аккуратным, маленьким пальчикам, по ее изящным изгибам тела. И я вновь даю себе понять, как же я соскучилась…

– Лен, ты чего зависла? – Смеется Волкова, теребя меня за рукав толстовки.

– Чего? – Кажется, я вправду задумалась.

– Спрашивают, как у тебя там, на личном? – Она отвернулась, будто не желала видеть чего-то, будто не хотела показывать свои эмоции.

– А, – вяло улыбаюсь, – все хорошо! Личное – не публичное, у меня все отлично!

Да, я замечательно вру, при этом умудряясь даже улыбаться. Молодец, Лена, ты совершенствуешься! Скоро станешь совсем как Волкова, тебе до нее немного осталось. Хотя нет, много! Тебе до нее никогда не добраться.

Следуют еще несколько вопросов на различные темы, а после довольный журналист уходит. В течение дня на смену ему приходят еще три человека из разных журналов и газет. Они задают почти такие же банальные вопросы, мы же выдаем банальные ответы.

Позднее нам сообщили, что через неделю нужно лететь в Италию. Там планировалось какое-то выступление на очередном шоу, а также интервью и небольшая фотосессия. В назначенное время мы улетели, а проснулись уже в другой стране. Такая у нас жизнь: засыпаешь в одном городе, присыпаешься в другом, из одной страны спешишь в другую. Вокруг постоянная суета, извечное копошение, будто спокойствия рядом с нами быть не может. Но это не так. Оно есть, я поверила в это в первый же день после приезда. Надо же: нам даже дали два дня отдыха, нам дали выспаться, черт возьми!

Едва перешагнув порог дорогого номера, мы с Юлькой тут же завалились спать, проснувшись только к вечеру. Как оказалось, наша команда уже уехала гулять, пока мы отсыпались, но это ничуть не испортило нам настроение. Планов у нас все равно не было, поэтому решено было остаться в номере. Волкова достала из мини-бара бутылку красного вина, а я тем временем заказала в номер ужин. Фоном, чтобы тишина и мысли не слишком напрягали, негромко включили радио. Сев за стол, прямо возле окна с совсем не шикарным видом на ночной город, мы приступили к трапезе. Впервые за всю жизнь мне было так неловко находиться с ней, с той, с которой провела лучшие годы жизни. Я старалась не поднимать головы, чтобы не сталкиваться с её глазами, потому что всё это меня убивало. Нет, я на неё ничуть не сердилась, не злилась, мне просто было не по себе. Что-то внутри разрывало меня на части, и я отчаянно пыталась понять: как два самых близких человека на земле могут так себя вести? Будто ничего и никогда не было, будто всё идет так, как нужно!

Кажется, Юлю злило моё поведение. Когда с ужином было практически покончено, а бутылка вина осушена, она, не выдержав, спросила, наконец: «Почему ты себя так ведешь? Ты будто стесняешься меня! Чувствую себя, как на свидании с фанаткой!». Я была разъярена её словами, готова была расплакаться, ненавидя её и любя больше жизни. В ответ, бросив вилку в тарелку, я молча встала из-за стола и направилась в ванную. Но, спустя полчаса, Волкова добралась и туда. Я подумала, она снова начнет обвинять меня, говорить что-то несерьезное, но нет: она лишь попросила чуть быстрее мыться, потому что сама хотела в душ. Я кивнула, и, через пять минут, душ был свободен. Именно тогда я и застала ее... Юля, сидя за тем же столом, где мы только что ужинали, что-то торопливо писала. «Что это у тебя?» – Изумленно спросила я, приближаясь, но она тут же захлопнула то ли книжку, то ли тетрадку, и, буркнув, что это не моё дело, ретировалась в ванную. Пока Волкова стояла под тёплыми струями воды, я убрала остатки ужина со стола, а потом расположилась на стуле у того самого окна, вид из которого не выдавал ничего примечательного. Шум воды вскоре утих. Юля, незаметно подойдя сзади, осторожно приобняла меня за плечи. «Мне не нравится, как мы с тобой общаемся. Давай всё будет так, как раньше?» – Прошептала она тогда, опустив дрожащий подбородок на мою макушку. Я накрыла её руку своей: «Хорошо...» Но мы обе прекрасно понимали, что так, как раньше, уже никогда не будет…