Так что во имя здравого смысла и безопасности он предусмотрительно немного ограничил в движении главного и пока единственного подозреваемого.

Гибрида усадили за металлический стол, цепь пристегнули к петле посреди столешницы. Как только приготовления были окончены, в комнату вошел сам детектив и сел напротив задержанного.

Он очень странно смотрел на Вэлана: видимо, его мозг не мог понять, как звезда докатилась до такого. Столь известная личность, любимец миллионов. Жизнь удалась! Так в чем была его проблема?

В испытующем любопытном взгляде присутствовали интерес, удивление, непонимание и презрение одновременно. Человек пока не знал, за что конкретно может осуждать персонажа перед собой.

Мэдлер поднял холодные светлые глаза, сквозившие отрешением и безразличием, и встретился со взглядом дознавателя.

Около минуты они молча смотрели друг на друга, до момента, как у человека дернулись брови, и он перевел свое внимание на бумаги у себя в руках. На лбу появились сосредоточенные складки.

Мэдлер же продолжал смотреть на присутствовавшего, не шевельнув ни единым мускулом, ни на лице, ни в теле. Он его разглядывал, как какой-то неуравновешенный маньяк-психопат.

Да, именно психопатом он и выглядел в глазах этого защитника правопорядка, находившегося сейчас с ним в одной комнате. Буквально только что зверски убил двух человек, — одного изнасиловал, второго сожрал, — а теперь сидит совершенно спокойно, как ни в чем не бывало.

Детектив также очень подозрительно разглядывал волосы и ногти подозреваемого.

У Вэлана же перед глазами чудовище до сих пор всаживало ревущей дергающейся девушке. Куда бы он ни смотрел, в любой точке комнаты происходила эта адская порнографическая сцена. И да, теперь он еще и знает, каково на вкус дерьмо. Вот чего-чего ему в жизни не хватало, так это именно подобного опыта.

Кинув взгляд на двустороннее зеркало, детектив прокашлялся.

— Чем ты это сделал? — уверенно задал он первый вопрос, прозвучавший с давлением и недовольством.

Вэлан в ответ лишь опустил взгляд на свои руки. Теперь и они казались какими-то чужими. Вообще все его тело было другим, его подменили, посадили в бракованный вариант самого себя.

— Это ведь ты сделал? Ты убил Сюзанну Мерфи и Брита Сандерса? — детектив достал из папки фотографии изуродованных тел и кинул Вэлану под нос.

Ну отлично, теперь он знает, как зовут его жертв.

Переведя взгляд на фотографии, убийца продолжал отстраненно молчать. Он прекрасно всё видел, зачем ему снова это показывают? Проверяют реакцию? А если никакой реакции нет? Это, в своем роде, тоже, наверное, реакция.

— Ладно, — детектив сел поудобнее на стуле, — зачем ты это сделал? Что? Что случилось? — действительно не понимая причины произошедшего, совершенно искренне взмахнул руками человек.

В ответ все то же молчание и неподвижный взгляд. Вэлан совсем забывал моргать.

Детектив терпеливо подождал несколько минут, разглядывая заключенного, мельком глянул на зеркало.

— Так и будешь молчать? Ты был один с ними на всем чертовом острове, мы взяли тебя всего в их крови. Ты понимаешь, насколько плохи твои дела? — детектив потарабанил пальцами по столешнице. — А вообще, знаешь, можешь молчать. Мы все равно тебя засадим, ты влип по уши. Можешь нанимать самого дорогого адвоката во всех Штатах, тебя это не спасет.

Вэлан смотрел на фотографии, так и не шелохнувшись.

Детектив устало выдул носом воздух.

— Ты точно не хочешь прояснить, что случилось на острове?

Подождав еще несколько секунд, мужчина в твидовом коричневом пиджаке подкинул очередную бумажку, упакованную в вакуумный пакет.

— А об этом ты что-то знаешь?

Записка с Вэлановскими каракулями упала прямо перед его взором. Еще бы он не знал. Да, он знал все, но молчал, молчит и будет молчать.

— Ладно, — “собеседник” резким движением сгреб снимки и улику, встал, скрипнув ножками стула об пол, и вышел. — Как отмороженный, — кинул копу, открывшему двери из комнаты.

И в который раз Мэдлер остался запертым. Еще и прикованным.

Даже на сцене он был посажен на цепь. Образ и декорации как бы невзначай всю жизнь намекали ему, к чему надо готовиться.

Уродливое и опасное чудовище, созданное потехи ради.

Чудовище...

Чем он был, черт возьми?! Рог? У него был рог? Острый, черный, длинный рог, выходил примерно из области виска, шел по голове к затылку и там уже устремлялся вверх.

И крылья. Два крыла с одной стороны. С перьями. Да ни один из перечисленных Раду тропов: ни волк, ни рысь, ни бык, ни змея, ни медведь — не имеют ничего подобного. Рог — да, но крылья... Но и кусал Вэлана лекан, а не минотавр какой-нибудь.

И почему мутировала только одна половина?

Звучно толкнув дверь, в комнату вошел еще один незнакомый человек, он подкинул эти же злосчастные “мясные” фотографии, уперся в крышку стола руками и принялся уничтожать взглядом подозреваемого.

Видимо, тот был хорошим, а этот плохой.

— Я бы на твоем месте уже начал шевелить языком, ублюдок, — очень громко заговорил мужчина.

Этот был в обычном черном пиджаке. Слишком обычном.

— Ты слышишь меня, психопат ненормальный?! Ты что, реально получаешь удовольствие от каннибализма?! Тебе хорошо было, когда ты это делал?! Насиловал девушку, вытаскивал и жевал кишки парня... Як! Да это самое мерзкое, что я когда-либо встречал в своей практике! Как вообще таких уродов, как ты, земля носит... Ты там все залил своей спермой, извращенец хренов! У тебя что, сексуальные проблемы? Комплекс неполноценности? Или тебе наоборот показалось, что ты бог, что ты можешь творить все, что твоему воспаленному мозгу пожелается?! Отвечай, мразь!

Человек стукнул кулаком по столу, схватил Мэдлера за оранжевый комбинезон и притянул к себе.

Цепь от наручников брякнула, Вэлан уперся животом в крышку, оторвал взгляд от фотографий, переведя на пыхтящее лицо: плохо выбритый подбородок, сжатые в злую полоску бледные губы, горящие карие глаза.

Карие глаза... Вэлан всегда недолюбливал карие глаза. Карие, почти черные... В них плохо было видно настоящие эмоции человека, эмоции словно прикрывались темным зеркалом, сливались в одно с расширяющимся зрачком, и стоило им только появиться, как их сразу засасывало в космическую черную дыру. Что-то было бездушное в карих глазах.

До ушей доносились ругательства, оскорбления, угрозы...

А этот экземпляр был покруче предыдущего: он до сих пор не отвел свои карие глаза в сторону.

Ну и ладно.

Мэдлер медленно перевел внимание на часы у него на запястье.

Почти три часа дня. Сна ни в одном глазу.

И этот открытый кричащий рот. Нет, не этого человека в пиджаке. Сюзанна, так ее звали. Этот пронзительный истошный вопль истинного ужаса. Вэлан никогда в жизни не слышал таких криков. Это был чистый ужас, исходящий из самого сердца, обнажившаяся душа, оголенный нерв. Самые профессиональные крики в фильмах — один лишь фарс по сравнению с этим.

Ужас заражает ужасом. Ужас парализует. Ты, как контуженный, носишься из угла в угол своего ополоумевшего сознания.

Такой крик запомнишь на всю оставшуюся жизнь, отличишь от любого. В его звуках есть что-то мистическое. И сейчас он вспомнил именно его. В первую очередь. Нет, не то, что услышал на записи цифровой камеры, он вспомнил живой крик, необработанный современной звукозаписывающей аппаратурой. Он вспомнил частичку произошедшего. Нужно вспомнить больше. Или не нужно? Или не стоит этого делать?

— Да приди же ты в себя, сукин сын! — звонкий удар по щеке, вернувший Мэдлера в настоящее. В настоящее, но не в себя. — В тебе есть хоть капля совести?!

В комнату вошли двое охранников, готовые вывести вспылившего следователя.

— Все нормально, уберите руки! — мужчина растопырил конечности, одернул пиджак.

Да, в морге с ним тоже произошла неприятная ситуация, и он тоже тогда орал от ужаса, но он до сих пор жив, в отличие от ребят с Алькатраса. И вскрытые внутренности — это все-таки не сверхъестественная рогатая чертяга, разрывающая тебя своим твердым членом, пыхтящая, ржущая и плюющая тебе в лицо перед тем, как жестоко убить.