Старейший был умен. И все-таки Кромахи решился терпеть и ждать - лишь бы Нуаду позволил ему вернуться.

...туда, где ему не позволяли забыть, что он - сын ворСны и смертного. Туда, где из прихоти у него отняли крылья и запретили быть тем, чем он был всегда, не оставив ему никакого выбора, не оставив ничего, кроме безграничного отчаяния.

Однажды под вечер к Грейгу и Айли зашел рыжий Дункан. Пожелав старикам здоровья и спокойного сна, он обратился к Кромальхаду:

- Князь удивляется, отчего тебя до сих пор не было видно в его доме.

Кромальхад удивленно поднял бровь.

- Он не звал меня.

Дункан усмехнулся.

- Неужели правду болтают, что ты сын ирландского короля? Ты пришел к нам, а не мы к тебе. Негоже князю первым посылать к тому, кто ничем еще не успел себя прославить и никому не известен.

- Я приду, - коротко сказал Кромальхад. - Вот только закончу.

Дункан хмыкнул и ушел. Старики молчали. Кромальхад в тишине обтесал заготовку для миски, отложил ее в сторонку, встал, шагнул к двери... и на пороге столкнулся с Гильдасом.

- Я слышал, тебя хотят видеть в доме князя? - переводя дух, шепотом спросил тот.

- Да.

- Возьми с собой оружие.

- Ты думаешь, мне придется драться?

- Я думаю, тебя могут испытать сегодня.

Кромальхад смерил лекаря подозрительным взглядом... тот, видимо, не шутил.

Он застегнул на себе пояс с ножнами. Гильдас тем временем уселся на его место у очага и обвел глазами хижину.

- Тебе хорошо живется здесь?

- Мне не на что жаловаться. Меня сытно кормят, и спать мне не жестко. Я доволен моими хозяевами, они хорошо выполняют приказ князя.

Лекарь спросил негромко и словно с усмешкой:

- А они тобой довольны?

Кромальхад пожал плечами.

- Я тоже хорошо выполняю приказ князя.

Гильдас поворошил угли в очаге.

- Я побуду здесь, пока ты не вернешься. Нехорошо оставлять стариков одних.

Кромальхад хотел было спросить "почему?" - и не стал. Лекарю виднее.

Проверив, как ходит в ножнах меч, он шагнул в сумерки за порогом.

Возле дома князя, под навесом, где сушились шкуры, его ждали. Первым навстречу вышел Дункан, за спиной у него виднелись еще двое.

- Явился-таки? - спросил Дункан. - Гордости тебе не занимать... не кланяешься князю, не ищешь места за нашим столом, не приветствуешь тех, кто входит в дом, хотя сам живешь в нем из милости. Кто ты такой, молчун?

- Кромальхад, сын Бронаг, - был ответ.

- Кажется, ты не только заносчив, но еще и труслив, как женщина, - ехидно сказал Дункан. - Может, поэтому ты носишь имя матери, а не отца?

Меч со свистом вылетел из ножен, два клинка столкнулись - и зычный голос князя произнес:

- Довольно.

Дункан послушно отступил на шаг. Кромальхад остался стоять с мечом в руке.

С какой стороны ждать удара?..

- Меч в ножны, сын Бронаг, - велел князь. - Я вижу, ты и вправду привык носить оружие и отвечать ударом на удар, не спуская оскорблений. Можешь зайти в мой дом и сесть с равными.

Кромальхад убрал оружие. Несколько мгновений он стоял неподвижно; Дункан и его друзья, чуя затаенную угрозу, положили ладони на рукояти мечей - а вдруг этот странный ирландец решит, что над ним посмеялись, и предпочтет довести дело до конца? Но чужак наконец поклонился князю. Почтительно, хотя и неглубоко.

Тогда Рыжий Дункан дружески хлопнул его по плечу.

- Давно бы так!

Кромальхад, словно через силу, улыбнулся...

После пира он помог Дункану добраться до дома, а сам зашагал к хижине Грейга - прямо, не запинаясь даже в темноте. Гильдас, мешавший что-то в котелке, удивленно взглянул на него, когда тот открыл дверь.

- Вот как? Я думал, после первого пира ты вернешься не раньше утра.

- Многие остались ночевать под столом, - согласился Кромальхад. - Скажи, лекарь, зачем ты предупредил меня? Зачем велел взять оружие?

- Не хотел видеть тебя униженным, - ответил Гильдас. - Ты чужой здесь, тебе трудно.

Так Кромальхад обрел место среди равных.

Айли умерла утром. Грейг вечером. Чутье не подвело Гильдаса.

Когда стариков похоронили, он предложил Кромальхаду:

- Перебирайся ко мне. Нехорошо жить одному в чужом доме.

И добавил, не удержавшись:

- Грейг и Айли больше не смогут выполнять приказ князя.

Кромальхад - было видно - задумался, даже как будто хотел отказаться... Но все-таки явился со своими немудреными пожитками и принес с собой оставшиеся после Грейга заготовки. И, как ни в чем не бывало, уселся у очага - резать из чурбачка миску.

Поработав некоторое время, он поднял голову.

- Почему ты позвал меня к себе? Князь тебе ничего не приказывал.

- По-твоему, было бы лучше оставить тебя ночевать под оградой или в сарае?

- Ты жалеешь меня? - сердито спросил Кромальхад.

Гильдас честно ответил:

- Нет. Но я думаю, что негоже человеку проводить осеннюю ночь на улице.

И присмотрелся: гость держал нож не за рукоятку, а за лезвие.

Гильдаса вдруг осенило...

- Рукоятка рябиновая, - сказал он.

Кромальхад, удивленно приподняв бровь, взглянул на него - и протянул к хозяину руку с ножом. Гильдас понял, что сказал глупость: чужак безбоязненно сжимал в руке железо.

- Произнеси свои заклинания и убедись наконец, что я не дух и не демон, - насмешливо произнес Кромальхад.

Гильдас не выдержал.

- Если ты и человек, то странный. В каждый дом ты входишь как в собственный, не здороваясь и не благодаря, словно оказываешь ему честь. Ты не боишься, что однажды будешь бит за неучтивость, как только закон гостеприимства перестанет тебя охранять? Или же с тобой случится то, что случилось со старым Гэвином.

- А что случилось со старым Гэвином? - с удовольствием спросил Кромальхад.

- Однажды он попросился переночевать к одной вдове, но, вместо того чтобы уйти поутру, прожил у нее всю весну и все лето. И так-то она не разгибала спины, чтобы прокормить голодных ребятишек, а тут еще угождай гостю и неси ему все, что он ни потребует. Соседи советовали ей нарушить обычай и выставить старого плута за дверь, однако вдова только головой качала. Так шло до осени, когда женщины делают из соломы свясла - вязать снопы. Вдова принесла в дом охапку соломы и попросила Гэвина помочь. Она стала подавать ему солому, а он вить из нее веревку, с каждым шагом отступая все дальше назад. Так пятился он, пятился и незаметно дошел до порога, а там возьми и оступись. Мало того что кубарем выкатился во двор, так еще и упал в лохань, куда хозяйка сливала помои для свиньи. А вдова заперла за ним дверь, и никто больше в тех краях не пускал Гэвина ночевать.

Кромальхад усмехнулся.

- Теперь я знаю еще один ваш обычай: если шотландец хочет рассказать историю, он непременно ее расскажет, как бы мало она ни шла к делу.

- Закон гостеприимства чтят повсюду - я думаю, даже и в Ирландии, - не удержался Гильдас.

- Как и право свободного человека постоять за себя?

- Думаю, так.

- У себя на родине, - спокойно сказал Кромальхад, - я долго жил в изгнании за то, что вступился за имя моей матери и ответил ударом на оскорбление. А здесь за то же самое ваш князь впустил меня в свой дом и указал место за столом.

Гильдас помолчал.

- Мне лучше не расспрашивать тебя? - наконец проговорил он.

- Лучше не расспрашивай.

Глава IV

С утра Энгус повесил на ограду несколько набитых соломой мешков - пострелять из лука. Сначала те, кому нечем было заняться, просто глазели, потом кто-то первым не утерпел и побежал за луком. Когда предложили биться об заклад, Энгус, не любивший ни споров, ни суматохи, только плюнул, перевесил один мешок и отошел в сторонку, предоставив молодым развлекаться в своем кругу. Те, войдя в раж, изощрялись вовсю. Когда надоело дырявить мешки, принялись стрелять в ивовое колечко (не попал никто) и в старый сапог, надетый на палку. Из любопытства - поглядеть, какой лучник из чужака - предложили стрельнуть и Кромальхаду, который до тех пор смотрел на потеху, прислонясь к срубу колодца. Кромальхад не стал ломаться - взял лук, с трудом натянул тетиву до уха, примерился по мешку, но стрелять раздумал.