- Мне нужна будет глина, - сказал он, добавляя в голос уверенности. – Вот столько глины и горсть ненужных стекляшек. И ещё… тут нужно пробить небольшие дыры в стенах. Хиф, ты мне поможешь?

- Зачем же? Сстарейшшины пришшлют каменщика, - Алдер, похоже, обрадовался малым требованиям и с трудом сдержал облегчённый вздох. – И о прочем не бесспокойсся.

Он вышел. Хифинхелф проводил его взглядом, увидел что-то в нише у двери и с радостным шипением полез туда двумя лапами.

- Кувшшшин ицина! Вот это Метхалф расссщедрилссся…

Алсек вынул затычку, подозрительно принюхался к жидкости внутри и закашлялся – ицин был неразбавленным.

- Это для богов, Хиф, - укоризненно покачал головой он, отбирая кувшин у ящера, который уже запустил внутрь язык. – А у тебя завтра сложная работа.

- Хэсссс… Так и есссть, - иприлор с сожалением проводил взглядом сосуд ицина.

Алсек достал из сумки раскрашенный череп, вытер пыль в нише и пристроил «почтенного предка» туда. Поставив к стене пустую миску, отошёл на пару шагов и снова окинул комнату придирчивым взглядом.

- Вот твой новый дом, защитник Икатлана, - прошептал он. – И новый дом Солнца на склонах Мекьо. Да будет он угоден богам!

Он плеснул ицина в миску и сел на пол, глядя на запылённый горизонт. Холм отсюда не был виден, а вот пыль над пустыней стояла стеной, и Алсек не мог различить в ней отдельных смерчей. «Значит, не змеи,» - покачал он головой. «Значит, всё сначала. Хэ-эх, ну и год выдался…»

- Хорошший ицин, - заключил Хифинхелф, украдкой нырнувший языком в кувшин. – Богам понравитсся. А ты не бойсся так, Алссек. Эта чёрная шштука тебя признала, обычаи тебе извесстны. Это мне теперь надо боятьсся.

- Хватит об этом, Хиф, - поморщился изыскатель. – Я скорее себя убью, чем позволю кому-то тебя тронуть – хоть смертным, хоть богам. Скажи лучше, в какие скважины тебя отправляют? Это какая-то священная пещера?

- Хэссссс! – Хифинхелф неуверенно ухмыльнулся. – Кьо дарит нам воду. И крови взамен не требует. Ессли только подъёмники иссправны…

- Кьо – река под землёй? Такая же полноводная, как Янамайу? – Алсек растерянно мигнул – о подземных реках он знал немного. – Или вы Янамайу так называете? И как она не обмелела в эти дни, когда все источники иссякают?

- Кьо пьёт воду южных морей, - мотнул головой иприлор. – Она иссякнет только вмессте сс ними. А их иссушшить не так проссто. Это не Янамайу, они даже не ссливаютсся. На ссевере она уходит в бездну. А здессь из неё можно черпать… хэссссс! Вот удивитсся папашша…

- А мне можно с тобой спуститься? – осторожно спросил Алсек. «Странное это, наверное, зрелище – река под землёй,» - думал он, пытаясь представить себе воды морей, сочащиеся сквозь твердь. «Куда же она девает морскую соль? Оставляет в местных шахтах?»

- Туда месстных-то не пусскают, Алссек, - махнул лапой Хифинхелф. – Разве шшто ссам Ашшхалф позволит. Я его попрошшу, но едва ли он будет ссоглассен…

…Перед закатом Алсек остался в храме наедине с безымянным предком. Тот молча таращился пустыми глазницами из своей ниши, и молодому жрецу этот взгляд казался уже дружелюбным. Святилище Солнца за полдня не сильно изменилось, разве что прибавилось дыр в крыше. Под ними стоял на полу, высыхая, свежеслепленный из глины диск, обсыпанный сверху блестящими осколками, и скоро луч заката должен был коснуться его и зажечь стекляшки багряным огнём. «Багряным,» - Алсек поймал мысль за хвост и опустил кисть, забыв о незаконченном рисунке. «Я взял красную краску для солнца. А оно ведь зелёное… всегда было зелёным…»

Он с досадой махнул рукой и закрасил лучистый диск жёлтым. «Не хватало ещё поклоняться Кровавому Солнцу!» - поморщился жрец, выходя во двор, чтобы поправить рисунок и там. «Чем я думал?!»

Над холмом, выстроившись крыло к крылу, разворачивались два драконьих отряда – один взлетал, другой уходил в пещеры. Внизу, в загонах у подножья, испуганно ревели куманы – прилетевшие воины были голодны и уже высматривали добычу. Алсек, щурясь против солнца, смотрел на драконов, и ему мерещилось, что их крылья испещрены чёрными и алыми пятнами.

- А это Хррам Солнца, - донеслось от соседней мазанки. – Он для воинов Ти-Нау.

Алсек вздрогнул, повернулся на голос и увидел крылатого кота-йиннэн, песчано-рыжего, с серыми пятнами на боках. Вокруг него собрались, навострив уши, маленькие сегоны.

- Сюда прриходят, чтобы вознести хвалу Згену, - продолжал кот, повернув ухо к спутникам. – И жерртвы ему тоже прриносят здесь.

- Здесь не приносят никаких жертв, - нахмурился Алсек. – Да и не ходит сюда никто.

Кошки переглянулись, шевеля ушами. Йиннэн медленно развернул крылья.

- Это веррховный жррец Солнца в Мекьо, его имя – Алсек Сонкойок, - пояснил он для сегонов. – Он очень занят укррашением хррама. Ни к чему его трревожить.

Йиннэн взлетел и, еле заметно шевеля крыльями, скрылся на верхнем ярусе, вслед за ним, обгоняя друг друга, помчались сегоны. Изыскатель покачал головой и покосился на солнце.

- Почтеннейший Гвайясамин, почтеннейший Гванкар, я тут ничего сделать не могу, - пожал он плечами. – Постараюсь вас не опозорить.

«Храм Солнца!» - он смерил взглядом иприлорскую мазанку, отгоняя воспоминания о величественной пирамиде посреди Эхекатлана и о перламутровых пластинах на стенах кештенского храма. «Да простит нас Зген, даритель жизни…»

Багряный луч сквозь пробитую под крышей дыру дотянулся до глиняного алтаря, и осколки стекла на нём вспыхнули россыпью раскалённых углей – янтарные, алые, багровые и пурпурные, и Алсеку почудилось, что глина залита остывающей кровью. Содрогнувшись, он отвёл взгляд, поднял голову к окошку и багровеющему за ним небосклону. Око Згена заглядывало в жалкий «храм», и жрец чувствовал на себе удивлённый вопрошающий взгляд.

- Я взываю к тебе, даритель жизни, - Алсек плеснул на алтарь немного ицина, дунул на жаровню – дым от сгорающей тикориновой стружки облаком окутал его. – Ты, исполненный сил, ты, рассекающий мрак, ты, в сияющей славе, в окружении воинов и жрецов! Твой корабль из золота и самоцветов, - вот, он спускается по небесной реке, бабочки кружат над ним! Вот, ты уходишь за край неба, и ночь отступает… Ты, уплывающий по небесной реке, ты, даритель жизни, - скоро ли ты вернёшься к нам, все ли дождутся?

Со вздохом он склонил голову и поставил курильницу в нишу. Тикориновая стружка почти догорела, и дым стал горьким. Алсек неосторожно встряхнул сосуд и с досадой заморгал, отгоняя подступившие слёзы. Тихий вздох и шорохи коснулись его ушей, и он повернулся к двери. «Опять кошки? И на что тут смотреть?! Будто у них своих храмов нет…»

За дверью, тихонько убрав в сторону тростниковую завесу, толпились ополченцы. Многие не сняли доспехов, держали в руках шлемы, кто-то, оттеснённый на край террасы, привставал на цыпочки, чтобы заглянуть в дом. Нескольких женщин пропустили вперёд. Чьи-то доспехи были отмечены крылатой змеёй, чьи-то – оскаленным черепом, - люди из Эхекатлана и Икатлана стояли рядом. Несколько секунд они молча смотрели на Алсека, а он – на них. Потом женщины пропустили вперёд воина из рода Хурин Кеснек – судя по нагрудному знаку, он был сотником.

- Хвала дарителю жизни! Мы принесли тебе это, почтенный жрец, - он сложил посреди комнаты несколько больших обрубков соломы и ворох сухих листьев для растопки. – Это для нового храма. Благослови нас именем Згена, почтенный жрец. Мы вернулись со стены и с восточных границ, и мы пока ещё живы.

- Да подарят вам боги победу или славную смерть, - склонил голову Алсек, поднимая курильницу и сдувая дым на тех, кто стоял за дверью. – Силы и славы вам, воины Ти-Нау!

- Хвала дарителю жизни! – повторил сотник из Икатлана и шагнул обратно в толпу. – Мы принесли тебе воду и еду, почтенный жрец. Утром ты будешь встречать дарителя жизни?

- Если только его корабль не заблудится на небесных реках, - ответил Алсек, притворяясь невозмутимым. – А я буду здесь, даже если это случится. Да будут с вами отвага и стойкость!