- Хшш, - у стены зашевелился Хифинхелф. – Думал, ссами не уйдут.

- Сами и не ушли бы, - вздохнула Аманкайя и потёрла висок. – Толстый же череп у этого создания…

- Боги! Аманкайя, ты говорила с ним в мыслях?! – Алсек покачал головой. – Как ты до них дотянулась-то?! Это же Существо Сиркеса, ему думать нечем.

- Но есть он хотел, - Аманкайя прислонилась лбом к прохладной стене. – Я сказала, что еда по ту сторону ворот. Надеюсь, он не вернётся, когда проверит.

- Пойдём-ка отссюда, - махнул хвостом иприлор. – Кушши тревожитсся. Вон тот дом ничем не хуже.

Другой дом, так же густо обсаженный Сафлой, был отмечен знаками свитка и чаши, а это значило, что им владеет семья человека мудрого, книжника или чародея, а может, и алхимика или целителя, - знаки были заляпаны сажей, и огонь повредил их, и Алсек, отчищая стену от копоти, едва не стёр их вовсе.

- Дом иларса, - хмыкнул он, разглядев письмена вдоль дверного косяка – слово «илри», обведённое двумя волнистыми чертами. – Подождём во дворе, ни к чему лезть в ловушки.

Он на всякий случай постучался и окликнул хозяев, но и этот дом был пуст. Путники устроились под навесом, расседлали кумана и разделили между собой припасы. Очаг, остывший задолго до этого вечера – и даже до утра – не стали разжигать.

Жители вернулись на закате, когда багровое пламя запада разлилось на полнеба, и вода в каменной чаше окрасилась в цвет свежей крови. Двое Ти-Нау медленно вошли за ограду. Один из них молча подошёл к водяной чаше и надавил на рычаг на трубе, направляя воду в оросительные канавки. Второй остановился в паре шагов от пришельцев. Золотой огонь плескался в его глазах, кожа потемнела и как будто ссохлась.

- Мирной ночи людям Хекоу! – учтиво поклонился Алсек. – Да не оставит вас великий бог солнца! Мы ищем, где остановиться на ночлег. Мы – двое жрецов с запада. Пустите ли вы нас на крышу?

«Непохоже, чтобы у них в роду были иларсы,» - он разглядывал жёлтоглазую женщину и видел в её лице черты рода Кеснек – но и намёка на чужеземную кровь там не было.

- Жрецы? – ничего не выражающий взгляд скользнул по накидке Алсека, на миг задержался на чешуйчатой морде Хифинхелфа и остановился на кумане. – Ночуйте. Но еды у нас нет.

- Мы не забираем у вас еду, - покачал головой Алсек. – Наоборот, мы заплатим едой. Найдутся ли в доме циновки?

- Циновки? Нет, - подошёл к путникам второй житель. – Можете тут быть, но у нас нет ничего для вас, чужаки.

Алсек, пожав плечами, отступил от порога и снова сел у водяной чаши. Хифинхелф достал из тюков циновки и кусок сушёного мяса, Аманкайя выудила две горсти фиников и плод Нушти. Вскоре оба Ти-Нау вышли из дома и сели у очага – прямо на землю, не прикрытую даже драной циновкой. Житель подвинул к себе кувшин с ледяной водой и вылил половину в рот, даже не поперхнувшись, так же сделала и его спутница. Им как будто стало легче – багрянец на лицах потускнел, и они поставили себе на колени полные миски еды. Алсек думал, что они разведут огонь, но нет – они стали есть то, что принесли из дома.

«Зген всесильный! Они едят сырые клубни!» - изумлённо мигнул он, заглянув в миску к женщине.

- Примите от нас немного еды, - сказал Хифинхелф, протянув жителям кусок мяса. Вздрогнув, Ти-Нау едва не опрокинул миску, недоверчиво обнюхал новую снедь и впился в неё зубами, даже не кивнув в знак благодарности.

- Это финики, - Аманкайя насыпала в миску горсть ягод. – Финики с южного берега.

- Фи-ни-ки? – Ти-Нау озадаченно посмотрела на неё, потом мотнула головой. – Да, что-то… хорошо…

Она положила ягоду в рот. Её лицо не изменилось – будто сладкий подсушенный финик вовсе не отличался на вкус от сырого земляного клубня. Алсеку стало не по себе, и он отвёл взгляд.

- Как вам живётся тут, в Хекоу? – спросил он. – Джаскар Сапа Кеснек правит справедливо, не обижает маленьких людей?

Ти-Нау вздрогнул, смерил его пустым взглядом и вернулся к еде.

- Мы – оружейники Солнца, - пробормотал он с набитым ртом. – Много работы, мало времени. Солнце щедро к нам, очень щедро.

Аманкайя широко распахнула глаза – и поморщилась от боли. Алсек прикрыл её плечом. «Они очень устали, сильнее, чем те люди в полях,» - подумал он, с опаской глядя на жителей. «И… мне мерещится, что они горят изнутри. Храни нас всех Аойген…»

- Это дом не вашего рода? – спросил он, кивнув на стену. – Тут жил книжник-иларс, что с ним сталось?

Жители уже доели и теперь молча сидели у очага, разглядывая небо. Один из них заглянул Алсеку в глаза.

- Отвергнувшие Солнце мертвы, принявшие – живы, - безжизненным голосом сказал он. – Предатели достойны смерти, их кровь даст нам силу. Идите спать, бродяги. Много работы, нет сил на болтовню.

- Мирной ночи, - кивнул Алсек, провожая поселенцев задумчивым взглядом. – Пойдём на крышу, Хиф, нам рано вставать.

Ящер долго переглядывался с куманом с крыши и прикидывал про себя, как втащить его следом, - иприлору было очень не по себе. Алсек молча водил пальцем по гладким горячим камням крыши и пытался отогнать тревожные мысли.

- Я не слышу их, - прошептала Аманкайя, испуганно глядя на брата. – Ни одной мысли, только гул огня. Что с ними, Алсек? Это, живущее в них… оно ведь не вылезет среди ночи?

- Мы защитим тебя, Аманкайя, - Алсек крепко сжал её руку. – Ложись между нами, мы с Хифом прикроем тебя, если случится неладное.

Иприлор тихо зашипел на кумана и отвернулся, молча лёг на циновку и пристально посмотрел на Алсека.

- То, шшто сс этими знорками… Так бывает, ессли долго ессть ссырые клубни?

- Да ну тебя, Хиф! – с досадой отмахнулся жрец. – Тут не до шуток. Они здесь все такие, Хиф. Страшно представить, сколько их всего…

- Они умирают, - прошептала Аманкайя и уткнулась носом в грудь иприлору. – Хиф, их можно вылечить? Мы поможем?

- Хэсссс… - ящер языком коснулся её макушки. – Надо бы тебе осстыть, Аманкайя. Ты ссовссем горячая, и не от ссолнца. Тем, кто внизу, поздно помогать. Они уже ссгорели. Хэссс! Лучшше бы им было бежать, едва Джасскар пришшёл ссюда. От всех них пахнет горелым мяссом.

- Потише, Хиф, - Алсек опасливо огляделся по сторонам. – Твои слова им не понравятся.

- Ссквозь этот камень можно шшто-то усслышшать? – ящер хлопнул хвостом по крыше и растянулся во весь рост, лапой прикрывая Аманкайю.

- Я не знаю, что в них живёт, - еле слышно сказал изыскатель, придвигаясь к нему. – Если то, что мне мерещится, - камень ему не помеха.

Сквозь сон Алсек трижды слышал, как иприлор подходит к краю крыши, машет лапой куману, негромко шипит и снова ложится. В последний раз он легонько ткнул пальцем в плечо Алсека.

- Что?! – вскинулся жрец, сквозь сонное марево с трудом различающий силуэты и световые пятна. Звёзды только начали тускнеть, вдоль восточной кромки неба протянулась белесая полоска, город был тих – только у ворот басовито рычали Существа Сиркеса и пощёлкивали лезвиями Айкурты.

- Уходим, - шелестящим шёпотом проговорил Хифинхелф. – Пока не рассвело.

Они выбирались из застенья в глубокой мгле, при свете нагрудных фонарей-церитов, и Алсек благодарил богов, что ни одного куста мерфины в окрестностях Хекоу не осталось, иначе до рассвета они все, и даже куман, лишились бы и кожи, и глаз. Хифинхелф порезал плечо листом тростника, куман сбил о камень кончик когтя, но ни одно окно не приоткрылось на шипение, ни одна дверная завеса не качнулась.

- Оружейники Джаскара, - пробормотал изыскатель, когда стены Хекоу растаяли в рассветных сполохах, и по правую руку потянулись вырубленные тростниковые заросли и завалы окаменевшего ила. – У них много работы. На что Джаскару столько оружия?

- Сскоро узнаешшь, - махнул хвостом иприлор.

С рассветом на дороге появились повозки и нагруженные ящеры. Груз был тяжёл, прикрыт циновками и рассован по кулям, седоки – желтоглазы и вооружены, и полуденники метались по алому небу – так низко, словно их не держали крылья. Несколько раз из пустыни вывернули носильщики с корзинами земляного стекла и шипов Ицны. Единственного кумана, везущего корзины с листьями Нушти, Алсек встретил и проводил радостным взглядом – но на лице его всадника тоже багровели застарелые ожоги. Никто из встречных не носил ни шляп, ни накидок – и жрецу думалось, что при взгляде на солнце они не щурятся.