- Я иногда очень скучаю по тебе, – шепчу я, закрыв глаза, чтобы, будучи безумно влюбленной в нее, не видеть ее реакции.

- Наверное, мы невинные любовники… – она улыбается, я вижу это сквозь узкую щель глаз, – Тебе нравится это определение?

- Невинные любовники, – пробую я ее блюдо, более изощренное, развратное, – Это даже лучше, чем мое определение.

- Какое? – она оживляется и с интересом наблюдает за мной.

- Прирученные подруги, сестры… на твой выбор.

- Почему прирученные?

- Нас приручили. Одомашнили, как котят. Что ты, что я – были бы дикими, а тут Ваня, молодец, постарался.

Она засмеялась, и я тут же подхватила ее смех.

- Почему мы невинные любовники? – спрашиваю я спустя минут десять.

Этот вопрос витает в моей голове, обдумывая всевозможные варианты и ответы. Но ответов у меня так и не появилось. Только догадки, но разве они могут сравниться с догадками и ответами Юльки? Ведь она придумала это определение, ей и решать, почему мы любовники. Да еще и невинные. Может, она чувствует то же самое, что и я – недолюбовь и непередружбу? Может, я не одна такая сумасшедшая? Надеюсь, что именно так все и есть.

- Это было бы слишком просто, если бы я сказала тебе об этом сама, – воркует девчонка, отворачиваясь от меня с загадочной улыбкой, – Подумай сама, Ленок…

- Но я… – тихо и возмущенно протягиваю я, но она обрывает меня.

- У тебя целая ночь впереди…

Вся ночь, весь день, целая неделя, целая жизнь впереди, чтобы задуматься о том, почему мы невинные любовники. Наверное, в ту самую ночь стоило сказать ей опровержение ее теории, ее фразы, сломать ее, обезоружить своей победной фразой, которая всегда оставалась выигрышной, она была джокером, шахом и матом, она не могла проиграть по определению. Тогда, в ту самую ночь, я должна была огорчить ее и сказать правду – мы не невинные любовники, а ничьи. Мы никогда и никому не принадлежим, проживаем в вакууме, в своем теле, со своими мыслями, запирая их на самые крепкие замки, скрывая их от окружающих, со своими моралями, теориями, фразами, воспоминаниями, со своими тараканами в голове, со своей правдой и неправдой, со своей философией, и никого не волнует, что там и кого, так или не так. Мы ничьи. Каждый сам по себе ничей. Сам по себе. И так каждый человек на земле. Странно, почему я не сказала ей тогда? Потому что думала над любовниками целую ночь, но так ни к чему и не пришла…

Время никогда не стояло на месте, и теперь я убедилась в этом еще больше. Наши выступления были яркими, живыми, полными энергетики и незабываемыми для фанатов. И снова выходя на сцену, я без конца растворялась в ней, забывая обо всех рамках, я просто хотела любить ее, я просто хотела, чтобы она любила меня, и чтобы не было никаких границ, которые могли бы разрушить тонкую нить, связывающую нас. Теперь мы были единым целым, не Юля и Лена, а громким, фантастическим проектом Тату, где, прежде всего, даже не сама музыка, не тексты, не шоу, а чувства. И нужно быть полным придурком, чтобы не понять это. Просто нужно было видеть, какие мы на сцене, как мы общаемся друг с другом сквозь строчки в песнях, сквозь музыку, сквозь проигрыш в Ничьей. Она ходит вокруг меня, улыбается, всем своим видом показывая ту самую, тонкую, секретную нить, грань между дружбой и любовью. Она обнимает меня, как можно ласковей, нежней, будто боится, что я растаю в ее объятиях, боится, что я испарюсь, убегу, оттолкну ее. Но я никогда бы не смогла оттолкнуть ее, самое большое, на что я способна – в ответ прижать ее к себе, уткнуться носом в пульсирующие ключицы, в волнительную тонкую шею, в ее скулы, зарыться в ее волосы, целовать ее подбородок, висок, щеки, каждую частичку ее тела. Не грязно, не пошло, не наигранно, не по приказу, а потому, что мне хочется! Мне хочется! Вот хрень! Я так скучаю по ней. Скучаю каждую минуту, секунду, даже когда нахожусь рядом с ней. И ничего не могу с этим поделать. На концертах она позволяет мне все, но я не позволяю себе почти ничего. Практически все песни мы ходим, держась за руки, боясь упустить друг друга. Практически все песни мы не выпускаем из вида глаза друг друга, боясь потеряться среди огромного зала, среди взглядов фанатов. И мне совсем все равно кто и что думает об этом, хотя все же большинство поддерживает нас, а некоторые думают, что история повторяется, и мы снова играем во все это. Только зачем? Зачем? Кому нам теперь врать?

По крайней мере, я давно перестала врать, хотя бы себе…

Мы отыграли очередной концерт и после этого завалились в какой-то ресторан. Ресторан, как ресторан – ничего примечательного. Борис заказал неплохой банкет, где мы могли хорошо расслабиться. И расслабиться получилось, как не удавалось уже давно. Все было в самом разгаре, народ вокруг нас смеялся и веселился, обсуждая какие-то новости, вспоминая забавные ситуации с наших гастролей. Мы с Волковой не были исключением, и поэтому быстро влились во всеобщую радость и веселье.

- Ребят, по-моему, у нас закончилось вино! – кажется, Свен заметил это, глупо улыбаясь, – Борис! Что делать?

Боря глупо хохотнул и махнул рукой, мол, хватит вам пить, но Свен видимо не хотел сдаваться, поэтому кинул взгляд на Троя.

- Доставай, чего сидишь, скромничаешь?

Парень быстро вынудил откуда-то бутылку чего-то.

- Это у тебя что? – поинтересовалась оживленная Волкова, отвлекаясь от посторонних разговоров.

- Мамина штука…

- Чего? Лен! – она дерганула меня за ворот.

- Мама ему что-то дала, – засмеялась я, впиваясь взглядом в бутылку, – Трой, че за штука такая?

- Типа… вашей настойки! – он улыбнулся и поставил бутылку на стол, – угощайтесь, моя мама делает это очень круто…

- Ай лав ю, – моя девочка расплывается в улыбке и посылает ему воздушный поцелуй, – лав ю, Трой! Лен, видишь, не все так плохо!

- Да мне вообще все равно, – честно признаюсь я, ведь я еще не настолько пьяна, в отличие от Волковой, – Борь, не спи!

Ренский резко дернулся и открыл глаза. Похоже, ему было вообще на все наплевать, поэтому он нашел самое время поспать. Ну и пусть.

- Хэй, ты чего нахмурился? – Трой пнул Свена в плечо и добродушно оскалил зубы, – Подумаешь, вино закончилось!

- После того раза я боюсь пить то, что делала твоя мать, – он грустно отвернулся, наигранно грустно, прикрывая лицо рукой, чтобы не заржать.

- О чем он? – вмешалась я в разговор, – Что за тот раз?

- Моя мама… – начал было рассказывать Трой, но Свен перебил его и снова повернулся к нам с грустной, депрессивной физиономией.

- Его мама в прошлый раз тоже приготовила что-то типа настойки. Так я после того раза блевал, как скотина, – он резко поднес кулак к лицу Троя, угрожая ему, – Так что теперь…

- Все норма-ально! – протягивает тот, – Эта вещь проверенная! Так что не ссы.

- Хватит п*здеть! – недовольно сипит Волкова и подтягивает к себе бутылку, – Наливайте уже!

- Тш, видишь, Джулия злится уже! – Трой добродушно улыбается Свену, – Давай, налью даме!

Он ловко выбивает у нее бутылку и наполняет ее рюмку до края.

- Фак, стоп! – она выхватывает у него рюмку и подносит к себе.

Разлив настойку, Свен поворачивается ко мне.

- Будешь, Лена? Совсем немного…

- Немного только, – соглашаюсь я, примирительно протягивая свою рюмку, – Совсем немного…

Парни подливают и мне. Кто-то хотел было спросить Борю, но его спрашивать бесполезно – он уже беспробудно спит на столе. Ну и черт с ним! Мы выпиваем за любовь и снова начинаем над чем-то ржать – я уже туго соображаю. Главное, что весело. Проходит несколько часов, и моя голова, кажется, растворяется в алкогольной жидкости, там же растворяется и мое самообладание. Волкова, облокотившись на меня, флиртует со всеми по очереди, на меня похоже ей все равно. Но мне всего лишь кажется, она поворачивается ко мне и спрашивает:

- Ленок, ты чего совсем загрустила?

- Просто устала, – тихо произношу я, – И до одурения напилась…

- Ну чего ты? – она мягко касается моего подбородка, – Мы скоро поедем в гостиницу…