"Плохо работается, шаляй-валяй работается. У всякого дела должен быть хозяин - ответственный, совестливый, то есть уверенный, что его дело должно быть сделано хорошо и, главное, свободный. А у нас что: начальников - куча, но каждый из них от принятия решений бежит. Вот и приходится по всякой ерунде к директору идти. Тот мужик хороший - примет, выслушает, поддержит, нагоняй даст нашему цеховому начальству, а толку?! Они свой стиль работы не меняют. Им не дело важно, а их карьера - так и стремятся перескочить повыше, чтобы свои мелкие дела не решать, а получить право решать крупные. Но и там, я уверен, они будут юлить, крутить, хитрить и наверх зариться. Это их суть - этих чёртовых советских карьеристов".

"Вот оно как! - восхищённо воскликнул Чарнота. - А я, признаться, думал, что там, где рабочие взяли власть, царит рабочая атмосфера порядка, чёткости, ответственности, доверия".

"Какое там доверие!. Они между собой грызутся, эти партийные товарищи. Вот сегодня даже меня троцкистом обозвали. А я же в их партию не вступаю", - совсем разгорячился старик.

345 "Саша, Саша, успокойся! Тебе же нельзя волноваться, - сказала старушка и пояснила, обращаясь к Чарноте, - Сердце у него больное. Нельзя ему так".

"Право же, Александр Васильевич, нужно к таким вещам относиться хладнокровно. Ведь не вы же затевали эту революцию. Не вы царя скидывали. Так что, наблюдайте как бы со стороны и близко к сердцу не принимайте",- попробовал загладить свою вину гость, виновато взглянув на Галину Степановну.

Старик улыбнулся.

"Да ладно, что там. Я это всё понимаю, но дело страдает. Был бы порядок - мы бы такие суда строили - заглядение; и быстро бы строили. Вот нам рулевую машину поставили недоукомплектованную. И, я уверен, на том заводе, где её делали, отчитались чин-чином. А мы от них уже месяц допоставки добиться не можем. Директор поехал в Москву на них жаловаться. А по делу так должно было быть: по договору должен был поставить в такой-то срок; не управился - плати штраф, неустойку. Иногда и платят, а толку - платят-то не из своего кармана, а из государственного. Так всё и продолжает идти шаляй-валяй. Каждому делу хозяин нужен", - ещё раз повторил старик эту свою ключевую мысль и умолк.

"Хорошо, Александр Васильевич, понял вас. Спасибо за разъяснения - сказал Чарнота и, обращаясь к хозяйке, - и вам, дорогая Галина Степановна, спасибо за чай и простите меня".

С этими словами Чарнота поднялся из-за стола и вышел в комнату Петра, кивком головы приглашая хозяина комнаты последовать за ним. Тот 346быстро допил чай, поцеловал мать и вышел за гостем.

Григорий Лукьянович стоял у окна и как только услышал, что за Петром закрылась дверь, повернулся и горячо заговорил:

"Вот, ещё одно подтверждение, что эти люди долго у власти не продержатся. Они или уйдут, или страну погубят, но тогда и сами полягут".

"Если и произойдёт такое, то очень не скоро, - возразил Пётр. - Ресурсы страны на столько велики, что растрачивать их можно ещё очень долго".

Чарнота удивлённо уставился на Петра. Затем произнёс:

"Это учёба тебе так кругозор расширяет, что ты оказываешься способен оценить ресурсы целой России?"

"Возможно, - ответил Пётр. - Давай-ка Григорий Лукьянович, спать укладываться, а то сегодняшний день уж очень бурным оказался - приустал я".

---------------------------

Чарноте постелили на раскладной кровати, а Пётр улегся на своём диване. Когда потушили свет, уже в темноте, Пётр произнёс:

"Когда увидел тебя в крестьянской одежде, сидящим на телеге и читающим "Правду", не поверил глазам своим. Раза три обошёл вокруг, всё всматривался - ты это или не ты. Только потом решился подойти. И только после того развеялись мои сомнения, когда ты меня узнал и бросился обниматься. ЧуднО!"

Чарнота что-то буркнул в ответ и Петька понял, что его друг уже спит.

347 ------------------------------

На следующий день, позавтракав, друзья отправились в Эрмитаж. У Калинкина моста через реку Фонтанку, они с трудом влезли в переполненный трамвай, который по Садовой улице довёз их до Невского проспекта.

Выбравшись из тесноты и духоты на простор с чистым воздухом, они решили прогуляться пешком по Невскому, чтобы, дойдя до арки Главного штаба, выйти на площадь к Александрийскому столпу.

Шагая по проспекту, Пётр обратил внимание на то, что его генерал усиленно о чём-то размышляет.

"О чём думаешь, Евстратий Никифорович?" - спросил он.

Чарнота ответил не сразу. Его взгляд безучастно проскользил по фасаду Казанского собора и только на мосту через Мойку Чарнота заговорил:

"Ты вчера обратил внимание, что твоего отца на работе обозвали троцкистом? Это о чём говорит? - Григорий Лукъянович, не дожидаясь ответа на свои вопросы, продолжил. - А говорит это о том, что Троцкий кому-то проигрывает, если уже на самом низу, как они любят выражаться - "в массах", слово "троцкист" стало ругательством. Остаётся выяснить: кому Троцкий уступает".

"Это так важно?" - спросил Пётр.

Чарнота взял друга за рукав и они, повернув за мостом налево и пройдя метров двадцать, остановились у гранитного парапета набережной 348- так было удобней разговаривать на политически острую тему.

"Очень важно! Зная это, а также зная личные качества победителя, можно вычислить что нас ждёт в ближайшем будущем. Лев Николаевич Толстой стоял между двумя противоборствующими сторонами: царским правительством и революционерами; стоял и призывал стороны отказаться от насилия. Они его не услышали. Большевики выбрали насилие, а что это такое? Это война, а в войне очень многое зависит от военачальника".

"Война уже кончилась. Большевики победили", - возразил Петька.

"Э, нет - большевики временно победили в войне в собственной стране, воюя с какой-то частью своих соотечественников и потому они обречены воевать вечно. Они победили не иноземцев, которым есть куда уходить. Мне как-то в руки попалась брошюрка Троцкого; так вот там он выдвинул идею "перманентной революции". Знаешь что это такое?"

Петька отрицательно покачал головой.

"Перманентная революция - это непрерывная революция. А революция - это социальная катастрофа. Троцкий предлагал нам жить в условиях непрерывной катастрофы. Неспроста это, человек понимал - в какую трясину они влезли и предполагал сопротивляться до конца.

Петька оживился:

"Ну, так тогда и хорошо, что этот мерзавец проиграет!"

"Ничего тут хорошего нет: не Троцкий, так другой. Большевики вынуждены будут постоянно воспроизводить условия войны. Так им легче управлять, и только так они могут уйти от ответственности за свои 349злодеяния. Они говорят, что строят коммунизм, но это - глупость. Все нормальные люди: вот такие как ты и твой отец будут это видеть и станут естественными противниками большевиков, а те будут с такими как вы воевать и так бесконечно. Или до тех пор, пока ресурсы страны не иссякнут".

По реке проплывал кем-то пущенный бумажный кораблик. Пётр смотрел как тот удаляется и когда он совсем скрылся из виду произнёс:

"Да, не весёлую перспективу ты рисуешь".

Чарнота сплюнул на воду, похлопал по плечу своего друга и сказал:

"Во все времена человеческой истории людям жилось плохо, а цивилизация, тем не менее, развивается. Давай-ка этому процессу способствовать. Пошли смотреть царские хоромы".

--------------------------

Со стороны Невы был открыт парадный вход в Зимний дворец - обитель последнего русского царя и его семьи. Друзья поднялись по белой мраморной лестнице на второй этаж. Спросили у служителя музея как пройти в тронный зал. Тот им объяснил.

В тронном зале они задержались не надолго. Чарнота смотрел на великолепие царского трона и сокрушённо качал головой. Затем притянул к себе Петра и сказал ему на ухо: