- Это я люблю тебя! И моей любви тебе достаточно!

- Любишь? И при этом спишь с Гектором? Таскаешь в спальню продажных девок, подобранных мамочкой? Женишься? Все это ты делаешь любя меня?

Удары стихли, мы стояли друг напротив друга и тяжело дышали. Потом ты заговорил.

- Гефестион, ты сделал мне очень больно. Ни один враг, стрелой или копьем не смог бы нанести такой страшной раны!

- Ты первый согласился на брак, что мне оставалось делать?

- Верить мне, филэ! Понимать! Где твоя любовь? Я не чувствую её, Гефестион!

Нашу перепалку прервали, Дакар, пьяный и довольный собой донельзя, пошатываясь, вел наших жен, улыбаясь самой отвратительной улыбкой, которую я когда-либо видел.

- Пора.

Тихо пробормотал я, перехватив руку Тавивы, отвернулся от тебя, поспешно уводя её в спальню. Знал, мой жест сейчас разбивал тебе сердце, но принадлежало ли оно когда-нибудь мне? И если на этот вопрос я ещё вчера мог сказать нечто утвердительное, то сейчас, уверенность исчезла.

Сразу за дверью, отпустил руку женщины, я сел на кровать и спрятал избитое лицо в ладонях. Совершенно не зная, как поступить дальше. Жена, немного постояв, примостилась рядом, осторожно опустила ладони на мои плечи.

- Гефестион, ты спас меня. Только выслушай до конца и не смейся. В день взятия Бурных Врат я хотела, по примеру наших женщин, лишить себя жизни, чтобы не подвергнуться насилию солдат, но когда кинжал уже был готов вонзиться в грудь, я увидела тебя. Ты ехал на рыжей лошади рядом с македонским наместником. Я загляделась на тебя и упустила момент. Меня пленили, наложили оковы. О, если бы ты только раз посмотрел в мою сторону, и тогда бы смерть стала сладостным забвением, но ты смотрел только на Александра, смеялся над его шутками и наклоняясь к уху, что-то шептал, вызывая на его лице улыбку. Как я страдала, перенося тяготы плена, насилие и унижение, знала только Великая матерь, и жила, ради одного - встречи с тобой. Молилась, Кибела…

- Кибела? Ты сказала Кибела?

- Да. Ведь я её жрица!

Сбросив руки жены с плеч, я встал и отошёл к стене. Как же быстро меня настигла её месть! Не прошло и двух лет, а наша любовь разбилась о твои измены и мою гордость.

- Я могу раздеть тебя, мой господин?

- Не прикасайся ко мне! Никогда!

С головой рухнул в подушки, я пролежал так, не шевелясь всю ночь, упиваясь собственным горем.

Спустя день ты во главе небольшого отряда уехал в один из набегов, не прощаясь и даже не сказав мне ни единого слова. Сел на Буцефала, взяв с места в галоп, свои примером, поднимая отряд в резвую скачку. Я стоял неподалеку, безмолвно глядя на тебя. Сзади подошёл Дакар, спросил, доволен ли я женой, нет ли у меня иных желаний. Я ответил, что хочу быть полезным, но, не как муж, а как воин.

- Похвально, именно так мне и заявил Александр, вы вообще с ним очень похожи! И у меня есть для тебя дело.

Зима в горах наступает внезапно, и начинается с колючего обдающего колючим холодом Борея, приносящего обильный снег. Выйдя из дома, я засмотрелся на выпавший за ночь белый покров. Кутаясь в тёплую накидку, разглядел чёрные точки: всадников, быстро двигающихся по ущелью. Не желая поднимать тревогу, дождался, пока отряд стал в видимой досягаемости и с вздохом облегчении, узнал в скачущем впереди всаднике, в иллирийских доспехах, тебя, на чёрном жеребце.

Александр!

Два лунных месяца в разлуке немного сгладили мою обиду, глядя как ты торопишься в наше временное жилище с награбленной добычей, почувствовал, как привычно прогибаются колени, а глаза против воли сыреют от слез. Прислоняясь плечом к косяку двери, не мог двинуться, хотя и сам только два дня назад вернулся из набега, и с не меньшей славой. Сейчас же стоял, и ревел как девчонка. Сбоку скакал Протей с перевязанным плечом, заметив меня, указал рукой. Ты вздрогнул и резко натянул поводья поднимая Буцефала на дыбы. Мимо промчатся твой отряд, радостными воплями приветствуя родной дом, а мы стояли и смотрели, и ничего не могли с собой поделать. Из дома вышла Тавива, насильно увела меня вовнутрь. Сев к жарко пылающему очагу, я мог только догадываться, куда пошёл ты, к Дакару или к жене, и был ошарашен, когда, выйдя через час чтобы набрать поленьев, увидел, что ты не двинулся с места так и сидел на Буцефале, не сделавшим ни одного шага вперёд.

Уронив вязанку дров, я двинулся к тебе. Меня вела Афродита, безжалостная в насмешках над смертными. По снегу, утопая в холодном крошеве почти по щиколотку, я шёл к тебе и разверзнись у меня под ногами пропасть, я бы не заметил препятствия, потому что мои глаза были прикованы только к одному человеку на свете. Как во сне, ты перенес ногу через шею коня и соскользнул вниз. Время - Кронос становилось. Мы слишком медленно шли навстречу, едва продвигались, когда хотелось бежать со всех ног. Первыми встретились кончики наших пальцев. Притронувшись, они словно передали раскаленный импульс всем остальным членам и силы, на последний рывок. Уткнувшись лицом тебе в плечо, я прижал ладони к родной груди, словно спрятался от мира, чувствуя, как и ты обнимаешь меня, поглаживая по спине и бормочешь моё имя.

Сколько простояли, не знал ни один из нас. На пронизывающем ветру, утопая ногами в снегу, прижавшись телами, совершенно не замёрзли, напротив когда губы соединились, мы ощутили насколько они были горячи.

Никто не просил прощения, слов не было вообще. Зачем? Наши сердца говорили своим языком, наши тела, забыв все разумные доводи, понятия приличий, осторожность в конце концов, льнули друг к другу, как две половинки андрогина, нашедшиеся половинки одного целого в огромном мире. Не сговариваясь, мы пошли к дровяным завалам и там ты взял меня, с сладкой болью, с кровью, заменившей масло, с укусами и синяками, вместо нежных признаний.

Я ещё никогда не был так счастлив.

Обреченный вечно любить тебя, с восторгом положил себя на алтарь под нож смеющегося Эроса.

========== 11. Дамарат. ==========

Вернувшись спустя довольно длительное время, и заметив как жена с грохотом представляет глиняные горшки на полке, я хмуро спросил её, в чем дело. Тавива не ответила, только в сердцах бросила одну из хрупких посудин на пол, разбивая её на мелкие осколки. Желая оправдаться, я заговорил излишне грубо.

- Я не обещал тебе любви, лишь хотел дать защиту и уважение.

Она же, не слушая заговорила с собой, глядя на пылающий в очаге огонь.

- Поначалу я думала, что неприятна тебе тем, что перенесла насилие грубых македонцев. Потом рассуждала: возможно, я не так красива как юные девы… Но Гефестион! Ты мне муж и то, как ты целуешься на глазах всех соплеменников с другим мужчиной, унижает меня. За две полные луны нашего супружества ты даже не взглянул на меня по-доброму, об остальном и не смею просить. Зачем? Если я была изначально неприятна, поманил пустыми обещаниями?

И как я мог ответить на ее правдивые слова.

- Прости.

Тавива, выплеснув яростное негодование и немного притихнув, подошла сзади, тихо села прижавшись лицом к спине. Я почувствовал, как она плачет.

В обед заглянул Протей, по секрету сообщил, что поздно вечером ты назначил побег.

- Захвати с собой побольше еды и мешок ячменя для лошади. В набеге мы разведали местность, нашли несколько хорошо укреплённых греческих поселений на востоке. Там мы сможем отсидеться на первое время.

Недоумевая, я спросил о причинах нашего тайного сговора и спешности.

- Ты настолько туп? Не понимаешь? Половина племени судачит, чем вы занимались с Александром за дровами! Другая половина требует крови. Дакар хочет расторгнуть ваши браки и казнить царевича за оскорбление дочери!

После ухода Протея я не стал раздумывать. Как и договорились, собрался быстро, навьючив на Рыжего помимо запаса зерна хлеб, мясо и даже два одеяла. Жена ходившая за мной хвостом, быстро просекла, зачем я чуть ли не бегом сную из кладовой в конюшню и обратно.

- Умоляю Гефестион, не уходи! Я сумею уговорить Дакара, я пригрожу ему местью Крисида! Только не бросай меня, любимый!