- Туговат для меня, - запросто сказал он, возвращая лук Дункану. И добавил, как будто с некоторым усилием:

- Ты хороший лучник.

Это понравилось - что признал чужое уменье. И совсем неожиданно было слышать похвалу от Кромальхада, который на любые слова был скуп.

Энгус протянул свой, поменьше.

- Ну-ка, попробуй.

И оценил опытным глазом, покуда Кромальхад целился: "Промахнется... рука без привычки".

Стрела ударила в край мешка, и Кромальхад с усмешкой вернул лук.

- Плохой из меня стрелок.

- Глаз верный, а рука слабовата, - сказал Энгус. - Захочешь, так научишься.

- Это вряд ли. Так, баловство.

- Ничего себе баловство! Умеючи можно и кабана с одной стрелы положить.

- Не люблю лук. Подлое оружие.

Энгус прищурился.

- Как так?

- Так - нечестное. Драться надо глаза в глаза...

Кто-то из молодых досадливо сплюнул.

- Верно. Сидели мы, помню, в Драмме с покойным Льялом...

- С покойным-то сидели?

- Ну, теперь покойный, а тогда, ясно, живой был. Там ему стрелу и всадили, через окно.

- Комгаллы? - со знанием дела спросил Энгус.

- А то.

Тринадцатилетний Бойд вдруг залихватски свистнул.

- Гляньте, как я!..

И, прежде чем остальные успели обернуться, спустил тетиву.

Яростный крик Кромальхада раздался одновременно с тупым ударом стрелы. Гильдас первым успел подхватить свалившееся с ограды черно-серое птичье тельце, насквозь прошитое стрелой, и тут же Кромальхад оказался рядом - споткнувшись на последнем шаге, рухнул с размаху на колени, чуть не свалил Гильдаса, запутался в плаще...

- Фиах!..

- Ты что? - испуганно спросил Гильдас.

Глаза у Кромальхада стали безумные, слепые - такие, что испугались все. Энгус на всякий случай задвинул Бойда за спину себе. Держа в ладонях мертвую птицу, Кромальхад обвел остальных взглядом, беззвучно шевельнул губами - то ли крикнуть собирался, то ли застонать - качнулся туда-сюда... Гильдас вдруг явственно, словно смотрел чужими глазами, увидел, как все вокруг - двор, стены, сруб колодца - окрасилось в три ослепительно ярких цвета, черный, белый и алый. Он мотнул головой, и наваждение прошло.

- Ты что? - повторил он.

Кромальхад наконец совладал с собой, перестал качаться.

- Ворона... - хрипло выговорил он. - Гейс у меня.

Энгус, человек опытный и много повидавший, подсел с другой стороны и пальцем осторожно погладил окровавленные перья.

- Вот оно как...

- Наш род... у меня гейс.

Энгус посерьезнел, поискал глазами Бойда.

- Что хочешь в уплату?

Кромальхад покачал головой.

- Ничего... больше ворон не убивайте. И... его похоронить.

Бойд нырнул за спины дружинников.

- Кого? - не понял Энгус.

Зато понял Гильдас.

Они похоронили Фиаха на холме. Работали молча, в два заступа, глубоко долбя каменистый склон, чтобы не добрались лисицы. Потом Кромальхад опустил в яму мертвую птицу, завернутую в кусок чистого полотна. Полотно дала Брега, сестра Гильдаса - не спрашивая, не возражая. Чужие гейсы уважали и даже не особенно удивились тому, что пришелец чуть не грянулся без памяти из-за убитой вороны - видали запреты и почуднее. Всем памятен был Айохэйр из Трива, у которого был гейс не пить текучей воды. Однажды, когда враги шли за ним по пятам, он, едва оторвавшись от погони, усталый и разгоряченный, спустился к ручью и, вместо того чтобы напиться из горсти, потянулся губами к воде. Бережок, на который он опирался руками, подломился, Айохэйр упал в воду, преследователи услышали всплеск, нашли Айохэйра и убили... С гейсами не шутят.

Поверх полотняного свертка Кромальхад положил алую бусину на нитке - свое единственное украшение. Лицо у него было каменное.

- Тебе грустно? - спросил Гильдас.

- Не знаю, - ответил Кромальхад и как будто с любопытством добавил: - А тебе?

- Да.

- Почему? Это ведь был не твой друг.

- Это был твой друг.

Кромальхад вздохнул.

- Я едва сдержался, чтобы не убить этого мальчишку.

- Я видел.

Кромальхад покосился на него, по своему обыкновению, одним глазом.

- Мальчишки часто стреляют по птицам, - продолжал Гильдас. - Бойд не знал, что ворону нельзя убивать.

Перед тем как снова взяться за заступ, он перекрестился. Кромальхад опять искоса взглянул на него.

- Ты тоже из них?.. Из тех, что пошли за Патриком?

- За Коломбой. Не только я, еще мой отец.

Кромальхад прищурился, не то насмешливо, не то зло.

- Ваш бог разрешает вам помогать тем, кто не с ним?

- Наш Бог не дозволяет для забавы убивать живых тварей.

Засыпали могилу и складывали небольшую горку из камней оба молча. Так же молча, глядя в стороны, спустились с холма.

За воротами к ним подбежал Бойд - видимо, нарочно дожидался возвращения. Он остановился в нескольких шагах от Кромальхада и, потупившись, сказал:

- Я прошу у тебя прощения за то, что подстрелил твою ворону.

Кромальхад молчал. Бойд неловко переступил с ноги на ногу.

- Ты меня простишь? - спросил он и оглянулся. Там, у коновязи, стояли Дункан и Энгус; видимо, они велели мальчишке просить прощения, пока Кромальхад не смягчится.

Тот отвернулся.

- Ну что ты? - шепотом спросил Гильдас.

Кромальхад, не ответив, зашагал к хижине.

Лекарь догнал его у сушилки с травами.

- Почему ты его не простил? - крикнул он.

Кромальхад не то что улыбнулся - как-то странно дернул уголками губ.

- Мне... как ты это сказал?... грустно.

- Ему тоже грустно, - с досадой сказал Гильдас. - И еще хуже теперь оттого, что ты держишь на него зло. А я... я разочарован, Кромальхад, сын Бронаг. Я думал, ты... больше похож на человека.

Кромальхад вздрогнул... несколько мгновений он стоял, сгорбившись, а потом произнес:

- Хорошо. Пусть... кто-нибудь скажет мальчишке, что я его прощаю. Я пока не могу сам.

И побрел прочь.

Уже стоя на пороге своей хижины, Гильдас посмотрел вслед Кромальхаду - тот, цепляя ногами землю, угрюмо шел куда-то, нахохлившись, волоча плащ... Гильдас не выдержал.

- Кромальхад! Зайди, мы помянем твою птицу. Ты сказал, ее звали Фиах?

Кромальхад застыл на мгновение, потом оглянулся - и кивнул. Видно было, что он обрадовался приглашению. Идти сейчас, после размолвки с Гильдасом, в общий зал, где стоял дым столбом, где ржали и хвастали дружинники, ему было нестерпимо.

- Его звали Фиах, - поправил он.

Держа в руках деревянный кубок с медом, Кромальхад спросил:

- Значит, ты тоже веришь в этого странного бога? Зачем, если есть Нуаду? Твой Йеса слишком молод, чтобы быть сильным.

- Напротив, он стар. Стар как мир.

- Ну уж не старше Нуаду.

- Нуаду - ребенок по сравнению с ним. Нуаду властен только над этими землями, а Бог над всем миром.

- Так не бывает. Одни боги - в землях франков, другие - в землях римлян. В каждой земле - свои боги, так же, как в каждом королевстве - свой король. Не бывало такого короля, который правил бы целым миром. И это разумно, потому что тогда ему не хватило бы войска для защиты границ.

- Какие же границы защищать королю, который правит всем миром? - с улыбкой спросил Гильдас.

Кромальхад нахмурился, почуяв свой промах, и потребовал:

- Расскажи мне о вашем боге, который родился от другого бога и от смертной женщины.

Гильдас рассказывал, а Кромальхад внимательно слушал, иногда с легким сомнением, иногда покачивая головой в знак согласия.

- Значит, когда его мать умерла, бог взял ее на небо? Она стала богиней?

- Нет, но ее душа обитает на небе в вечном блаженстве.

- Это справедливо. Она родила ему хорошего сына. Только почему же он позволил привязать себя к кресту и убить? Он не был воином?

- Не удивляет же тебя, что Кухулин позволил женщине поднести ему собачьего мяса, хоть и знал, что это сулит ему смерть?

- Кухулин не был богом.