В отличие от своего посредника, Сергей Ильич Гаврилов всегда нуждался в деньгах. Зарабатывал он на своих военных и научных постах совсем неплохо, да еще прихватывал, где только мог. Но, поскольку человек он был не скупой, да и вращаться ему приходилось в разных кругах, а ударять в грязь лицом тоже было не в характере Сергея — все, что к нему приходило, так же и уходило. Поэтому, когда реально замаячили пятьдесят тысяч «баксов», Гаврилов, со всей присущей ему целеустремленностью и энергией, взялся их отрабатывать.

Прежде всего, нужно было самому проверить действие программы, которая ему теперь досталась вместе с системой, описанной в его же заявке. Для этого программу нужно было ввести в компьютер. Набивку он поручил молодому технику-программисту совсем из другого отдела, не связанного с информационщиками. Эту развязку в исполнителях нужно было сделать, поскольку в этот раз запускалась в работу оригинальная авторская программа. Тут все прошло нормально. Программа, надежно защищенная двойным паролем, как особо секретная, была вскоре инсталлирована в недра компьютерной памяти.

Итак, неведомая до сих пор взрывчатка огромной разрушительной силы, которую он добыл подлым воровским способом и которую готовил для других, была им заложена под самого себя. И никто об этом не знал и не догадывался. Да и сам он, успокаивая себя, рассчитывал проверить установку в режиме слабого действия, только чтобы ощутить ее работоспособность. На себе, в одиночку.

Для этого Гаврилов решил остаться после окончания рабочего дня якобы для завершения отчета по одному из этапов научной разработки. Он мог бы и не усложнять все, а провести свой первичный эксперимент и в обычное время, услав всех из помещения под любым благовидным предлогом. Но Сергей Ильич решил подстраховаться — мало ли что могло произойти, дело ведь новое, незнакомое. Кроме того, он задержал после рабочего дня секретаршу, якобы помочь ему с документами, чтобы у дежурного офицера, отвечавшего за порядок в ночное время, не возникло никаких лишних посторонних мыслей, которыми бы он впоследствии мог поделиться со следователем. Более того, этот дежурный среди ночи в какой-то момент почувствовал страшную головную боль, возникшую без всяких причин, когда он сидел у своего столика. Боль сдавила голову одновременно с двух сторон, будто ее неожиданно сжали огромными тисками, и сопровождалась чувством безысходности и безосновательного ужаса. Это длилось около минуты, затем боль медленно стала рассасываться, а вскоре от нее не осталось и следа, только одно неприятное и незабываемое ощущение.

Сергей Ильич был при всем параде, в форменной одежде и при погонах. Ожидание предстоящего получения баснословной для него суммы денег располагало к шуткам, бодрому настроению и вообще повышало тонус. Аппаратура с помощью подчиненных была вся установлена и проверена еще несколько дней назад. Нужная ему программа также была в рабочем состоянии, вместе с маскирующими ее многими другими программами обработки данных. Оставалось только сделать несколько щелчков мышкой и протащить мышкой же изображенный на экране регулятор интенсивности.

Для снятия напряженности Гаврилов налил маленькую чашечку свежего кофе, капнул в него коньяка и, вдыхая аромат, нежно, как последний поцелуй, выпил. Потом нажал на нужную клавишу и включил нужную программу.

На экране монитора вспыхнула красно-черная жирная надпись: «Приготовиться! Внимание! Включите режим настройки инфразвука!» Привычно, но с легким трепетом, Сергей нажал на левую кнопку мышки и навел стрелку курсора на возникшее в окне «Windows» изображение регулятора интенсивности. Появилось ощущение как будто раздавшихся где-то далеко-далеко раскатов грома, которые быстро замерли. Но отчетливое чувство тревожного ожидания, как при страшной грозе, осталось. И оно все усиливалось.

«Все в порядке! Кажется, система работает! Так вот оно какое, чувство тревоги и ужаса», — подумал, было, Гаврилов, но появившееся ненадолго радостное ощущение от достигнутого желаемого результата было задавлено нарастающим предчувствием чего-то ужасного.

«Пора. Пора уменьшить интенсивность!» — решил Сергей и навел курсор на изображение регулятора интенсивности. Но компьютер не реагировал на его действия. В голове зашумело, возникла нарастающая боль, как будто невидимый жестокий мастер стал вкручивать туда огромные шурупы. «Так вот как приходилось бедняге Одиссею с этими сиренами» — еще успел со здравой иронией подумать Гаврилов и попытался выключить программу, нажав «Exit», но машина словно зависла и ни на что не реагировала.

«Боже! Неужели!..» Обрушившаяся нестерпимая боль задавила все, и сознание мгновенно, как перегоревшая лампочка, погасло.

Это потом, спустя запрограммированные двадцать минут, программа сама отключится и уступит место на экране динамичной заставке: на фоне могил и крестов в фиолетовом свете мерцающих на небе звезд мрачно возвышается средневековый замок со зловеще перемещающимися тенями. И эта заставка будет гореть до тех пор, пока ее утром не увидят следователь и группа экспертов.

У гарнизонного начальства, судя по расслабленной позе, по тому, как оно держало сигарету и каким тоном поприветствовало Паламарчука и предложило сесть, настроение было благодушное.

— Проходи, садись, Василий Аполлинарьевич. Вот сюда, поближе. Ну, как твои дела с бронежилетами?

Паламарчук, слегка удивленный столь поздним, на его взгляд, вниманием к этому делу, подробно рассказал обо всем, что успел проделать, и о том, что собирался предпринять в ближайшем будущем. Прокурор вроде бы проявил интерес к той чертовщине, которая сопровождала обстоятельства гибели капитана первого ранга.

— Да, дело, видать, интересное! Но официально в качестве причины смерти уже зафиксировано кровоизлияние в мозг. Вот так, Паламарчук. И у нас нет сейчас возможности тратить время и силы на дальнейший поиск этой черной кошки в этой черной комнате. Хотя то, что ее там нет, я бы, как, чувствую, и ты, категорически утверждать не стал. Но тут вот караульный сбежал с поста, и автомат прихватил с собой. Правда, его уже задержали. Все обошлось без стрельбы, да он и не сопротивлялся. Накрыли его у знакомой женщины. Спал без задних ног после любви с водкой. А автомат спрятал под матрацем. Но, в общем, надо бы разобраться с этим инцидентом и решить вопрос о наказании. Вот ты и разберись. Дело плевое, так что, если выкроишь себе денек-другой, можешь параллельно продолжить свою мистику и поискать этих чертей из Бронежилетного переулка.

Следователь был доволен таким поворотом событий. Быстро установив причины бегства солдата с поста, Паламарчук растянул выполнение формальных процедур на несколько дней, и таким образом выкроил время для того, чтобы подумать и поработать над делом о гибели Гаврилова.

Он вновь решил обратиться к тому, чем занимался капитан первого ранга перед своей гибелью, и копнул глубже. С разрешения вышестоящего начальства еще раз встретился с немногословным представителем того военного НИИ, и не только с ним одним. Повторно поговорил со многими компьютерщиками, с руководством части и с другими, знавшими погибшего, сотрудниками с целью уточнения того, чем, какими проблемами занимался в последнее время Гаврилов, что он собой представлял в чисто человеческом плане.

В результате следователь установил, что как человек Сергей Ильич был, в целом, симпатичной личностью, простым в обращении с коллегами и не высокомерен в отношении подчиненных. У него был очень широкий круг знакомых не только в Петербурге, но и в Москве, а также в других городах, потому что туда простирались его научные интересы. Правда, некоторые из опрашиваемых Паламарчуком людей смутно намекали на то, что он был карьеристом, мог брать подношения за научные отзывы и рецензии. Попадались и ревнивцы, напрямую обвинявшие Гаврилова в излишней любвеобильности. Но все эти высвеченные сослуживцами человеческие достоинства и недостатки имели чисто житейский характер и не проливали пока свет на возможные причины возможной насильственной смерти.