– О, царь наш славный и щедрый, ликуй, Бог послал тебе сына, наследника!
– О, великий Ормузд, – воскликнул повелитель, –я благодарю тебя за дар!
Царь взял с полки два кожаных мешочка, где лежали серебряные дирхемы, и вручил женщинам, сказав при этом:
– Вы заслужили щедрое севанчи*.
В то же самое время Феруз с поникшей головой сидел за столом в рабочей комнате. От крайнего волнения он не находил себе места. Нередки были случаи, когда роженицы умирали от потери крови. Две его сестры по этой причине лишились жизни.
Не выдержав ожидания, Феруз заспешил по каменной дорожке к храму. Внутри, между колоннами, его встретил мобед в белоснежных одеяниях и с посохом.
– Сын мой, у тебя нездоровый вид. Что стряслось?
– О, святой мобед, не спрашивай об этом, потому что не смею сказать истину. Я уже совершил один грех и не хочу второго.
– Пусть будет по-твоему. Все же я помолюсь за тебя, а пока оставлю одного, – и жрец удалился.
В просторном зале зодчий оказался один. Свет в храм проникал с крыши через небольшие прорези. Феруз встал возле алтаря из желтого мрамора, на котором горел огонь. Глядя на священное пламя, зодчий зашептал молитву: «Истина –высшее благо на земле. Того из сущих почитаем мы и всех тех, женского рода и мужского, кому поклоняемся…» Далее Феруз молил творца и особенно могучую Анахиту сберечь любимую женщину при родах: «Да сохрани жизнь моему младенцу и его матери, умоляю, я твой верный раб навеки».
Постояв еще немного, Феруз ощутил на сердце легкость. Теперь можно было идти обратно. Он вышел из храма и у круглого водоема застал царя с тремя слугами. Повелитель был в простом халате, без всяких украшений. Его разгоряченное от вина лицо излучало радость. Увидев Феруза, царь воскликнул:
– Мой советник, поздравь своего господина: наконец-то царица одарила меня наследником. Теперь-то наши хвастливые дихканы укоротят свои злые языки и станут покорными. Что касается подарков и пира – это будет завтра, а пока я спешу в храм. Я должен воздать хвалу нашему Творцу за великую милость.
– О, государь, прими мои поздравления! Это великая радость для всех, – ответил советник и, забыв про осторожность, спросил: – А как сама царица? Ее здоровье не пошатнулось?
Правитель недовольно нахмурил брови.
– Не знаю. Для меня главное – это наследник, который продолжит царский род. А почему тебя так волнует состояние царицы?
Этот вопрос напугал советника, на мгновение он оказался в замешательстве и не сразу нашелся, что ответить:
– Мой повелитель, царица дорога мне лишь тем, что дала большой заказ.
– Знай, в Бухаре все решает только царь, и без меня ты не получишь ни одного заказа, даже самого мелкого.
И царь устремился мимо зодчего. Испуганный Феруз в раздумьях побрел к себе. Если бухар-худат узнает правду, то ему не сносить головы. Его прилюдно казнят, отрубив голову на базарной площади. Но более всего его беспокоила судьба возлюбленной. «Пусть казнят меня, – твердил он себе. – Я готов принять смерть. Только царицу пусть не трогают. Виновник этого греха – я». Советник в этот момент не знал: то ли радоваться рождению сына, то ли тревожиться за жизнь любимой. Все смешалось в его душе.
СМЕРТЬ БУХАР-ХУДАТА.
На следующее после родов утро голубоглазая служанка Нама принесла матери младенца для кормления. Фарангис не терпелось увидеть родное дитя. Служанка опустила завернутого в пеленки ребенка на ложе. Малыш закряхтел, и сердце Фарангис забилось еще сильнее. Почувствовав родной запах, ребенок стал открывать ротик. Царица засмеялась и сказала Наме:
– Они все такие забавные.
Затем она поднесла малыша к груди. Улыбаясь, женщины любовались, как неумелый младенец учится сосать. Он был столь мил, что у служанки потекли слёзы, и она призналась:
– Я тоже мечтаю о таком ребенке. Может, госпожа отпустит меня на родину? Уже пятнадцать лет я служу вам верой и правдой, но мне пора завести свою семью, а то так и состарюсь.
– Нама, сейчас я очень нуждаюсь в тебе. Здесь я доверяю только тебе. Не проси об этом: не могу отпустить. Хотя ты и пленница из Византии, но для меня ты словно сестра. Моя мама тоже любила тебя как родную Дочь. А хочешь, я найду тебе хорошего мужа, и вы оба будете жить при дворе?
– Милая моя госпожа, ты уже говорила об этом. Но мое сердце тоскует по родине. Там мои мать, отец, сестра, братья… Я так давно не видела их… Хочется оказаться среди своих.
– Но ты каждый день ходишь в христианскую церковь, помогаешь своим единоверцам.
– Да, это так – мы одной веры, но я хочу жить среди своего народа. Христиан можно встретить повсюду, но родина одна.
– Ладно, я поразмыслю над этим.
– Спасибо. До конца своих дней я буду молиться за вас, моя госпожа.
– Не спеши благодарить: я сказала, что лишь подумаю.
И тут взгляд Намы снова упал на младенца, и она воскликнула:
– Ой, как ребенок похож на советника Феруза!
Такие слова поразили царицу, а в ее глазах промелькнул испуг. Она невольно отстранилась от ребенка и уставилась на служанку. Малыш, лишившись материнской груди, заплакал.
– Что случилось, моя царица? Вы стали бледны!
– Неужели облик моего ребенка так схож с лицом зодчего?
– Да, глаза, нос такие же, только волосы у ребенка светлые.
– Схожесть так заметна? Разве у него нет моих черт?
– Он весь в советника.
И царица сама принялась разглядывать дитя. Тут служанка поняла причину ее страха.
– Как же я не подумала об этом раньше? – молвила она. – О, моя госпожа, неужели он от благородного зодчего?
Царица обреченно опустила голову на подушку и заплакала.
А ребенок все плакал, ища ртом материнскую грудь.
– Госпожа моя, ребенок кричит, накормите, – напомнила ей служанка. –
Он не успокоится, пока не будет сыт.
И Фарангис, очнувшись, склонилась над сыном, а слезы все текли по ее щекам.
– О Боже, что теперь будет? – запричитала Нама.
Царица не проронила ни слова. Она выглядела озабоченной чем-то. Так длилось некоторое время, пока гнетущую тишину не нарушила служанка:
– Когда будут смотрины ребенка?
– По обычаю через пять дней. Как тебе кажется: царь это сразу заметит?
– Не знаю, но люди двора донесут.
– Царь не тронет меня из-за моей родни, а вот моего сына лишит жизни. Это не родная кровь, он не имеет прав на престол.
– А что будет со мной?
– Должно быть, тебя казнят за молчание, что не донесла. Бедная моя, и ты оказалась втянута в эту беду…
Из глаз Намы полились слезы.
– Защитите меня, госпожа, кроме вас некому это сделать.
– Если я замолвлю за тебя хоть слово, то гнев царя усилится. И в отместку мне он устроит жестокую казнь. Я даже не знаю, как спасти свое дитя.
