Кстати, о «чуде». Буквально через несколько секунд оно ввалилось в палату, взгромоздив на свои плечи сумку, в которой, как оказалось, были вещи её отца. И только я хотел язвительно заметить, что моя помощь ведь была не нужна, вошла её мама, тащившая в руках внушительных размеров коробку, которую чуть ли не швырнула на кровать, едва не задев Роберта.

- Это ещё что за попытка прикончить мужа при свидетелях? – удивлённо спросил он.

- По… молчи, - еле выговорила запыхавшаяся женщина, после чего заметила меня и, слабо улыбнувшись, сказала: - О… И ты здесь. Привет…

- Здравствуйте, - не менее удивлённо, чем до этого мистер Моллиган, ответил я, после чего посмотрел на Кэтрин, с блаженным видом прислонившуюся к стене и шепчущую: «Стеночка… холодненькая…»

Не выдержав, прыснул, после чего спросил:

- Помощь не нужна, правда ведь, Кэтти?

Я нарочно назвал её «Кэтти», дабы проверить, насколько девушка устала. Будь уровень её энергии хотя бы средним, она бы уже, невзирая на присутствие родителей, начала злиться на меня, но вместо этого лишь вяло ответила:

- А я откуда знала, что мама решит весь дом к папе в палату перевезти?

- Далеко не весь дом! – послышался приглушённый голос миссис Моллиган, которая, присев на стул неподалёку от кровати своего мужа, положила руки на неё, после чего улеглась на них.

- Действительно, только половину, - отдышавшись, сказала Кэтрин, после чего, отлипнув, наконец, от стены, подошла ко мне и, взяв мою руку в свою, сказала: - Идём. Мы мешать будем.

Хоть я искренне не понял, в чём тут дело, решил всё же не спорить. Кивнув, встал со своего места, заметив, что девушка отпускать мою руку явно не собирается, и попрощался с её родителями.

- Пока, - в один голос сказали они, после чего Люси попросила свою дочь не задерживаться, если вдруг пойдёт гулять, а Роберт добавил, обратившись ко мне: - Помни, Фил. Не будь таким же, как Кэтрин.

Я улыбнулся, после чего силой вытолкнул свою подругу, которая начала возмущаться, требуя рассказать, что мы от неё утаили. Когда мне, наконец, удалось это сделать, она, забыв об усталости, крикнула:

- А теперь выкладывай! О чём вы с отцом разговаривали?

Я вздохнул. Это никогда не кончится. Иногда создаётся впечатление, что до конца жизни эта девушка будет действовать мне на нервы. Спасения нет, эта ноша будет давить на меня вечность.

- Идём в парк, в котором были вчера, там и расскажу, - пообещал я, прекрасно понимая, что лишь тяну время. Но этого должно было хватить, чтобы придумать правдоподобный рассказ, так как я понятия не имел, стоит ли говорить ей о том, что мне поведал Роберт.

- В парк? – надломившимся голосом спросила Кэтрин.

- Да, в парк. А что? – поначалу не понял я, но потом, посмотрев на её раскрасневшееся лицо, кажется, осознал, что вызвало такую её реакцию.

Вчерашний поцелуй. Никогда не перестану удивляться тому, как остро девушки реагируют на подобные вещи. Не сказал бы, что я никак не отреагировал на это, в конце концов, сам же стал инициатором… Но я точно не настолько эмоционален.

- Не волнуйся, - вразрез своим мыслям я улыбнулся. – Приставать не буду.

- Хм, - протянула собеседница. – А жаль.

После этого она как-то странно взглянула на опешившего меня, ибо я ожидал любого ответа, помимо этого, а потом пошла вперёд, попросив не отставать. Какое-то время глядя ей вслед, я усмехнулся, а потом тоже пошёл к лестнице. Кажется, что помимо того, чтобы доставать меня, Кэтрин никогда не прекратит удивлять меня столь же часто.

Было время, когда меня поражали любые слова и реакция людей, но со временем я понял, что они, в большинстве своём, у всех одинаковые. И сейчас я действительно редко удивляюсь. И только вся семья Моллиган не перестаёт поражать меня всё больше и больше. Наверное, именно поэтому я привязался к ним. К Роберту, который действительно заменил мне отца. Даже к Люси, которая до определённого момента была холодна со мной, а в последнее время начала относиться совершенно по-другому. И, естественно, к Кэтрин. Хотя ещё в сентябре я и подумать не мог, что это действительно случится.

Вспомнились слова Роберта. Он пытался сказать, чтобы я не тупил и поговорил с его дочерью по душам. Если верить рассказам других, это должно означать, что мне нужно рассказать ей о своих чувствах. Но что я могу сказать, если всё и так понятно? Выдавить из себя «Я люблю тебя» мне кажется невозможным. Но простое «Ты мне нравишься»…

Гардинер, у тебя маразм. Почему я так решил? Да хотя бы потому, что обращаюсь сам к себе в третьем лице, причём словами Кэтрин. Ах да, ещё потому, что думаю обо всей этой романтической хрени. Да, я явно не романтик. Далеко не романтик.

Вскоре мы с девушкой вышли из больницы и направились в тот парк, где всё вчера завертелось. Мне почему-то подумалось, что, раз уж оно там началось, то там должно и закончиться. Хоть я понятия не имею, что должен сказать сейчас Кэтрин, да и должен ли говорить, раз уж всё очевидно, но постараюсь что-нибудь сделать. Надо же с чего-то начинать, да?

- Фил, - кажется, я терпел слишком долго, потому что начал далеко не я, как можно было уже заметить. – Мне нужно с тобой поговорить.

Кэтрин взглянула на меня с серьёзным выражением на лице, отчего я почувствовал себя не в своей тарелке. Терпеть не могу, когда девушки обращаются ко мне таким образом. Сразу же начинаешь чувствовать какую-то вину и своего рода ответственность. Ладно, посмотрим, чего она хочет.

- Хорошо. Только давай всё же зайдём в парк. Там посторонних меньше.

Она немного удивилась, но всё же кивнула, после чего мы продолжили свой путь. И снова я оттягиваю неизбежное. Пока мы шли по скользким улочкам, которые тут никто не посыплет солью, поскольку этот парк считают заброшенным, хоть сюда и наведываются люди, оказавшиеся рядом с больницей, я с сожалением подумал, почему мы не можем идти так вечно. Зачем людям говорить что-либо друг другу, если от этого и так неплохо? Знаю-знаю. Потому что в таком случае они начинают надумывать себе проблемы и, в конечном итоге, всё равно приходится объясняться. Такова уж человеческая натура. Но лично я предпочёл бы не усложнять жизнь словами. Они часто настолько лживы…

«Прости меня, - пронёсся в моей голове надломленный голос. – Прости меня, я больше никогда так не поступлю, обещаю тебе…»

Враньё. И я слышал это так часто, что тошно становится. Это слова. И они были лживы. Именно поэтому я не люблю говорить о чём-то серьёзном. Надеяться на что-то глупо. Каждое слово может быть ложью.

В последнее время я всё чаще начал вспоминать об этом. И это моё поведение беспричинно, так что я уже вторую неделю прошу себя забыть об этом. Но не получается. Никак не получается.

- Фил! – послышался громкий девичий голос, немного испугавший меня. – Я к тебе обращаюсь! Как долго нам ещё идти?

Я посмотрел на Кэтрин, которая, стоя напротив меня со скрещёнными на груди руками, ждала моего ответа. Я растерялся. Интересно, как давно связь с внешним миром была утеряна?

- Я думаю… - начал отвечать ей я, посмотрев прямо перед собой, как вдруг увидел там какого-то человека бомжеватого вида, стоявшего прямо перед нами, возле деревьев. Его взгляд тут же показался мне странным. Даже в ранней зимней темноте, когда вокруг всё освещал слабый свет догорающего фонаря, было видно, как бегают его глаза. Казалось, что ему просто не удаётся заставить себя задержать взгляд на одной точке, равно как и стоять ровно, поскольку он шатался. Решив, что лучше держаться подальше от столь подозрительных объектов, я сказал: - Думаю, нам лучше изменить маршрут, - и указал кивком головы в сторону того мужчины.

Девушка, до сих пор стоявшая к нему спиной, развернулась, и какое-то время вглядывалась в незнакомца. Однако в следующую секунду она вдруг сдавленно охнула, после чего, сделав несколько шагов назад, вцепилась в рукав моей куртки, начав бормотать:

- Так идём же. Идём же отсюда!

Я поначалу ничего не понял, после чего начал вглядываться в этого незнакомца, отчаянно пытаясь узнать его и понять, что же так напугало Кэтрин, раз она вся так трясётся. Но, так и не опознав этого человека, я уж было собирался спросить, кто это, но тут он вдруг заговорил: