Поселил Пётр Александрович своего друга Евстратия Никифоровича с женой Людмилой в том же доме, где и сам жил, но только этажом выше. Там до войны жили одинокие старики, за ними числилось две комнаты в пятикомнатной 2коммунальной квартире. Старики умерли - после блокады Ленинград вообще обезлюдел. Свободного жилья стало много, поэтому прописать своего друга с женой в опустевшую квартиру главному строителю судостроительного завода союзного значения не составило труда.

-----------------------------

Людмила Вениаминовна Крымская ушла от своего мужа - Никиты Сергеевича Ореха после его безобразной выходки. В 1935 году, летом он вернулся из очередной заграничной командировки. Его вызвали в Кремль и там сам Молотов - председатель Совета народных комиссаров дал ему серьёзный нагоняй за, якобы, упущения в дипломатической работе. Орех видел, что это ничем не прикрытые придирки и понимал - с этого эпизода дни его жизни сочтены. Выйдя из кабинета Молотова, он позвонил в кремлёвский гараж, вызвал машину и поехал в ресторан "Метрополь" у Никитских ворот. В этом ресторане директором работал его друг детства. Напились они тогда крепко.

Приехав домой, Никита Сергеевич обозвал жену шлюхой. Сказал, что знает о всех её похождениях и заявил, чтобы она убиралась из квартиры " ...к чёртовой матери". Людмила не заставила себя долго ждать и, собрав в небольшой чемодан кое-какие пожитки, на той же машине - из кремлёвского гаража, которую муж предусмотрительно не отпустил, уехала к своему возлюбленному. Через неделю Людмила и Никита оформили официальный развод. Никита, сказал, чтобы она наняла грузовик и вывезла из их квартиры всё ценное; что ему ничего не нужно - он "...и так проживет".

Через два года Людмила узнала от бывших соседей по лестничной клетке, на которой располагалась их квартира, что Никиту арестовали ночью и вот уже 3несколько месяцев он не возвращается, а квартира опечатана.

Кто знает - может быть Никита Сергеевич Орех таким образом спас свою бывшую жену от участи жены врага народа.

--------------------------------

Олег Полиграфович Шариков. Тот самый - странный ребёнок двух лет отроду, а выглядевший на все 5 в 1928 году. С ним Чарнота познакомился на квартире сестры Людмилы - Натальи Вениаминовны; и вот в 1938 году (то есть тогда, когда ему исполнилось 12) этот подросток выглядел на все 20 и однажды привёл в квартиру молодую женщину и сказал обомлевшей матери:

"Вот мама, это моя жена. Её зовут Настя. Теперь мы будем жить вместе. - Ирина Петровна ничего не сказала, а Наталья Вениаминовна, узнав об этом, только усмехнулась про себя и на правах хозяйки определила:

"Чтож - вместе, так вместе".

В 1941, когда враг рвался к Москве, и было объявлено чрезвычайное положение, Шарикова Олега Полиграфовича остановил на улице патруль. По документам человеку, стоявшему перед патрулём, было 15 лет, но на вид ему можно было дать, ну, никак не меньше, 25. Патруль забрал подозрительного в комендатуру. Домой он больше не вернулся.

Мать попыталась разыскать сына. В комендатуре ей сообщили, что 50 человек, задержанных в тот день, отправили на окопные работы и указали район. На трамвае, на попутке Ирина Петровна почти добралась до указанного места, но дальше её не пустили - немец прорвался.

В 1942 году Настя родила мальчика. Рождение ребёнка так благотворно отразилось на матери, что женская красота её несказанно расцвела. Пётр Александрович, который приехал в Москву после войны, чтобы помочь другу с переселением, с первого взгляда влюбился в женщину. Уже на следующий день 4после их знакомства, он сделал ей предложение, а ребёнка, сказал, что усыновит и будет любить его как родного. Настя дала согласие, а Чарнота так этому обрадовался, что на свои сбережения закатил невиданный для послевоенного времени банкет в одном из московских ресторанов. Дело в том, что Григорий Лукьянович давно присматривался к малышу и отмечал в его поведении нечто такое, что было не свойственно обычным детям его возраста. Любимым занятием Ивана (так решила назвать его Настя) в три года было перекладывание пуговиц из одной коробочки в другую и рассматривание их. Настя, чтобы занять ребёнка (чтобы тот не мешал делать дела по хозяйству) вынимала из комода старинную шкатулку полную разными пуговицами. Сажала Ивана за стол, ставила эту шкатулку перед ним, а рядом - какую-нибудь другую посудину, в которую можно было пуговицы перекладывать. И ребёнок как будто засыпал на несколько часов, то есть как будто его и дома не было.

Вот однажды Чарнота, застав Ивана за этим занятием, примерно с полчаса наблюдал за ним. Ванечка брал из шкатулки очередную пуговицу, рассматривал её и бережно клал в посудину. Дольше всего он рассматривал перламутровые пуговицы. Всё это было очень необычно и Чарноту мальчик заинтересовал. Он стал наблюдать за ним: то заметит как тот с нежностью гладит кошку, то отметит как ловко управляется он с мячом. Ему ещё и шести лет не исполнилось, а мать однажды ночью обнаружила сына читающим с фонариком под одеялом книгу про Синдбада-морехода. Когда об этом узнал Чарнота, то был изумлён и понял, что этим ребёнком нужно серьёзно заниматься.

Вот почему Чарнота так обрадовался, когда узнал, что Пётр и Настя сошлись и что теперь они все будут жить в Ленинграде в одном доме.

----------------------------------

За двадцать лет Григорий Лукьянович далеко продвинулся в своих научных изысканиях в области политэкономии. Он прочёл два раза полное собрание 5сочинений Ленина, полное собрание сочинений Маркса и Энгельса, составленное, переведённое и изданное учёными Института марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). В последнее время он изучал работы Сталина по начавшему выходить в 1946 году шестнадцатитомному собранию его сочинений.

Всё прочитанное он тщательно конспектировал и готовился сам писать. Количество накопленного материала его просто распирало. Нужно было писать самому и, в отличие от официальных советских писателей, он должен был сам позаботиться о том, кто именно будет его читателем. На маленького Ивана Чарнота и возлагал свои надежды в этом отношении.

Внук Шарикова очень любил кинематограф. Не было для него награды больше, чем посмотреть очередной фильм. А когда в доме появился первый советский бытовой телевизор КВН, с водяной линзой для зрительного увеличения экрана, ребёнка было очень трудно оттянуть от него.

Петра Александровича всё это очень беспокоило, и он горячо доказывал своему другу:

"Пойми ты, Евстратий Никифорович, что все эти советские фильмы искажают действительность. Он их насмотрится, поверит им и что же? Да он в жизнь войдёт изуродованным - с искажённой картиной мира в голове!"

"Не волнуйся Петро, - успокаивал друга Чарнота. - А мы-то на что? Вот выйдет он в реальную жизнь, начнёт шишки набивать; к кому он пойдёт за разъяснениями? К тебе и, надеюсь, ко мне. Вот мы его новое рождение и примем. Я же тебе рассказывал про Толстого: у него человек рождается два раза - физически и духовно. Вот мы и примем духовные роды нашего Ивана. Советские фильмы лживы, да, но учат-то они чему? - спросил Чарнота и сам ответил. - Учат они добру, честности, вере в силу справедливости и правды. Вот и не будем им мешать - пусть мерзавцы хорошему учат нашего мальчика, а мы его научим каким 6образом это хорошее можно утвердить в людской среде"

На том и порешили.

С тех пор Чарнота стал для Вани всем: и отцом, и матерью, и нянькой, и учителем.

Пётр Александрович много работал, приходил домой поздним вечером, уставший. Настя кормила его ужином и он сразу, посидев у телевизора буквально минут пять, засыпал. Настя будила его, вела в спальню и укладывала спать. Она тоже работала - на том же заводе, что и Пётр. Он её туда и устроил - в трубный цех, изолировщицей. Ей эта работа не понравилась и она перешла в заводскую столовую. Окончила вечернее отделение кулинарного техникума и вот уже год, как директорствовала в заводской столовой.