- Хвала Згену и сиянию его ока! – Алсек осторожно срезал крупную ягоду Сафлы – тёмно-бордовую, почти чёрную – и поднял её к солнцу. – Да будут пряные травы жарче огня!

На этой хальпе росло немного пряностей – всего три десятка кустов, и помогать Алсеку взялся лишь один житель, так же умотанный в старое тряпьё – жрец не сразу понял, мужчина это или женщина. А ягод на кустах выросло много – гроздья свисали из-под каждого листа, и половина уже созрела. Собрав всё, что темнело на первом из кустов, Алсек наклонил его и на три локтя укоротил макушку. Листья, отсечённые от стебля, легли на дно большого куля. С ними не церемонились – им предстояло быть истолчёнными в пыль, брошенными в очаги коптилен или разложенными на воду и пар в лабораториях алхимиков. Не лучшая участь ожидала и ягоды, и у Алсека заранее всё чесалось, когда он предвкушал заготовки – если уж его поставили на пряную хальпу, его с неё не отпустят, пока плоды Сафлы не превратятся в жгучий порошок «камти». Верховный жрец снова удружил ему, но изыскатель на него не обижался – по крайней мере, его не изгнали из храма вовсе и допустили к ритуалам, и с ним расплатятся по чести.

«А боги в этот раз не поскупились!» - Алсек бросил в корзину ещё две ягоды и окинул взглядом нетронутые кусты. В том году за первый день Аймурайчи он обошёл пять пряных хальп, но едва прикрыл дно корзины, а сегодня он ещё с первой хальпой не покончил, а корзина уже почти полна, и сверх того – собран большой куль листвы! И едва ли не больше ягод осталось на кустах.

«Раньше столько не собирали и за два захода,» - Алсеку хотелось вытереть мокрый лоб, но он сдерживался, помня о едком соке Сафлы. «Хвала богам! Если летом земля будет так же щедра, это будет самая сытная зима со времён последнего Сапа Кеснека…»

От маслянистого сока Сафлы не так просто было отмыться – Алсека и товарищей по несчастью запустили в парилку последними, когда все остальные уже собрались под навесами, у земляных печей. Долго над банными камнями поднимался густой запах пряностей. Полное ведро мыльной воды вылили на Алсека, прежде чем решили, что он может подойти к людям и не обжечь их до костей. Утомлённый и распаренный, он плюхнулся на циновку и жадно набросился на еду. Ему оставили много печёных клубней и кусок мяса, слегка обуглившегося, но всё ещё истекающего жиром.

- Боги к нам благосклонны, - сказал один из жителей, вытирая руки. – Это урожай двух лет, не меньше. Даакех мудро поступил – дал им хорошую жертву в День Солнца, теперь они наградили его – и нас всех.

Алсек не вслушивался в разговоры – его разморило, и все они слились для него в размеренный гул. Он блаженно щурился на багровые угли и лениво думал, не пойти ли поискать Аманкайю. Её отправили собирать ягоды Тулаци – их сок был не так жгуч, и она, как смутно припоминал жрец, была в двух десятках хальп от него. Где-то там были и остальные жрецы – сейчас Алсек видел только объевшегося и задремавшего Кинти Сутукку. «И его загнали на край Вайнеговой Бездны,» - сочувственно покачал головой изыскатель. Кинти на пряных хальпах не появлялся – значит, либо копал клубни, либо рубил прочнейшие соломины Сарки, а это куда хуже, чем собирать ягоды Сафлы. Младший жрец крепко спал, и жители осторожно перешагивали через него. Потом кто-то прикрыл его циновкой и откатил в дальний угол.

- Чудно, что ничего не случилось, - пожал плечами кто-то из жителей, оказавшихся рядом с Алсеком. – От этих, с запада, так и жди беды!

Жрец, недовольный нарушением покоя, слегка отодвинулся, но житель заметил шевеление и повернулся к нему.

- Почтенный жрец! Я тебе не помешал? Я говорю – опасно ходить тут. Слишком близко к Икатлану… Тебе не страшно спать в этом шатре? Эти, с запада, могут ведь прийти среди ночи…

- И что с того? – удивлённо мигнул Алсек. – Эти хальпы не вчера засеяли, уважаемый житель. Никого из Икатлана тут нет, а если бы и был – нам надлежит делиться с гостями так же, как с нами поделились боги.

- Это-то да, - сдвинул брови селянин. – Но мне тут спокойно не будет. Нечего им тут ходить!

Он подобрал обрывок циновки и ушёл к самому дальнему навесу, на край канавы.

- Почтенный жрец! – другой поселенец придвинулся к Алсеку и зашептал на ухо. – Ты вот с ящером дружишь, да? А не страшно тебе? Я видел его… ну, и других из их племени. Шкура у них, как у куманов, а глаза как стеклом затянуты – и жало во рту, как у змеи… брр!

- Странные речи я слышу, - нахмурился Алсек. – С каких пор мы, люди Эхекатлана, боимся самых мирных соседей?!

Житель отпрянул, прикрываясь рукой.

- Нет-нет, почтенный жрец, я ничего сказать не хочу, но… Ты никогда не боялся этого ящера? Говорят, когда-то они убивали людей и хвалились этим…

Ошарашенный Алсек даже принюхался – не пахнет ли от селянина крепким ицином или, того хуже, Джеллитом – богомерзким дурманом из южных лесов?

- Нечего тут бояться, - коротко ответил он. – Мирной ночи!

- Мирной ночи, о Алсек, - кивнул житель. – Но всё таки – знаться с ящером… Храни меня Солнце!

«Что за бред?!» - раздражённо передёрнул плечами жрец. «Хвала богам, Хифинхелф ничего этого не слышит. Чего все они набрались, пока я болтался по могильникам?! Ох, не к добру всё это…»

Он ещё раз пожал плечами и отполз подальше от кострищ, вытянувшись ногами к краю навеса. Поселенцы набивались в шатры теснее, чем собранные по полям медузы – в короба, и скоро кто-то придавил Алсека к стене, но усталость была так сильна, что жрец и ухом не повёл.

Несколько мгновений спустя ему в лицо дул прохладный ветер, пахнущий тиной и мокрым тростником, и маленькие волны шипели, набегая на узкую полосу каменистого берега. Чуть выше, за нагромождением красновато-желтых валунов, поднимался обрыв, испещрённый провалами и изрезанный крохотными террасами и узкими тропами. Алсек выбрался из тростника, вытряхнул из волос чьи-то щупальца и застыл, изумлённо глядя на скалы.

Тут был город – дом за домом вырезанный в толще камня, опутанный канатами подъёмников, нависший над водой. Алсек видел, как ветер раскачивает дверные завесы, как-то приспособленные к пещерам, как медленно поднимаются от реки чаны с водой, как порой блестит за причудливо наставленными валунами жёлтая чешуя. Огромный ворот водоподъёмника был окружён стоячими камнями со всех сторон – Алсек даже в щели не мог разглядеть, кто его вертит, но слышались оттуда шелестящие голоса иприлоров. Кто-то прошёл по тропинке от пещеры к пещере – может, их даже было двое или четверо, но изыскатель видел только груз, который они несли – груду чего-то тяжёлого, прикрытую циновками. Один из невидимок поправил на плече носилки, на мгновение показав чешуйчатую жёлтую ладонь. Что-то в недрах скал зашипело и рявкнуло, выплюнув из узкой прорези наверху обрыва столб чёрного дыма. Чан с водой скользнул по наклонившейся балке и скрылся за оградой вместе с теми, кто его поднял.

«Город иприлоров!» - Алсек растерянно мигнул. Несколько раз он бывал с Хифинхелфом в Мекьо, но о посёлках у самой реки ни разу не слышал. Нет, похожие пещеры он видел – чуть поодаль от Мекьо, там, куда детёныши иприлоров бегают купаться. Алсек немало времени там провёл, приучая себя проползать сквозь узкие норы и не обдираться при этом до крови. И, кажется, вон те прорези наверху…

Прорези снова выплюнули чёрный дым, на обрыве зашелестели завесы, несколько жёлтых теней мелькнуло за оградой. На один из валунов забралась большая ящерица и замерла там, подняв голову и высунув язык. Её задние лапы, чрезмерно длинные и неуклюжие, свисали с камня, она пыталась сесть «по-человечьи» - на хвост – но постоянно оскальзывалась и валилась набок.

«Око Згена! Это же детёныш,» - хмыкнул Алсек, подбираясь ближе к нижней ограде. «Они все такие странные, пока не встанут на ноги. Вот только зря он туда залез, внизу-то камни…»

- Хаэй! – крикнул он, запрокинув голову. Сейчас он стоял несколькими ярусами ниже «ящерицы» - и надеялся, что успеет поймать её. Что-то лязгнуло за оградой, жёлтая чешуя мелькнула в щели и исчезла, и Алсек почувствовал на себе пристальный недобрый взгляд.