Зачем такое нужно, и, главное, кому? Нужно для 'обеспечения жизнедеятельности живого тела за Порогом Смерти', как выразился бальзамировщик. А использовать этот эффект могут разведчики.

- Так значит, Эуза может наводнить наше Запорожье своими людьми?! - с перепугу вскричала несдержанная Данея.

- В принципе да, но при том условии, если там тоже откроют этот эффект. Но очень не думаю, ведь в Эузе искусство бальзамирования так и не развилось - ибо зачем им? Ясное дело, в Эузе людей не бальзамируют просто потому, что некромантия там под запретом. Зачем кого-то бальзамировать, чтобы затем не вводить в посмертие? Но при чём же тогда разведка?

- Я говорил о нашей разведке, - пояснил учитель, - о некрократической. Представьте себе, что здесь, в Циге, готовят лазутчиков для переброски в Эузу. Легко ли им там придётся?

- Наверное, нет, - первой ответила гетера из Шкмо, - там, в Эузе, мертвецов не любят. Сами люди не любят - уж я-то знаю. Наши шпионы, поэтому, будут на виду. Набальзамированное тело редко выдашь за живое, - и дама ласково погладила своё тело по животу и груди, будто успокаивая в связи с каким-то неблагополучным опытом.

- Вот-вот! - обрадовался пониманию бальзамировщик. - Так что же делать? Можно, конечно, лазутчиков вербовать где-то там, с той стороны Порога. Но гарантируем ли мы при этом достаточный уровень подготовки? Ой, ли! Да и мы сами... Можем ли мы доверять человеку, если он, извините за выражение, живой?

А ведь он дело говорит, поразилась Оксоляна, и решила всё-таки запомнить имя бальзамировщика, но, как выяснилось впоследствие, всё же не запомнила. Во всяком случае, не смогла воспроизвести.

- Взглянем теперь без предвзятости на искусство бальзамирования полутрупа, - продолжал учитель, - что мы видим? Человек может добраться из Припорожья в Запорожье за нашими ценными указаниями? Может! И даже тело его не пострадает, поскольку и низкая концентрация бальзама уже останавливает процессы онемения организма. Мы можем доверять человеку? Да, потому что при внешне живом теле он сущностно уже наш, мертвец. И третий вопрос: опознают ли его в Эузе? Нет, не опознают, поскольку крови мы его не лишали, а низкие концентрации бальзама выводятся из организма практически бесследно. Впечатляет?

- Ещё как! - одними губами прошептала Оксоляна.

- В таком случае, встречайте: дипломатический работник Гзырь, будущий министр иностранных дел царства Эуза.

Что, серьёзно, чиновник такого ранга из вражеской страны? Оксоляна и ушам-то не сразу поверила. Но вызванное лицо вошло, и царевне стало понятно: человек это свой, правильный - и скорее мёртвый, нежели живой, а значит, достойный доверия. Вошёл не какой-то там 'будущий министр иностранных дел царства Эуза', а именно 'полутруп' из той самой категории, которую столь талантливо расписал бальзамировщик.

- Слава некрократии, - сказал будущий министр иностранных дел эузы и облизнулся. Рот его был удивительно слюняв.

- У данной технологии, - кивнул на него бальзамировщик, - есть один отрицательный эффект. У объекта бальзамирования резко обостряется вампиризм. Но, при должном контроле со стороны, в этом нет ничего страшного. Просто от рта его стоит держаться подальше во избежание внезапных увечий.

- Не бойтесь, милые дамы, - я достаточно себя контролирую, - сказал Гзырь и снова облизнулся. Знатный приготовлен для царства Эуза министр иностранных дел - просто заглядение.

- И что, у него и клыки увеличены, как в романах? - спросила Данея. Известно, какие романы читают торговки вроде неё.

- Нет, с клыками всё как у людей, - успокоил бальзамировщик, - но остаётся тяга.

- Тяга к крови? - решила уточнить Оксоляна.

- Тьфу, гадость, - в сердцах сплюнул на пол будущий министр, - крови-то во мне самом больше, чем надо. А вот бальзама в организме не хватает... Но не шарахайтесь от меня, милые госпожи, повторяю: я полностью себя контролирую, - а сам облизнулся в третий раз.

- С ним правда всё в порядке?

- От обильного слюноотделения никто ещё не терял рассудка, - не слишком уверенным тоном произнёс бальзамировщик, - потому мёртвые дамы не должны опасаться; впрочем, если в его присутствии о бальзамах не говорить, он будет совсем адекватен.

Дамы пообещали не говорить о бальзамах, и бальзамировщик откланялся, оставив аудиторию 'полутрупу'.

- Как вы уже поняли, - начал тот, подбирая слюну с подбородка, - я здесь нахожусь в двойном качестве: и как оратор, и как экспонат искусства прошлого оратора.

Тут оратору снова залило слюной его неволевой подбородок, и ему пришлось сражаться со стихией с помощью кружевного рукава.

- Чему будет посвящено ваше выступление, господин будущий министр? - поинтересовалась Оксоляна.

- Новой политике Эузы, - сглатывая слюну, проговорил полутруп.

- В чём она будет заключаться?

- Эуза развернётся лицом к некрократии, - затараторили слюнявые губы. - Пусть понарошку, но развернётся. Это будет мой вклад...

- Если вы станете министром, - строго припечатала царевна.

- Я стану, - заискивающим тоном пообещал министр, - непременно. Это теперь уже вопрос времени... Должно смениться центральное руководство царства, а ему недолго осталось... Меня есть кому провести на министерский пост, я просто сам не хотел заранее... Вы ведь не подумайте, я же не для себя стараюсь... И не для Эузы. Радею только за некрократию! - густая слюна изо рта Гзыря уже промочила ему манишку. - И буду с вами вместе верно служить Ангелоликой!

Вот уж самоотверженные парни эти самые 'полутрупы'. Ничего не щадят, только бы услышать приказание лично из начальственных уст.

- Но в чём будет заключаться эта ваша 'новая политика'? И как вы убедите Эузу присоединиться к некрократии?

- Присоединиться? - Гзырь поперхнулся слюной. - Нет, ну присоединиться вряд ли получится. Но вести такую политику, которая будет выгодна Владыке Смерти, я сумею... Вот это я обещаю! А суть политики - очень проста: Эуза станет прикидываться слабой.

- Эуза станет прикидываться слабой? - повторила царевна. - Но я в толк не возьму, зачем это Эузе.

- Чтоб нас с вами обмануть, конечно! - прыснул слюной Гзырь. - Якобы Эуза нас одурачит, а мы, наивные, нападём, а Эуза окажется сильнее, и тогда мы отстанем.

- Вот как? Но зачем это нам? В смысле - некрократии.

- Как зачем? Мы же знаем, что слабость - только уловка? Значит, врасплох сила Эузы нас не застанет. Но этого мало. Мы дадим Эузе знать, что не вполне поверили в её слабость. Тогда, чтобы нас убедить, ей придётся слабеть, и слабеть реально - иначе нас ведь не убедишь...Улавливаете? И в эту игру наша некрократия может играть сколь угодно долго. Когда же царство Эуза, втянувшись в эту чудную игру, ослабеет окончательно, тут уж придёт черёд решительных действий. С этого момента и вступят в дело десятки сысяч боевых септ. Ну, вроде вашей. И тогда вы поблагодарите меня, за то что сильное царство Эуза я уже для начала ослабил. И скажете промеж собой: Гзырь - это голова, истинно наша, 'мёртвая голова', даром что полноценного посмертия так и не получил, - тут непокорная страсть к мертвецким бальзамам снова произвела слюнный фонтан, смывший остаток гзыревой речи.

* * *

Гзырь, который готовится стать министром иностранных дел царства Эуза, оказался среди преподавателей боевой септы далеко не единственным 'полутрупом'. По-видимому, очень многие открыли для себя 'временное посмертие', дарующее новую возможность - посещение мёртвого Запорожья без окончательного прощания с жизнью. А уж туда, в запретное для живых пространство за Порогом Смерти каждый мечтал угодить ещё с детства.

Имя второго учительствующего 'полутрупа' звучало как Фарадео Фарадей. Это был ещё сравнительно молодой парень, который в истинное посмертие мог не спешить ещё по крайней мере лет пять. Но в учителя септы попал. И грозился вычитать целых три учебных курса: 'О неправомерности концепции мировой ярусности', 'О шарообразности планет', 'О несуществовании драконов'.