Прочитав книгу деда, Оксана вспомнила своего вербовщика и мысленно задала ему вопрос:

188 "Ну, а теперь что вы защищаете? И кто теперь у вас друг, а кто враг?"

Вопросы остались без ответа, но ответить на них было жизненно необходимо, и Оксана это отчётливо понимала.

Как она и предполагала: чтение дедовой книги она закончила одновременно с братом. Следовало обсудить прочитанное в своём кругу. Обсуждение было назначено на ближайший воскресный день.

Все четверо собрались у деда. Он плохо себя чувствовал и потому лежал на кровати. За последнее время он явно сдал - в постели лежал абсолютно седой, высохший, со впалыми, но ясными и умными глазами старик. Он понимал, что заканчивает свой земной путь, но бодрился: как только здоровье позволяло - совершал длительные прогулки, стараясь так ходить, чтобы пот прошибал. Как-то давно, читая какого-то философа (он уже и не помнил какого), Чарнота наткнулся на выражение, врезавшееся ему в память: один философ говорит другому, указывая на гроб с телом покойника: "Как хорошо умер тот старик. Я только вчера видел его играющим в мяч". И вот Чарнота, вспоминая эти слова, решил, что умрёт также.

"Жизнь - это движение, - постановил он сам для себя, - и потому, если хочешь жить - двигайся, не смотря ни на что. А я хочу жить. Я хочу увидеть, что дальше будет с нами".

Но сегодня у его постели хлопотала Людмила, а он смотрел, смотрел на неё влюблёнными глазами, а потом поймал её руку, поправляющую постель, и поцеловал. У неё на глазах тут же навернулись слёзы, и она поспешили выйти.

Все уже расселись на стульях в его комнате. Глядя на молодое поколение, призванное сменить его и продолжить его дело, Чарнота ощущал удовлетворённость уставшего от пройденного пути человека; уставшего, но довольного тем, что он всё-таки дошёл до пункта 189назначения. Разумение жизни - этот пункт был достигнут Григорием Лукьяновичем. Он понимал жизнь, он сумел воспитать и сообщить нужное направление двум молодым людям и это грело душу и тело старика не меньше, чем активные пешие прогулки.

Пётр Александрович спросил:

"Кто желает высказаться первым?"

"Папа, разреши мне, а то я не вытерплю и лопну от того, что во мне накопилось и рвётся наружу", - с улыбкой попросила Оксана.

"Давай, давай, дочка. Слушаем тебя внимательно", - согласился Бут старший.

Девушка встала, раскрыла принесённую с собой тетрадь, заглянула в неё и заговорила:

"Изучая в университете историю философии, я поняла, что все философы, излагая свои философские системы - излагают собственное мировоззрение. Но не все могли и умели жить так, как сами учили. Когда Сенеку упрекали в том, что он, на словах презирая богатство, - на деле обогащался всеми правдами и неправдами, тот отвечал критикам: "Я живу как могу, но учу как должно жить. Я не без недостатков, вот преодолею их и буду жить как должно". Я это к чему говорю? - спросила Оксана и, выдержав паузу, ответила сама на собственный вопрос. - Я это говорю к тому, чтобы мы, критикуя марксизм-ленинизм, не забывали бы, что объекты нашей критики - люди. И они, как Сенека, стремились к лучшему, но по каким-то причинам (внутренним, внешним) этого лучшего, теперь уже ясно, достичь не смогли. Наша задача выяснить: в чём они ошибались и двинуться к лучшему дальше по пути устраняя ошибки предков и не допуская собственных"

190 "Браво, дочка", - воскликнул Пётр Александрович и захлопал в ладоши.

Дед со счастливыми сверкающими глазами поднялся в постели и сел. Иван молчал, но видно было, что и ему понравилось сказанное Оксаной. Оглядев слушателей, Оксана улыбнулась, села на стул, заглянула в тетрадку и продолжила:

"В отличие от Эпикура, который разделил свою философию на три части: канонику, физику и этику, я делю своё мировоззрение на пять частей: на онтологию - науку о сущем, гносеологию равно канонику, то есть теорию познания, на этику, эстетику и политэкономию. Прочитав книгу деденьки, я уяснила себе отчётливо то, что марксизм-ленинизм ошибочен в онтологии, в практической гносеологии и, видимо, в политэкономии, хотя в последней я ещё не разобралась и сегодня об этом говорить не буду. Что же касается этики, - она задумалась, - подчёркиваю - не теоретической этики марксизма - там они пошли по пути иезуитов, я имею в виду их практическую этику вначале их пути. Они встали на сторону рабочего пролетариата - самого униженного и оскорблённого (говоря словами Достоевского) общественного класса их времени. С позиции общечеловеческой этики здесь марксисты-ленинцы оказались на высоте. Но этого слишком мало для того, чтобы, руководствуясь этим учением, можно было наладить нормальную жизнь людей или "всеобщее благоденствие", как они выражаются. Им приходится обманом и жестокостями компенсировать недостаток научности собственного мировоззрения".

"Вот это верно, - не выдержал и перебил сестру Иван, - на транспорте у них чёрт знает что творится. На их заводах люди работают отвратительно. А армия такая, что, начнись война, они сначала друг друга убивать примутся".

191 "Идёт оголтелая растрата ресурсов страны, - подхватил тему Пётр Александрович, - людских, природных. Какую массу людей они убили: уморили голодом, расстреляли, стерли в лагерную пыль, обратили в рабство. В войну за одного немца десять наших отдали. А сейчас строят эти атомные подводные лодки. Так вот, один человек взял и подсчитал, и у него получилось, что один килограмм такой лодки стоит столько же, сколько стоит один килограмм золота".

Бут старший замолчал. Молчали и остальные, обдумывая только что услышанное. Прервала молчание Оксана. Взглянув на отца, она неуверенно попросила его подтвердить только что услышанное:

"Неужели в наших морях сейчас плавают золотые подводные лодки?"

Пётр Александрович, подтверждая сказанное, отрешённо развёл руками и утвердительно покачал головой. В разговор включился дед. Он говорил медленно и тихо и потому слушатели, можно сказать, затаили дыхание.

"Я, продолжая мысль Оксаны, хотел бы предостеречь молодых людей, прочитавших мою книгу, от скоропалительных выводов и обвинений. Среди большевиков всё-таки были идейные люди. И один из них - Ленин. Коммунизм есть безвозмездная работа на общую пользу. Это же чистое толстовство: трудишься и не думаешь о плате за труд, а трудишься для того, чтобы другим лучше жилось. Это же толстовство! Ленин искренне желал передать захваченную им власть рабочему пролетариату. Требовал брать людей прямо от станка и внедрять их в управленческие структуры государства. Затем он ещё дальше пошёл заявляя, что все трудящиеся должны участвовать в управлении государством по очереди, что государство нужно выстроить снизу вверх; и только тогда законы государства будут исполняться всеми сознательно, когда каждый будет участвовать в их разработке и принятии. Когда стало видно, что эти попытки не увенчались успехом, Ленин признал, что пролетарские и крестьянские 192массы не готовы к управлению государством. Таким образом он признал, что ошибся подкорректировав марксизм, что Маркс был прав, когда говорил что пролетариат созреет для взятия власти только в результате эволюции в условиях капитализма".

Дед помолчал, видимо отдыхая, но скоро продолжил.

"И ещё вот что нужно вам принять к сведению: марксисты ленинцы руководствовались тем тезисом, что, мол, все великие вопросы истории решаются только силой. Они так и говорили, что мы хотим организовать насилие в интересах трудящихся. Судя по результатам их деятельности - они ошиблись в этом. Их Лев Николаевич Толстой предупреждал об этом - не услышали они его. Счастье на несчастье других не построишь. Только мирно с согласия всех или подавляющего большинства нужно проводить преобразования такого масштаба. Ведь большевики попали в исторический капкан. Они столько преступлений совершили, что им деваться было некуда: или продолжать свою деятельность, или их потянули бы к ответу. Вот они и продолжают".