Джемал слушал отца, не перебивая, но когда тот замолчал, осторожно спросил:

— Про бизнес я понял. Но при чем тут Гурам Гогричиани?

— Неужели ты не понимаешь? — Нугзар всплеснул руками, а его высокий покатый лоб прорезали две продольные морщины. — Связываться с москвичами мне не хочется. Слишком опасно. Заложат в любой момент. Армянам, например. О грузинах я вообще не говорю, — он потянулся было к графину, но в последний момент передумал и опустил руку на стол. — Наиболее оптимальный вариант — свои, апсуа. А на всю Москву у нас только один подпольный абхазский таксопарк. Гогричиани.

Это Джемалу было известно. Известно ему было и то, что отец предлагал Гураму по-хорошему войти в долю, но тот отказался. Из чувства страха.

— Он бы имел куда больше, — осторожно вставил молодой человек.

— А я о чем говорю? — вновь, как и в момент своего прихода, завелся Нугзар. — Как человеку ему говорил: и мне выгодно, и тебе выгодно, и водилам твоим выгодно! — Он хлопнул ладонью по столу. — А он мне что? Я, мол, законы нарушать не хочу, меня отсюда попрут… Да и не по нутру мне это, говорит. Будто он со своим нелегальным таксопарком ничего не нарушает! Шакал! Нет, хуже! Трусливый койот!

Джемал потер пальцами подбородок и искоса посмотрел на лежащую у створки серванта пачку сигарет. Хотелось курить, но Джемал никогда не позволял себе курить в присутствии отца. Хотя тот наверняка догадывался о пагубной привычке сына.

— Все равно… — не очень уверенно произнес молодой человек. — Доходить до крови… Это как-то… Ну, нехорошо, отец.

— Нехорошо, — согласился Нугзар. — Но, может, крови и не понадобится, сынок. Гогричиани можно просто припугнуть…

Джемал не стал дослушивать предложение до конца.

— А если отдельно обработать каждого конкретного водилу? — выдвинул он контраргумент.

— Мы пытались, — отец тяжело вздохнул. — Они тоже боятся. Мол, лучше синица в руках…

— Да, я понял. А как насчет этого быка? Шенгелиа?

— Он предан Гогричиани, как пес. Да и вообще, — Нугзар покачал головой. — Тупой он какой-то… Как и все псы.

Нугзар призадумался. Машинально налил себе сока и выпил. В голове у него закрутилась какая-то мысль. Джемал не торопил отца с продолжением разговора и не задавал больше никаких наводящих вопросов. Коротко бросил взгляд за окно и отметил тот факт, что машина Нугзара все еще стоит у подъезда, а водитель не покидает салона. Значит, отец не собирался надолго задерживаться у него в гостях.

Нугзар медленно поднял взгляд на сына. Тонкие губы подернулись слабой улыбкой.

— Можно обойтись и без крови, — сказал он. — И как мне сразу не пришло в голову такое простое решение? У Гурама есть дочь, которую он искренне любит. Диана, кажется… Что, если кто-нибудь возьмет девушку в заложницы, а мы, в свою очередь, выступим в роли благородных спасителей? Решим проблему Гурама по своим каналам и за свой счет, естественно. Исключительно из чувства этнической солидарности. После такого ему ничего не остается, как с благодарностью принять наше предложение…

Джемал удивленно вскинул брови.

— Да ты что, отец? Неужели ты пойдешь на такое? Она-то в чем виновата?

Нугзар только поморщился.

— Ай, столько в Москве живешь, сынок, а так ничего и не понял, — он налил себе новую порцию виноградного сока, но пить не стал. — Никто ни в чем не виноват. Все кушать хотят, да? Или мы их скушаем, Джемал, или они — нас… Понимаешь?

— И кто будет производить такое похищение? Я? — Джемал шумно отодвинул стул назад и поднялся на ноги. — Ты меня, конечно, извини, отец, но я на такое…

— Сядь! — резко оборвал сына Нугзар. — Сядь и успокойся. Я не собираюсь подставлять тебя под такой удар. За кого ты меня принимаешь? Ты и я — только в роли спасителей, как я и говорил.

— Тогда кто?

— Найдем, — задумчиво молвил Нугзар.

— И как скоро?

Ответ последовал не сразу.

— Есть у меня одни надежные люди на примете… — Нугзар пробежался рукой по седым волосам. — Встретимся, поговорим. Их, конечно, еще найти надо, а на это уйдет время. Но куда мы торопимся, да? Месяц или два. Это уже не имеет значения. Главное — результат. А мы его получим. Не сомневайся, сынок.

Джемал видел, что после этого принятого решения настроение у отца заметно улучшилось. Оно уже не было таким, как в момент прихода. Нугзар залпом осушил стакан сока и вальяжно откинулся на спинку стула.

— А что же ты, сынок, кофейком отца родного не побалуешь? — он даже игриво подмигнул Джемалу правым глазом. — Или совсем скупердяй стал?

— Нет… Я… Конечно, отец. Одну секунду. Просто… Может, ты еще раз с Гурамом поговоришь?

— Хватит! — последнее слово отца прозвучало резко и властно, как щелчок циркового хлыста. — Хватит уже разговоры разговаривать. Пора переходить к каким-то действиям, Джемал. И дать понять шакалу, что он шакал.

Джемал не стал больше спорить. Переубедить отца в чем-то, если тот уже все взвесил, — задача неразрешимая.

* * *

Дауру не терпелось начать работать. Ведь теперь каждый день приближал его к заветной цели. На днях, может быть, уже с завтрашнего дня он начнет копейка к копейке откладывать на свою иномарку. И тогда же пойдет отсчет времени, оставшегося до свадьбы с Нино.

Он огорчился, когда Астамур не выдал ему ключи от автомобиля. Однако настаивать на том, чтобы его в первый же день допустили до работы, было, по меньшей мере, нецелесообразно. Гурам был прав. Для начала нужно было изучить город. Выслушав короткое наставление Астамура Шенгелиа, Даур развернулся и вышел из бокса.

Утро выдалось прохладное. Не такое, как в это время года в Пицунде.

Несмотря на ранний час, площадка перед «офисом» стремительно пустела. В боксе Даур видел, как водители подходили к столу Астамура, расписывались в путевом журнале и один за другим уходили. Слева около соседнего гаража одиноко притулилась кремовая «шестерка». За рулем этого автомобиля Дауру и суждено было с завтрашнего дня начать сколачивать свое состояние.

Даур обошел машину. Дверцы и крылья у основания кузова проржавели, капот и крышка багажника были перекошены, однако закрывались плотно. Зато окно задней дверцы оставляло небольшую щель. Радиаторная решетка отсутствовала. Вместо нее в панель рамки была вставлена мятая картонка. В целом автомобиль выглядел более или менее сносно. Особенно по сравнению с теми древними «копейками», раритетными «Опелями» и дышащими на ладан «Фольксвагенами», которые можно было лицезреть перед офисом Гогричиани.

Занятый осмотром автомобиля, Даур не заметил, как к нему подошли.

— Эй, брат, слышишь, ты не из Пицунды? — мужской голос прозвучал совсем близко, в нескольких шагах от него.

Даур повернулся. Рядом стоял один из тех абхазцев, которых он вчера видел в офисе Гогричиани. Гурам Джибович называл его Амираном. Даур осмотрелся. Рядом с боксом ворота соседнего гаража были открыты. Там, над ремонтной ямой, стоял черный автомобиль с открытым капотом. Амиран, видимо, направлялся в бокс к Астамуру и по ходу окликнул Даура.

Амиран был худощав. Нос большой с горбинкой, типичный для кавказца. Ввалившиеся щеки в буквальном смысле обтягивали выдающиеся скулы. На вид ему было лет пятьдесят. Черные миндалевидные глаза смотрели твердо.

— Да, из Пицунды. Как ты угадал? — Даур приветливо улыбнулся. — У меня что, на лице написано? В Пицунде абхазы какие-то особенные?

— Да нет, — Амиран мял в руках обрывок промасленной ветоши. — Мне твое лицо знакомо. Хибла Акубардиа тебе не родственница?

— Это моя мама, — грустно сказал Даур. — А откуда ты ее знаешь? — Он неторопливо достал фотографию, которая лежала в нагрудном кармане рубашки. — Вот она на фотокарточке.

Даур протянул Амирану снимок и тут же заметил, как губы Амирана на мгновение растянулись в улыбке.

— Я тебя помню. Это было семь лет назад. В Сухуми. Мы отмечали рождение маленького Заура, сына Нифадоры. И ты там тоже был с матерью. Она — троюродная тетка моей покойной жены. Я запомнил ее лицо. Она была красивая женщина. А тогда ты еще подростком был…