— Навсегда, — невпопад закончил Джон.

Выражение лица Холмса немного смягчилось.

— Совсем-совсем навсегда…

— Идиот, — почти с нежностью пробормотал Шерлок. — Ну точно идиот.

*

Джон вертел в руках документы и пытался вспомнить что-нибудь хорошее из времён службы.

Бывали лёгкие деньки, когда кроме товарищества и дружбы ничего не волновало. В памяти всплывали смех и ощущение, будто всё на своём месте; эйфория после суматошных дежурств в госпитале или успешно завершённых миссий.

Но ничего конкретного выделить не получалось, сплошная мешанина положительных эмоций. И в противовес этому — кристально чёткие воспоминания о плохом.

Очень плохом.

*

Девятое января 2009

— Один?

— Ага, — Джон пил, не отрывая взгляда от барной стойки. — И меня это устраивает.

— Я всё слышу, — напомнил о себе сосед.

А кажется, будто нет. С раздражённым вздохом Джон повернулся: судя по поведению и одежде, перед ним стоял один из наёмников.

Таких он научился опознавать за милю.

— Ненавижу эту страну, — начал жаловаться незнакомец.

Вот на это у Джона точно не было настроения.

— Так нахуя здесь торчать? — резко перебил он.

Десять минут спустя обоих вышвырнули за драку.

*

— О чём ты думал? — рявкнул Моран. — Честное слово, Уотсон, хоть одна мысль была в голове?

— Нет, сэр, — ответил Джон, уставившись в стол. — Я сказал ему, что хочу посидеть в одиночестве, он проигнорировал мои слова.

— Нечего из себя строить не пойми кого, — резко перебил его Моран. — Это армия, Уотсон, здесь нет времени на «самосозерцание» и прочую хрень.

Джон молчал.

Тяжело опустившись на стул, Моран провёл рукой по лицу.

— Уже третий случай, о котором мне доложили. Ты в шаге от отстранения, несмотря на блестящую службу.

«Глупо-то как, — думал Джон. — Променять всё на это и теперь вот так рисковать».

— Ты ведь гей, Уотсон?

— Нет.

— А дома вроде с парнем трахался.

Джон стиснул челюсти.

— Я бисексуален, сэр. Только это не ваше дело.

— Не моё, — Моран скрестил руки на груди. — Но проблем было бы значительно меньше, реши ты трахаться с союзниками вместо того, чтобы драться с ними.

— Вы меня, что ли, продавать собираетесь? — почти засмеялся Джон.

Моран невозмутимо смотрел на него.

— Так ты определись уже, чего хочешь.

*

С Чарли Тейлором он впервые встретился как раз тем же вечером; наёмник жил в небольшом лагере сразу за городской чертой. И вообще-то, подобное не разрешалось, но когда на твоей стороне майор, мало что оставалось непозволительным.

Встречи были… гораздо менее неприятные, чем можно было бы ожидать. От игр и секса у Джона буквально голова кружилась.

Но самое главное — он переставал думать.

А через пару месяцев они стали и вовсе не нужны, он начал находить желающих точно так же избавиться от лишнего напряжения.

Снять стресс.

*

В этот раз никакого снятия стресса не понадобится.

Словно он вновь смог вдохнуть полной грудью, остановиться и как следует собраться с мыслями. Оказавшись в самом низу, Джон сам выбрался из этой ямы жалости к себе.

Если отправится назад, то будет гораздо спокойнее и собраннее.

Если поедет, больше никогда не увидит Шерлока. Никогда.

Он думал, будет намного труднее.

Сейчас Джон держал шанс на величие в своих руках и видел невероятно чётко, что, пока тремор не объявится, всё может быть просто идеально. Ведь теперь ситуация воспринимается правильно, а подходящие способности всегда были при нём. Вместе же…

Но одновременно он уже смирился с тем, что всё кончено.

Он сделал это. В чём бы ни нуждался, чего бы ни хотел от армии — всё получил. Смог защитить Шерлока, оказался полезным, теперь мог бы помогать Энди, да и о собственных достижениях в жизни было что рассказать.

И совершенно неожиданно выбор, вставший перед ним год назад, показался до невозможного глупым.

Чего он хотел? Вернуться в армию или попытаться завоевать Шерлока?

Хотел ли вообще возвращаться на поле боя?

Нет.

— Я не хочу, — он произнёс вслух, пробуя слова на вкус.

Не последовало ни волны ужаса, ни страха, ни волнения.

— Я не хочу, — повторил, немного ошарашенный открывшейся правдой.

А хотелось вот этой жизни, которую он начал заново создавать. С работой, квартирой, друзьями.

С Шерлоком.

Расследованиями.

Просто невероятно, насколько сильно всего этого захотелось.

И он не дурак; Шерлок действительно может в конце концов решить, что нынешнего Джона не желает видеть частью своей жизни.

Только что бы ни случилось, какое бы решение Холмс ни принял, одну вещь Джон теперь знал наверняка.

Он не собирается возвращаться.

Больше не нуждается в этом.

*

— У себя? — спросил Джон Антею, когда подошёл к дверям.

Та взглянула на Уотсона.

— Просто замечательно. Он с утра в плохом настроении. Уверена, твой визит его не улучшит.

Пофиг.

Ворвавшись в кабинет, Уотсон успел заметить во взгляде Холмса-старшего удивление.

— А, Джон. Решил заглянуть, чтобы поблагодарить…

— Вот копии. У меня, если что, много, — с этими словами Уотсон бросил на стол стопку бумаг. — Свежие результаты всех тестов по запросу от терапевта. Заметки от сослуживцев и собственные, моей рукой написанные заявления о том, что тремор слишком опасен и не стоит рисковать, участвуя в боевых операциях.

Майкрофт посмотрел на это всё едва ли не с отвисшей челюстью.

— Не знаю, кто это сделал, ты или Шерлок, но вот оно, доказательство. Я ниоткуда не сбегаю. Что бы вы с братом ни делали, я не оставлю его, пока он сам не решит, что больше в моём присутствии не нуждается. И, тебя порадует, — прозвучало немного самоуничижительно, — сейчас он совершенно не в восторге от моей компании.

Выражения лица Майкрофта было не видно, потому что тот смотрел на разбросанные по столу документы.

— Ты фактически покончил со своей карьерой в армии.

— Есть другая работа.

— Поздновато для таких заявлений, не находишь? — Холмс поднял голову.

— Нет, — удивительно спокойно ответил Джон. — Я ухожу не из-за него, а потому что армия мне больше не нужна. Только так я и мог от неё отказаться.

— М-м, а тремор? — Майкрофт сел прямо. — Я предупреждал Шерлока, что полной самоотдачи от тебя можно уже не ждать.

— Что есть, то есть, — пожал плечами Джон. — Это ведь не улика, Майкрофт, и не попытка подкупа. Я просто сообщаю, что больше туда не вернусь, не могу. Так не трать время зря.

Холмс глубоко вздохнул.

— И как же ты объясняешь подобную ошибку?

— Бюрократические проволочки и неточность рапортов. Я в конце даже твоё имя упомянул… кажется, они тебя не очень любят. Точнее, сказали что-то про «сующего нос в чужие дела говнюка». Не волнуйся, работа не пострадает.

— Ну надо же, ты был так занят, — протянул Майкрофт.

— Я больше не доверчивый пацан, — Джон скрестил руки на груди. — Забавно, но после армии и ранения ты кажешься и вполовину не таким страшным, как раньше. Настоятельно рекомендую, если однажды застрянешь.

— Убирайся из моего кабинета, — оскалился Холмс.

— С радостью, — Уотсон развернулся. — Документы можешь оставить себе. Оригиналы я отправил напрямую командованию, так что… ты всё равно ничего не сделаешь.

*

— Я хочу кое о чём попросить.

Альф уставился на него.

— Ты без трости… — удивлённо моргнул. — И выглядишь… лучше.

Пожав плечами, Джон прислонился к барной стойке.

— Работы не найдётся?

— Знаю, по пятницам тут бывает несладко, — Альф огляделся, — но доктор пока не нужен…

— А бармен? — перебил его Уотсон. — У меня есть подработка, но там всё очень ненадёжно, да и ненадолго.

— Бля… да ещё бы! — Альф просиял. — Конечно. Когда можешь начать?

— Хоть сейчас, — усмехнулся Джон.