Опять она говорит что в голову взбредет.

Пока суд да дело, они дошли до дома Инабы. Хоть им и было сказано, что так далеко идти нет необходимости, Тайти и Нагасэ проводили Инабу в буквальном смысле до калитки.

– Ладно, извините, что доставила беспокойство сегодня, Тайти, Иори.

– Ничего страшного, просто отдыхай.

– Инабан, ты о нас всех так или иначе все время заботишься, сейчас для разнообразия позаботься о своем здоровье, хорошо?

– Все нормально… все нормально у меня, – ответила Инаба, после чего отвела глаза и натянуто улыбнулась. В этой улыбке чувствовалось некое самоуничижение.

Войдя во двор, где был разбит красивый садик в западном стиле, Инаба обернулась. И неестественным голосом произнесла:

– А, да. Чуть не забыла сказать. …Иори, Тайти и с твоей травмой сможет справиться.

Эту фразу она бросила без всякого предисловия, но речь явно шла о чем-то серьезном, судя по выражению шока, появившемуся на лице Нагасэ.

– Инабан… Ты же обещала никому не рассказывать, не?.. – сказала Нагасэ холодным голосом, от которого у Тайти словно все внутри заледенело. Лицо ее было прекрасным и как будто выточенным изо льда.

Такое лицо Нагасэ стало для Тайти полной неожиданностью.

– Тайти, я уверена, что ты сможешь. Сделай это.

И Инаба, резко выпрямившись, удалилась в дом. О других она беспокоилась до последнего.

Итак, проводив Инабу, Тайти и Нагасэ направились обратно к станции… но атмосфера между ними была странноватая.

Все из-за слов, оброненных Инабой.

Должен ли он расспросить Нагасэ или нет, должен ли он посмотреть ей в глаза или нет, должен ли он противостоять ее травме или нет?

На все вопросы, которые Тайти адресовал самому себе, ответ был лишь один.

– Скажи, Нагасэ… что у тебя за травма?

Нагасэ, однако, никак не отреагировала – все так же шла рядом с ним.

Тайти тоже не стал продолжать, и какое-то время они шли в молчании.

Она твердо решила не распространяться на эту тему? Тогда, может, не стоит неразумно лезть в это дело? Едва Тайти так подумал, как Нагасэ заговорила:

– Ох уж эта Инабан, все делает как хочет. Вот как сейчас. Но это из-за того, что она обо всех нас заботится, так что это правильно, я понимаю.

Глядя прямо перед собой, не встречаясь с Тайти взглядом, Нагасэ сама спросила:

– Тайти, ты правда хочешь узнать? Ну, что у меня. Пообещай: что бы я ни рассказала, между нами все останется так же, как было. Тогда расскажу.

Нагасэ упорно не смотрела на Тайти, словно боясь увидеть его выражение лица. Ее собственное лицо в профиль казалось точно стеклянным – чуть тронь, и разобьется.

Что же с ней случилось?

Вглядываться в эту непостижимую тьму, не зная даже, насколько она глубока, казалось опасным. Потому что, если хоть раз заглянешь, уже не сможешь притворяться, что ничего не знаешь.

Однако на этот риск он был готов пойти.

– Ясно. Обещаю. Я хочу сделать для тебя все, что смогу.

Если не рисковать, ничего не сможешь.

Даже думать не сможешь.

И уж конечно, спасти кого-то ни за что не сможешь.

– Да, Тайти, это прямо в твоем стиле.

И, словно после этих слов напряжение отпустило Нагасэ, на лице ее появилась улыбка, полная доброты, но таящая в себе и капельку смущения. При виде этой улыбки Тайти посетило ощущение дежавю. Кирияма, кажется, тоже улыбалась вот так. Что бы это значило?

– Давай немножко посидим, – предложила Нагасэ, и они вдвоем присели на низенькое бетонное ограждение вокруг парковки.

Нагасэ, выбросив ноги вперед, протяжно вздохнула.

– Вот честно, не хочу об этом рассказывать, да и не обязана… Но Инабан так все подстроила, что если я теперь не расскажу, то ты, Тайти, еще сильней будешь беспокоиться и не находить себе места, верно?

– Инаба так это сказала – «ты сможешь, сделай это», – что я, пожалуй, совру, если скажу, что не беспокоюсь.

– Да уж… – кивнула Нагасэ и пнула валяющийся под ногой камешек. Тот улетел вперед и провалился в уходящую направо дренажную канавку. – Ну что, давай расскажу.

Подобные черным жемчужинам глаза Нагасэ впились в глаза Тайти. С ее красивого, аккуратного лица исчезло всякое выражение, и Тайти впервые испытал нечто вроде благоговения. Неотрывно глядя на него, словно пытаясь что-то выискать в его глазах, Нагасэ заговорила:

– …Но прежде чем я начну, хочу рассказать тебе прикол!

– …А?

Что, черт побери, она собирается ляпнуть, подумал Тайти.

– Мм… помнишь, в тот раз, когда мы были вдвоем… точнее, я тогда была [Аоки]… там все вдруг стало так серьезно, и я тогда воткнула прикол, вот и сейчас подумала, что это будет в самый раз.

– Совершенно не в самый раз! Это никому не нужно! Да что ж ты всякий раз, как мы с тобой начинаем о чем-то говорить серьезно, пытаешься все порушить?!

Предыдущее заявление вообще никакого отношения не имело к серьезности или несерьезности.

– Но знаешь, в такое время мне приколы вообще в голову не приходят!

– Тогда тем более не надо!

– Попааался – то, что я попыталась сказать прикол, но прикол не придумался, и было приколом! Как тебе?

– Не кактебейкай! Ты попыталась сказать прикол про то, что попыталась сказать прикол, но прикол не придумался, но только нам сейчас приколы не нужны вообще!

– Конечно, тебе, Тайти, может, приколы и не нужны, но я хочу, чтоб ты понял, что этот прикол про то, что я попыталась сказать прикол, но прикол не придумался, был не потому, что у меня правда не нашлось прикола, а потому, что я нарочно выбрала прикол про то, что прикола нету!

– То, что этот прикол про то, что ты попыталась сказать прикол, но прикол не придумался, был не потому, что у тебя правда не нашлось прикола, а потому, что ты нарочно выбрала прикол про то, что прикола нету, я ооочень хорошо понял!

– Или, может, этот прикол про то, что я попыталась сказать прикол, но прикол не придумался, – это не просто прикол про то, что я попыталась сказать прикол, но прикол не придумался; я повторяла все время «прикол, прикол», чтобы приколоться приколом следующего уровня… а? Какая-то странная вышла концовка…

– И это я более-менее понял!

– Кстати, Тайти, ты на удивление легко поддержал атмосферу.

– С тобой это как-то само получается…

И почему они вдвоем, сидя рядышком возле уличной парковки, занимаются этой ерундой?

– Так вот, возвращаясь к истории…

И тут лицо Нагасэ, до сих пор весело улыбающееся, разом утратило всякое выражение.

– У меня пять отцов. А, правда, официальных всего трое, кажется? В общем, вот такие дела.

Внезапно, не дав Тайти подготовиться, Нагасэ позволила ему заглянуть в свою тьму.

Естественно, Тайти был озадачен.

– Эээ, то есть твоя мама разводилась… а потом снова выходила замуж?

– Ага. Ну, в этом ничего особенного нет. Люди были самые разные, но очень уж плохих не было. И те, которые со мной – ребенком от другого брака – хорошо обращались, и те, которые меня терпеть не могли, и их дети от предыдущих браков – я со всеми более-менее нормально ладила.

Тайти, конечно, не мог в полной мере понять услышанное, поскольку такого рода опыта у него не было, но что это ужасно, он догадывался. Четверо отцов, которые изначально были совершенно незнакомыми ей людьми, да еще братья-сестры, которые тоже изначально были совершенно незнакомыми ей людьми – с таким количеством народу как может быть нормальная «семья»?

– Ну, то, что я со всеми ладила, вполне естественно. Потому что для этого я меняла «себя».

– Меняла… «себя»?..

Нагасэ, уткнувшись взглядом в бетонное ограждение, продолжала:

– С моим вторым отцом – первым «новым папой» – была проблема. Я тогда училась всего лишь в первом или, может, во втором классе начальной школы, но он был, если коротко, из тех, кто прибегает к насилию. А, но только я не хочу сказать, что он вызвал мою травму. Точнее, у меня тогда никаких травм не было.