Едва не взвыв от неутоленного желания, я перекатился на спину и принялся ласкать себя, желая получить хоть какую-то разрядку. Ты, раскаявшись в собственном эгоизме, осторожно помогал мне, но не настолько активно, чтобы немедленно получить ожидаемый оргазм. Прошло немало времени, прежде чем я, пачкая покрывала, ожидаемо застонал, упираясь затылком в подушки.

— Теперь мне надо помолиться, филэ. Лежи неподвижно. Я сделаю всё сам.

Отойдя к жертвеннику Геракла, стоящему в каждой царской спальне, порезал палец и окропил кровью его изображение из желтоватой слоновой кости. Подняв глаза к небу, принялся серьёзно шептать под нос, умоляя предка заступится за нас и послать желаемое.

Вслушиваясь в негромкие слова молитвы, я задремал и увидел сон.

«Ты стоял в каком-то клубящемся облаке и качал на руках ребенка. Звал меня.

— Гефестион! Посмотри на нашего Геракла.

Протянул дитя. Маленький комочек жизни, один на двоих. Я отодвинул кружевную накидку, закрывающую личико младенца, намереваясь поцеловать его и благословить, как вдруг на белых узорах стали проступать кровавые пятна. Они множились и заполняли собой всё существо ребенка. Пугаясь, я сорвал последнюю преграду и заорал от разрывающей грудь боли. Малыш, лежавший в твоих ладонях, был мёртв. Его маленькое тельце пересекала огромная рана от удара мечом.

— Александр! Он мертвый!»

Крича твое имя, все еще сонный, я подскочил, прижимая руку к отчаянно колотящемуся сердцу.

— Тише, филэ, это только сон. Шутка небожителей.

— Нет, Александр, это их ответ на наши устремления! У нас не будет малыша!

Заплакав, я уткнулся в твою грудь, содрогаясь всем телом. Кое-как успокоив, нежно поглаживая по вздрагивающим от рыданий плечам, ты печально заметил:

— Пусть так, но у тебя всегда буду я, и это уже не в божественной власти.

Чуда не произошло, да и как оно могло быть возможным? Сейчас, через столько лет я понимаю, насколько мы были глупы и, в то же время, чисты, как мы оба искренне желали ощутимого подтверждения нашей любви.

***

В день свадьбы царя Филиппа я поднялся ещё до рассвета. Следовало проверить наши праздничные одежды. На цыпочках пройдя в конец покоев, вытянул из громоздкого ларца отличный парадный хитон и хламиду самого тонкого, почти прозрачного, египетского льна. Здесь же лежали свёрнутые плащи с богатой вышивкой золотом. Два. Как и положено. Пояса, украшенные чеканными бляхами. Небольшой кинжал телохранителя, скорее игрушка, чем оружие. Улыбнувшись, отложил в сторону принесённые слугами подарки и, обернувшись, с нежностью посмотрел на тебя.

Мой возлюбленный спал на спине, по-детски приоткрыв рот, непослушные золотистые кудри разметались по подушке. Нежность, от созерцания твоей беззащитности, разлилась по всем членам. С улыбкой нашёл на столике сосуд с благовониями. Открыв крепкую крышечку, вдохнул в себя тяжёлый аромат тимьяна с горчинкой полыни. Какая жалось, что мы не можем вот так, отбросив все условности, тоже соединиться счастливым браком. Если считать с годами проведёнными в Миезе, то прошло уже более шести лет, с тех пор как судьба столкнула нас, можно сказать, бросила в объятия друг друга. Разве столь немалый срок обоюдной верности не заслуживает награды?

Расчувствовавшись, я наклонился над ложем, будя тебя поцелуем.

— Александр. Пора одеваться.

Озорные искорки зажглись в открываемых глазах, ты ловким движением забросил меня себе под бок, урча от наслаждения.

— Не хочу. Буду здесь с тобой. Зачем мне оказывать почести какой-то выскочке из семьи Аттала?

— Говорят, она красавица и, кроме того, её приданое исчисляется сотнями талантов.

— Врут, Гефестион. Обычная девка, разве что девственница, но я и в это не верю.

Как бы не хотелось вставать, а, напротив, нежиться до обеда, сходя с ума от твоих ласк, пришлось вылезти из-под одеяла и, вымывшись, натереть друг друга оливковым маслом. Проводя ладонью по моей спине и бёдрам, ты, шутя, порывался заняться сексом прямо во время облачения, смеясь, я отталкивал жадные руки, делая вид будто сержусь. По причине дурашливости мы опоздали к началу торжественной процессии. Запыхавшись, нырнули в толпу, встречающую невесту, в самый последний момент.

Клеопатра показалась мне довольно симпатичной девушкой и уж никак не уродкой.

Впереди невесты выступала её многочисленная родня. Несли сундуки с подарками жениха. Драгоценные чаши и кубки, рулоны пёстрых тканей, птиц их далёкого Египта в плетёных клетках. Ожерелья, изумрудные серьги, браслеты, витые, отлитые из чистейшего золота драгоценные застежки и фибулы, всё на алых подушках, набитых речным песком, выставили в главном зале дворца, чтобы каждый приглашённый мог полюбоваться, а, скорее, подивиться щедрости Филиппа, осыпавшего молодую невесту подарками небывалой дороговизны.

Ты громко фыркнул, разглядывая необычайную выставку.

— Подумаешь, что она самому Зевсу предназначена. Смотри, Гефестион, здесь даже булавки с сицилийским жемчугом, совсем как те, которые этот изменник дарил моей матери.

— Женщины любят украшения, ничего удивительного, что царь решил побаловать Клеопатру.

Подозрительный взгляд метнулся ко мне.

— Она тебе нравится?

— Нет, конечно, — поспешил оправдаться, зная, как глубоко тебя ранил развод родителей.

— Тогда придержи язык, филэ. Не к месту твоя оживлённость.

Стараясь более не раздражать тебя, я поспешил удалиться, смешавшись с толпой прочих гостей. И здесь произошла ещё одна судьбоносная встреча.

— Протей! Друг! И давно ты в Пелле?

Обладатель льняных тонких волос, выбивавшихся из-под плетёного ободка и курносого носа, сплошь обсаженного веснушками, широко улыбнулся, раскрыв объятия пошёл мне навстречу.

— Гефестион! Не признал! Какой же ты стал блестящий красавец!

— И ты вырос, вон как возмужал! Надеюсь, годы проведённые на Крите, пошли тебе на пользу? Как твоя одышка, Протей?

— Умерла, мой друг, и лежит погребённая где-то в одной ложбин, сплошь заросших оливковыми деревьями. Тамошние врачи настолько искусны, что я забыл про свой кашель. А где Александр?

— Был неподалёку!

— Я очень соскучился по нему! Гефестион?! — заметив, как я ревниво нахмурился, Протей беззаботно расхохотался. — Перестань! Я приехал не за тем, чтобы отбивать у тебя любовника! Вы же до сих пор вместе?

Вся радость от встречи со старым другом мигом испарилась, как только я вспомнил, какими преданными глазами Протей смотрел на моего возлюбленного. Несколько лет назад судьба смиловалась надо мной: заболевший серьезным бронхитом Протей был вынужден покинуть двор и перебраться на греческий остров, где морской воздух и свежесобранные плоды должны были излечить привычную каждому македонцу болезнь. Идя рядом с ним, я исподтишка разглядывал сына Лаоники: его золотистый загар и светлые локоны, лежащие в беспорядке на плечах, пленяли не меньше прелестей молоденьких девушек. Шаг упругий, стремительный, говорил о силе хозяина. Гармонично развитые мышцы так и ходили под гладкой кожей.

Если ему захочется завести милого друга при дворе, это не станет большой проблемой.

— Гефестион?

— А?

— Ты какой-то задумчивый!

— Мы все сегодня немного взволнованы. Вот и Александр.

Тебя отыскали в гуще гетайров. Неотвязчивый Птолемей, Гарпал и Леонат с Филотой сбились в небольшую кучку, словно защищая от всякого посягательства. Помня небольшую утреннюю размолвку, я постарался держаться в отдалении, не мешая тебе высказывать радость от встречи со старым другом. Теперь и для меня день почернел, закрывшись грозовыми тучами ревности. Ты улыбался Протею, участливо выспрашивал его о здоровье. Несомненно, его состояние сейчас волновало тебя более моего. В бессильной злобе я пил одну чашу за другой, стремясь кислым вином залить клокочущую в душе ненависть.

— А тебе не хватит, красавчик?

Черный Клит, наблюдавший со стороны, как я безобразно напиваюсь только от того, что царевич милостив с его племянником, пришёл нам обоим на выручку.