"А может, действительно, есть только одна Реальность, и это она? А все, что было до этого — ложная память? Я, Виктор Еремин, семнадцатого года рождения... Бред, бред. Часы на руке..."

Он поспешно взглянул на запястье, чтобы убедиться, что и часы до сих пор не увели; черный циферблат "Ориента" и темно-серый металл браслета вернули спокойствие. "Чушь, чушь", сказал он себе и поспешил прочь.

На перроне в глаза ему блеснул луч прожектора, на высокой ноте крикнул сигнал. К дальнему перрону неторопливо подкатывала странная, красно-белая электричка, похожая на старые западные — две секции по три вагона, двери не по краям, а чуть сдвинуты к середине. Скрипнули тормоза, и из распахнувшихся дверей повалил народ. Теряясь в толпе, Виктор поспешил через площадь к эконому.

И тут Виктор увидел его.

Человека с фоторобота. Человека с туповатым безразличным выражением лица, маленькими глазами и узким ртом, в светло-бежевой спортивной болоньевой куртке. Было в нем что-то от водителя грузовика с завода, скучающего в ожидании, когда грузчики заполнят кузов ящиками с тяжелыми стальными деталями, которые налево не загонишь. Человек двигался навстречу ему по Вокзальной — от переезда по тротуару со стороны станции.

Их глаза встретились. Человек не выразил никаких эмоций, просто посмотрел насквозь Виктора, словно тот был из стекла. Чтобы спрятать волнение, Виктор согнул руку и посмотрел на часы, словно что-то вспомнил и торопился.

Когда он вновь поднял глаза, человека с фоторобота уже не было. По этой стороне дороги шло мало людей, они текли по другой, к крахтовским панелькам и магазину; человек словно растаял в вечернем тумане, в моросящем дожде.

В фойе эконома никого не было. Вахтерша куда-то отлучилась. Виктор пододвинул к себе старый карболитовый аппарат, и принялся вертеть диск.

Корина дали не сразу, в трубке что-то жужжало и потрескивало, пару раз в ухо влетал резкий шум. Похоже, ему звонили на мобильник. Наконец, откуда-то из глубины космоса прорвался спокойный вежливый голос: "Здравствуйте. Я вас внимательно слушаю."

— Я его видел, — проговорил Виктор, глотнув слюну и глядя на дверь, — того, кого вы искали.

— Когда и где?

— Только что. Вокзальная на перекрестке с Баумана, нечетная сторона.

— Понятно. Виктор Сергеевич, не пугайтесь, но, возможно, вы их интересуете. Это неудивительно, учитывая обстоятельства вашего появления в Брянске.

— И что мне теперь делать?

— У вас сегодня ночное дежурство?

— Да. Позвонить начальству отпроситься? Хотя я не знаю домашний телефон...

— У товарища Петросова молодежка без коммутатора и без вахты, так что не позвоните. Звонить никуда не надо. Поужинайте, отдохните и идите на работу. Делайте вид, что ничего не произошло. Вы меня поняли? Не бойтесь, пока вы ведете себя естественно, вам ничего не угрожает. Иначе вы бы уже мне не звонили.

— Понятно.

— Кстати, Виктор Сергеевич, у меня приятная новость. В болоте тоже нашли. Москва отмечает хорошую работу управления. Так что с нас причитается.

— Любой советский человек сделал бы тоже самое.

— Увидел сквозь землю? Не скромничайте. И берегитесь простуды, а то вдруг дар пропадет.

...В Брно произошел крупный еврейский погром, радио сообщило о человеческих жертвах. Президент Ота Шик направил в Брно воинские части, объявил чрезвычайное положение и назвал требования еврейских общин присоединиться к Германии политической провокацией. Рабочие ленинградского завода "Звезда" осудили фашиствующих молодчиков и направили открытое письмо Генеральному Секретарю ЦК КПСС с заявлением, что они поддержат помощь вооруженных сил СССР в борьбе чехословацкого народа против возрождающейся коричневой чумы.

НАСА направил президенту Кеннеди предложение совершить "экспедицию чести" на Луну, которая обойдется в двадцать раз дешевле программы "Аполлон". В проекте предложено использовать корабль "Джемини" с посадочным модулем открытого типа. То-есть, кресло с космонавтом верхом на двигателе. Депутат от Брянской области, летчик-космонавт, герой Советского Союза Юрий Гагарин в своем заявлении охарактеризовал это предложение как "бессмысленный риск ради денег и рекламы" и призвал американских астронавтов не участвовать.

В городах США продолжались расовые волнения. В Вашингтоне действовал бессрочный комендантский час. Президент Кеннеди принял решение использовать для охраны важных правительственных учреждений и объектов легкие танки и бронетранспортеры.

Филиал Харьковского завода тяжелого машиностроения в третьем квартале увеличил выпуск нового спортивно-прогулочного катера "Бриз", способного развивать скорость шестьдесят километров в час.

Новая комедия "Бриллиантовая рука" в Китайской народной республике собрала рекордное число кинозрителей. Министр культуры КНР Сяо Вандун призвал китайских кинематографистов учиться у режиссера Леонида Гайдая искусству создания оптимистичных и жизнерадостных картин, высмеивающий упадочный стиль западного кинематографа.

После рассказа о спорте и погоде приятный женский голос предложил прослушать концертные записи Валерия Ободзинского.

У этой шкатулки неплохой звук, подумал Виктор. Высших частот не хватает, зато низы приятные. И еще — Гагарин и в этой реальности Гагарин, и он жив.

Картофельная соломка подрумянивалась, по комнате шел запах жареного лука. На это надо было потратить драгоценное время, оторвать его у короткой дремы перед сменой, но после случившегося хотелось чего-то привычного, что бы напомнило о детстве.

Как здесь спокойно и просто относятся к надвигающейся войне, подумал он. В его родном, советском шестьдесят восьмом была священная память о Великой Отечественной, гордость за подвиги, фильмы, наконец, каждый пацан с детства играл в войну, самостоятельно, без всякой пропаганды, и даже пионерская "Зарница" появилась из этой потребности игры в войну, во взрослых. Воевали прадеды, воевали деды, отцы жили в готовности к войне и, наконец, для их собственного поколения, как для японских самураев, было важно не только достойно жить, но и достойно умереть, "а не так как этот", как говорил герой Олега Ефремова в фильме "Айболит-66". Но угроза гарантированного уничтожения человечества заставляла каждодневно вбивать в голову населению — "Мы за мир", "Мы армия мира", "Миру-мир, смерти-смерть".

Здесь не было реальной угрозы ядерного уничтожения. Пока вокруг были руины и пепел, пока не зажили раны и боль по погибшим друзьям, родным и близким, желание мира было простым и естественным, как воздух. Руины исчезли, сердца успокоились. И теперь все надеются, что конфликт в Европе будет ограниченным. США захочет воевать чужими руками и лишь ограничить СССР и Китай. Германия побоится пустить в ход свой скромный ядерный потенциал, как Гитлер не решится начать химическую войну. Германия просто хочет вытеснять русских из Европы вообще без серьезной заварушки, добиваясь мелких уступок. Даже если погибнут миллионы людей — это в основном солдаты НОАК, павшие в бою на советской технике, и горе в их семьях скоро сменится чувством почета и уважения. Не так уж много будет этих семей на такой огромный народ, зато на портреты смотрят дети в школах. Эйфория у противника, спокойствие у здешних наших. Нет силы, которая смогла бы остановить бойню с неизвестным концом.

Золотистая соломка картофеля с румяными шкварками, два яйца, крепкий, свежезаваренный чай с теплой, с хлебокомбината, булкой — что может быть лучше после трудного дня? Часть осталась на сковороде, перекусить перед уходом.

А, впрочем, сила есть, подумал Виктор. Благородство победителя. Наташа из второй реальности просекла сразу — советский народ во глубине души дворяне. Советских людей воспитали в школе по образцу, принятому для дворян, окружили классической культурой расцвета дворянства, дали моральный кодекс, достойный рыцарского ордена и посвящали в рыцари, в пионеры и комсомол. Мечта тех, кто уничтожал сословное общество — все должны стать дворянами, высшим классом.