— Что-то случилось? – поинтересовалась Елена. Анна замялась, не зная как начать:

— Понимаешь, это…это последний день, когда я учусь в нашей школе.

На лице Лены застыла маска непонимания.

— Как так? – выдавила она.

Аня развела руками:

— А вот так. Я перехожу в другую школу. Мама так хочет, а меня совсем не слушает. – она рассказала подруге вечерний разговор с Евгенией Андреевной. Та присвистнула:

— Ого. Да ты теперь у нас крутая лицеистка, или как там эта школа называется. Но твоя мама права. Нужно в первую очередь думать о своем будущем, а остальное приложится. Если разобраться, человек одинок в мире. Друзья, приятели – это так, приходящие и уходящие люди, и пока ты не научишься жить один, не завися ни от кого, ты лишь пешка, которую рано или поздно уберут с доски более сильные фигуры, чтобы с твоей помощью продвинуться на несколько клеток вперед. Так что ты не должна сожалеть ни о чем. Все это для твоего же блага. – серьезно сказала Лена.

Лола удивленно посмотрела на нее. Она и не предполагала, что они так похожи. Почти те же мысли крутились и у самой Ровенской в голове.

— Я так рада, что ты меня поняла.— улыбнулась Анна. Подруга обняла ее одной рукой за шею, чуть не придушив.

— Ну а как еще могло быть. Мы же с тобой сестры. Пусть не по крови, но зато по духу. – подмигнула она. Девушка, мечтая о глотке воздуха, поспешно кивнула.

Когда они пришли в школу, она была почти пустая. Аня посмотрела на часы: они пришли почти за час до начала уроков. Но девушка не жалела об этом, наоборот, она хотела как можно дольше побыть в этих стенах. Ленка решила пока есть время, сбегать, быстренько пересдать контрольную. Она умчалась, обещая, что обязательно вернется. Анька хмыкнула и отпустила ее с миром.

Когда шаги подруги стихли, лолита прошла по темному коридору и подошла к окну. День был пасмурный и на редкость сонный. По школьному стадиону чинно расхаживали вороны. В сторонке прыгали озорной стайкой хитрые воробьи, пытаясь стяжать у черных стражей кусок хлеба, который кто-то бросил. Вдруг девушке стало ужасно одиноко и грустно. Она сунула руку в карман, и достала маленькую шкатулку из красного дерева.

Полилась тихая мелодия, раздаваясь легкими брызгами в полутемном коридоре с закрытыми классами.

Лолита не знала, сколько она простояла у окна, слушая пение своего карманного менестреля, но из прострации ее вывел голос одноклассника:

— Э…привет.

Девушка захлопнула крышку шкатулки и резко обернулась, увидев Шурика Леонова (на самом деле его звали Павлом, но почему-то к нему прицепилось это имя).

— Привет. – ответила она. Лицо одноклассника вытянулось, выказав бесконечное удивление. Аня подняла брови:

— Что-то не так?

Тот мотнул головой.

— Анька, это точно ты? – опасливо, словно боясь, что перепутал девушку с кем-то другим, спросил Шурик. Аня, желая все превратить в шутку, сначала оглядела одну свою руку, потом другую, и спросила:

— А что, не похоже?

— Ага. Ты стала какая-то…ну…какая-то…— замялся тот, подыскивая нужные слова.

— Ну?…— способствовала тяжелой мыслительной работе Аня, изо всех сил сдерживая зевоту. Даже одной было в сто раз веселей, чем вместе с Пашей и его тупизной. Наконец тот додумался, что сказать:

— Ты стала клевая.

Анна чуть не расхохоталась на весь коридор.

«Черт, не знала, что он такой тупой. Столько времени думать, чтобы потом сморозить такую чушь. Я бы за это время уже написала бы стихотворную серенаду в честь себя.» — хмыкнула про себя она, отчасти поражаясь некоторой жестокости своих мыслей, а Шурику ответила:

— Что ж, благодарю за комплимент. Если это еще не все дифирамбы, которые ты хочешь мне пробить, то я слушаю. – желая лишь поскорее отвязаться от этого примата, сказала Анне, тщетно пытаясь подавить зевок.

— Чего? – не въехал Павлик. – Ты на кого батон крошишь? – он насупился на Аню. Та от удивления вытаращила глаза, и усмехнувшись, ответила:

— Поясняю специально для личностей, в которых тормозит ментальное развитие…

— Чего? – снова не догнал тот, но девушка продолжила, не отвлекаясь на реплики из суфлерской будки:

-…Если ты хочешь еще что-то сказать в том же духе, что и минуту назад, то я жду. Мне еще нужно биологию повторить. Она же у нас первая. – пояснила она, для видимости доставая учебник и открывая его на первой попавшейся странице.

— Э…ну, ты стала клевая…

— Так, это мы уже проходили…— пробормотала Анна, листая учебник, непонятно что имея ввиду: то ли пройденную тему по биологии, то ли реплику Шурика. Парень продолжил:

— Ну…стала какая-то бледная, что ли, и глаза….— он сглотнул. – Ты что, линзы вставила?

Аня подняла взгляд от учебника, и подумав, кивнула. Тут выражение лица парня изменилось, став каким-то масляным. Шурик, развалившись на школьном диванчике, и отхлебнув из банки, которую держал в руке, протянул:

— А нафиг тебе это нужно? Под вампира косишь что ли?

Ровенская хмыкнула:

— Как ты наблюдателен. Именно «кошу». – она засунула ненужный учебник в сумку, и прислонившись спиной к подоконнику, скрестила руки на груди, глядя на одноклассника.

Тот жутко заржал. Бровь девушки взлетела вверх.

— Что-то смешное было в моих словах? – едва сдерживая раздражение, спросила она, стиснув в руке шкатулку. Как же ее бесит этот идиот! Вот привязался!

Тот прекратил ржать, и сказал:

— Да идиотизмом маешься. Чем ходить в таких вампирских нарядах, — он кивнул на форму Ани. Она, наклонив голову, оглядела себя. – Лучше бы одела какой-нибудь убойный сарафанчик и щеголяла бы. Вон, как наша Машка. – он мотнул головой в сторону, словно там находилась упомянутая девчонка.

Аня прикусила губу. Да за кого этот зоологический примитив, помешанный на гонках и девушках, ее принимает?!

— Извини, но я не такая, как Машка. Во мне есть еще здравый смысл и уважение к себе. – сказала она, презрительно сузив глаза. – Если я не вешаюсь на всех парней, не хожу в одних лоскутках и на шпильках, то это значит, что я идиотка? – холодно спросила она. Тот, явно почувствовав, что запахло жареным, замахал руками:

— Да нет, просто парням это нравится.

— Каким парням? – хмыкнула она. Павлик надулся от самодовольства.

— Да мне например.

Аня отвернулась от него, и сказала, словно резанув бритвой:

— Что ж, сочувствую. Не знала, что ты такой испорченный.

Парень оторопел:

— Э..постой…я не то имел ввиду.

Он подошел к девушке, и протянул к ней руку. Она отскочила от него, как от прокаженного.

— Послушай…

— Уйди! – отрезала она, отходя от него на шаг.

— Аньк, ты чего? Ты меня просто еще не знаешь. – протянул он, удивленно глядя на нее.

— Не знаю, и знать не хочу!

Она развернулась, и закинув сумку на плечо, быстро пошла к лестнице. Шурик последовал за ней.

— Постой Ань! Да постой же! – крикнул он ей, ускоряя шаг. Девушка быстро сбежала по лестнице, и выскочила через черный ход из школы, оказавшись на стадионе за зданием. За ней появился Леонов.

«Черт! Да что ему от меня надо!» — чуть ли не трясясь от злости, подумала Аня, идя прочь от него.

Тут в ее руку вцепились чьи-то пальцы. Обернувшись, Ровенская увидела Павла.

— Отпусти меня! – крикнула она, пытаясь выдернуть руку из лапищи Леонова, которая была плодом запретной любви боксерской перчатки и ковша экскаватора. Но тот крепко держал ее.

— Нет, сначала ты меня послушай! – выпалил он девушке в лицо. Тут до Анне дошло, что она чувствует запах перегара. Так значит в той банке была вовсе не кола. Шурик был пьяный.

— Да ты пьян! Отпусти сейчас же! – рявкнула она, пытаясь высвободить пальцы из необъятной лапы одноклассника. Но ей это снова не удалось.

— Ты! Все из-за тебя! Тупая дура! Я за ней мотаюсь, как Бобик на поводке, а она плевала на меня! Да о таком как я, мечтает каждая девчонка в школе! А ты что, зазналась, да? Кто тебе нужен, что бы ты прекратила выпендриваться, и вела себя как нормальная?!! А? Кто?!! Отвечай!