"Рожать детей для того, чтобы те расхлёбывали гадости предков, то есть мои гадости? - как-то размышлял он, лёжа дома в своей тёплой постели. - Нет, уж - лучше я пока один поживу. Что я смогу сказать своим детям, если они вдруг начнут задавать мне такие вопросы, на которые я сейчас сам только пытаюсь ответить? Вот разберусь во всём - появится у меня ясная перспектива моего будущего, вот тогда..."

158 Тем временем Римма помогала ему утихомирить один из основных инстинктов. Без неё он бы с этой задачей не справился. Удовлетворённый с помощью Риммы половой инстинкт не мешал Ивану заниматься выяснением социальных вопросов. Ну, точно также, как сытому человеку, не мешает инстинкт самосохранения заниматься, например, творчеством.

Дедова книга ошеломила Ивана. Корифей революции, самый человечный человек, великий Ленин, а лгал как последний жулик на городской барахолке. До революции говорил одно и призывал людей идти за ним, чтобы освободиться от проклятого царизма, а как только захватил власть - стал творить прямо противоположное тому, к чему недавно призывал. Получилось что он, с помощью обманутых им людей, свергнул царскую тиранию для того, чтобы установить тиранию партийную, сменить тиранию царя на тиранию генерального секретаря ЦК КПСС.

С каждой прочитанной страницей дедовой книги, у Ивана как будто пелена с глаз спадала. Вот, до революции Ленин предстаёт самым горячим сторонником завоевания политической свободы для народа, а после революции оказалось, что он боролся за политическую свободу для своей партии, то есть для себя. Ну как же иначе воспринимать поступки бывшего политического оппозиционера царизма, обличавшего власть в том, что она лишает людей свободы слова, собраний, манифестаций, союзов и призывавшего людей идти за ним, чтобы эти свободы для себя завоевать, а после этого, сменив собой опостылевшую власть, начать творить такое, что только что обличал? Как же иначе как ложью, обманом, предательством тех, кто за ним пошёл, можно назвать всё это?!

159 "Экий мерзавец, - возмущался Иван, - до революции призывал к всеобщему вооружению народа, а как только захватил власть - стал крестьян расстреливать за сокрытие винтовок. Вон, что он писал до революции: "Программа минимум социал-демократии требует замены постоянной армии всеобщим вооружением народа". Программа минимум ! - и где сегодня это всеобщее вооружение народа? Ну, подлец! Это надо же так подличать?! И такие же подлецы все эти члены КПСС!"

Прочитав приведённую дедом подборку цитат, в которых Ленин требовал отмены всеобщей воинской повинности и замены ей всеобщим вооружением народа, Иван вспомнил свою службу на флоте, которую он продолжал приравнивать к тюремному заключению, и ещё более возмутился демагогии вождя мирового пролетариата.

Как-то раз, когда Иван, читая дедову книгу, узнал, что в современном советском Уголовном кодексе есть статья, которая определяет наказание - 5 лет тюрьмы "за изготовление и распространение подрывных антисоветских материалов"; и тут же приводились цитаты Ленина, который критиковал царское правительство за то, что в их Уголовном кодексе была статья ╧129 по которой оно карало своих политических оппонентов.

"Ругать мерзавцев для того, чтобы поднять против них народ, захватить власть и самому стать мерзавцем!" - возмутился Иван, вскочил со стула и возбуждённый заходил по комнате. И тут вошёл дед. Внимательно посмотрев на внука, спросил:

"Есть вопросы?"

160 "Ой, деденька, вопросов столько, что и не перечислишь все. Но я хочу дочитать книгу до конца. И уж после этого мы поговорим. Хорошо?" - продолжая возбуждённо ходить, сказал Иван.

Дед улыбнулся, кивнул головой в знак согласия и вышел. Иван сел за стол и продолжил чтение. Но не надолго, ибо - тут же вскочил и вновь забегал по комнате, узнав о ещё одной подлянке вождя. Дед писал, что заявление Ленина о том, что большевики, распустив Учредительное собрание, исполнили волю народа, есть ложь. Учредительное собрание открылось 5 января 1918 года, а уже 6 января того же года было распущено декретом ВЦИК. Не успел бы Ленин за один день опросить народ и узнать его волю.

Вошёл дед и тут же, взяв с подоконника какие-то вещи, хотел удалиться. Но Иван его остановил вопросом:

"Ты считаешь, что Ленин мерзавец, лжец, политический жулик?"

Дед ответил на вопрос вопросом:

"Ты что, уже полностью прочёл мою книгу?"

"Нет, только наполовину, И всё-таки ответь, пожалуйста, на мой вопрос", - настаивал внук.

Дед задумался.

"Ладно, давай поговорим, коль не терпится", - согласился Чарнота.

"Я не считаю Ленина мерзавцем. Это просто человек, который искренне заблуждался. То есть это, просто, человек, который ошибся; ошибся в своём деле и послереволюционная реальность тут же стала ему на его ошибку указывать. А он упрямился, сопротивлялся, боялся сам себе в этом признаться. Вот от того и лгал. Не суди строго людей, Иван. Загляни в себя, разве ты, прожив свой отрезок жизни, ни разу не солгал?"

"Но, это же Ленин, он же гений!"- возмутился Иван.

161 "То, что он гений, - тебе внушили. Он ничем не лучше тебя. Он тоже человек. Вот попал в безвыходное положение и вынужден был лгать. Человек лжёт от страха".

"От страха?" - удивлённо переспросил Иван.

"Ну, сам вспомни случаи, когда тебе приходилось врать и увидишь, что врал ты тогда, когда чего-то боялся. Боишься признать свою ошибку и выглядеть дураком в глазах своих товарищей - лжёшь; боишься врага и с помощью лжи пытаешься от этой опасности уйти. Боишься обидеть человека - лжёшь и... так далее".

"А чего боялся Ленин? Он же победил!" - всё ещё с возмущением в голосе, спросил Иван.

"О, ему-то было чего и кого боятся. Во-первых, это мы сейчас знаем, что они победи, а в то время уверенность в победе у Ленина была очень шаткая. Во-вторых, он боялся ответственности за содеянное. Ведь большевики без суда физически уничтожили почти всю фамилию Романовых. В-третьих, и мне кажется это больше всего его пугало, - он боялся предстать в глазах потомков дураком. То есть он боялся признать, что марксизм ошибочная теория. Что это совсем не наука, а сборник систематизированных гипотез выдаваемых за истины и не более того. И что, руководствуясь этой теорией, большевики просто-напросто реставрируют монархию и всё, а реставрации монархии он боялся и неоднократно об том заявлял".

"Боялся, боялся, - возбуждённо заговорил Иван, - значит он трус. Трус, а восстал против целой государственной системы; трус, а сознательно шёл в тюрьмы и ссылки. Что-то здесь не вяжется".

"Всё вяжется, - возразил внуку Чарнота, - это же человек, а человек разный бывает: сегодня он герой, завтра - трус. Всё зависит от условий, от психологической подготовки в данном конкретном 162случае. С царизмом он вступил в бой сознательно ещё и потому, что у него были предшественники: Герцен, Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Белинский, Бакунин, Плеханов. Вот почему в революционеры он пошёл сознательно, то есть был готов и к тюрьмам, и к ссылкам; а вот признать, что ошибся в идее всей своей жизни - это нужна смелость особого рода. И всё-таки великая человеческая правда за ним была".

"Какая это человеческая правда?" - удивился Иван.

"Он изначально встал на сторону бедноты российской. Дворянин, не из бедной семьи, умница - университет с отличием закончил. Мог бы приспособиться и в материальном отношении прожить в царской России свою жизнь достаточно хорошо. Впрочем, ты, я вижу, не прочёл ещё вторую часть моей книги - "Ленин против Маркса". Читай. Прочтёшь, - вот тогда и продолжим этот разговор".

Иван поморщился от досады. Не от того, что ему предстояло ещё читать эту книгу. Дед писал хорошо - просто, чётко. И было интересно его читать. Ивану в очередной раз приходилось осознавать, что и в этот раз откладывается момент, когда можно было бы сказать: стоп, всё ясно, цели определены, задачи ясны - вперёд. Вот что вызывало досаду. Его натура требовала деятельности, а теоретическое осмысление воспринималось им как не совсем приятная для него необходимость.