Иногда он вспоминал свои детские поездки к бабушке в деревню, где он и Екатерина проводили своё детство и юность (Екатерина была старше него). Здесь они играли, бегали, здесь поедали бабушкины пироги. Саму же старушку было почти не видно - она была постоянно чем-то занята. За Лёхой присматривала скорее Екатерина.

Когда он думал об этом, он чувствовал, что тут в Екатерине пробуждалось что-то смутно знакомое, как будто бы вылезали из земли и начинали шевелиться Лечихины корни.

Как будто вся она не УШЛА ТУДА, а оставила часть себя здесь, и эта часть очень быстро прижилась в ней.

И иногда эта частица выглядывала из неё. Она проявлялась во взгляде, в том, как она складывала руки на коленях, в том, как читала - а всё это Екатерина проделывала много раз.

И Лёха видел всё больше знакомого Лечихиного блеска в её серо-голубых ледяных глазах.

Это происходило быстро, и это его пугало.

Но...сейчас разговор шёл не об этом...

Речь шла о продаже дома.

Ну, конечно, прошли, посмотрели ещё раз всё добро Лечихино, взглянули и на установку. Тут уж Борис не удержался, бросил в проброс фразу о том, что "Конечно, машина хорошая, и он за нею даже приглядит. Но варить-то не будет ничего, это ж противозаконно, тюрьма, ёптить".

Екатерина взглянула на Бориса как-то отстранённо, вскользь, ничего не ответив на его замечание, и взяла паузу на раздумья.

Однако переговоры и торг не заняли много времени.

Единственный кто сомневался, пытался торговаться, то соглашался, то нет, менял свою позицию, был однозначно "за", а потом тут же "против" - был Лёха.

Он до последнего пытался вставить своё слово (которого, впрочем, никто не слушал):

- А как вы платить будете - наличными? - например, спросил он.

- Отличными! - отрезал Борис, рубанув воздух ладонью.

И вот, раздумья закончились, и обе стороны ударили по рукам.

Сделка совершилась.

Пришёл вечер. Лёха мучился-мучился - но всё же не усидел, да и думал он недолго.

Терять ему было нечего, приобретать он тоже ничего не собирался.

Было обидно, просто оставлять такой агрегат здесь, в довесок к дому, ничего за это не получив. А забирать его, даже и через некоторое время, Екатерина, по всей видимости, не собиралась. Это было нестерпимо! Но сделка была уже совершена, и утром был уже запланирован отъезд...обидно

Ночью, когда Екатерина уже уснула, он долго ворочался. Не стерпев, наконец, поднялся, нашёл ломик, топор, и пошёл в сараюшку.

Там он шуровал минут пятнадцать, не больше. Видимых повреждений оставлять не хотелось, да и нельзя было. Договор - он и есть договор.

Пару раз он ткнул ломом, пару раз тюкнул топором - обстоятельно, выбирая нужные и невидные места. На этом было и всё - на его взгляд этого хватило, этого было достаточно, чтобы считать машину полностью непригодной к работе. Это было приятно.

Потирая руки, он вернулся на место, и уснул как убитый.

Утром они быстро собрались и уехали с Екатериной. Похороны прошли уже без них.

6. НОВЫЙ ХОЗЯИН

На том всё и закончилось - оформили документы, да и уехали наследники в город.

Ну что ж, так тому и быть, решили все - решила деревня, решили Геннадий Михалыч с Лавром Степанычем, Василиса (она-то знал, что её муж вприпрыжку пошёл осматриваться), да и сам Борис стал смиряться с выпавшим ему счастьем.

Борис сам, уже в статусе владельца всего этого ДОБРА прошёлся по дому.

Как уже и было сказано, в лечихином доме не было ничего лишнего, да и вовсе почти ничего не было.

Исключение составлял ряд каких-то баночек неизвестно с чем, множество каких-то с мешочков с сушёными травами (в травах Борис совсем не разбирался за редким исключением - ну там мята, чабрец). Поэтому травы он почти сразу отложил в сторону.

Были там ещё и свертки с неясным содержимым. Развернув один из них, он нашёл странную субстанцию, похожую на сало, только голубого цвета. Подумав немного над тем, что бы это могло быть, он отложил свёрток в сторону до сроку-до времени.

Всё остальное он ещё раз пересмотрел, собрал все мешки и банки вместе, сгрёб их, да и выкинул от греха подальше.

Пора уже было разбираться с главным.

Так новый хозяин вступил в свои права...

7. РАЗБИТ !

Итак, Борис получил то, о чём он так мечтал. Ждать долго он, конечно же, не смог - время испытания аппарата пришло довольно быстро.

Первый ВЫГОН попробовал сделать уже через неделю.

Он затворил брагу самую простую, какую только смог сообразить - картофельную. Взял десяток кило картошки и долго тёр её на тёрке.

К полученному прибавил десяток литров воды, сахар. Нагрел немного, потом долил ещё пять литров воды, снял осадок. К осадку он добавил дрожжи, остудил и поставил настаиваться.

Брага готовилась неделю. Через семь дней брожение уже закончилось, и Борис решил уже попробовать перегнать её.

Новый хозяин аппарата начал с того, что пролистал несколько раз руководство по самогоноварению. Мысленно повторив его про себя, он перекрестился на всякий случай (конечно, нам нельзя упоминать имя Господа нашего всуе - но он-то и не упоминал его, перекрестился только. Кто ж это запретит?).

И вот, крякнув, он начал заливать брагу в аппарат. Вдруг Борис с ужасом увидел, что аппарат дал серьёзную течь.

ХЛЫНУЛО ИЗО ВСЕХ ЩЕЛЕЙ!!!

Он пытался собрать драгоценную жидкость обратно, но не тут-то было. Хорошо уж, что её было всего одно ведро, иначе уборка заняла бы много времени.

- Мать-мать-перемать!!! - засуетился Борис. Драной кошкой он летал по всей комнатке с тряпками, вёдрами, тазами.

Он вывернул комнатуху наизнанку, и ему удалось хоть как-то остановить течь. Но брага ВСЯ была безвозвратно утеряна.

Как показал опыт первой же перегонки, аппарат был совершенно испорчен и неработоспособен.

ЭТО БЫЛ ТЯЖЁЛЫЙ УДАР ПО САМОЛЮБИЮ.

Поняв это, Борис огорчился и даже очень сильно рассердился.

- Да ёшкин же ты КОТ!!! - ругнулся он, пнул то, что попалось под ногу из остатков Лечихиного барахла, сплюнул на залитый брагой пол и тяжело вздохнул.

Так он сидел полчаса, потом встал и начал осматривать повреждения. Недолгое расследование быстро всё объяснило и расставило по своим местам.

Слава богу, шкалы приборов разбиты не были, но несколько труб были перебиты, там виднелись зияющие дыры. Таких повреждений нашлось несколько, почти десяток.

Надо было их заделать для того, чтобы машина смогла заработать. Но, вроде бы, все важное осталось целым - муфты, стыки медных труб тоже были целыми.

И это значило, что после латания дыр (ну или замены деталей - но до этого, вроде как, и не доходило) можно было приступать к перегонке.

Это была приятная новость.

Борис налил себе стакан Лечихиного ещё продукта, выпил, и с тёплым чувством на душе пошёл домой.

Хоть что-то было хорошее в этот день.