—А что бы ты сделал на нашем месте, Бобби?

Это был удар под дых. К сожалению Сингер тоже понимал, к чему клонит Винчестер — другого выходе нет и быть не может. То, как он смотрел на нас, переводя свой взгляд. О, всемогущий Люцифер! Мне хотелось убиться об стенку, лишь бы поскорее пережить эти мгновения. Это было что-то ужасное, что жгло в груди.

— Я знаю, что вы должны сделать, и что сделал бы я, — медленно произнес Сингер, запинаясь. Его голос то и дело обрывался на каждом слове. — Но… прошу вас. Пожалуйста. Не отнимайте её у меня. Прошу.

Внутри продолжало жечь не весть от чего. Было невыносимо смотреть на такого кепочника. Хотя, какого черта я развожу тут сопли? Он сам виноват! Пристрелил бы эту воскресшую у порога прямо, ничего этого не было бы! И в то же время внутренний голос шептал, что Бобби не смог бы так поступить.

“А вот ты смогла бы”, — язвительно пронеслось у меня в голове эхо. “— Ты никогда не отличалась человечностью.”

***

Облокотившись на стенку, я в очередной раз выдохнула никотиновое облако дыма.

— Ты же не куришь.

Я обернулась на голос. За спиной стоял Сэм, всматриваясь в мое лицо. Отведя от него взгляд, я сделала еще одну затяжку, после чего выбросила окурок, затоптав его каблуком сапога.

— Ты многого обо мне не знаешь, Винчестер, — скупо ответила я.

Парни сидели в кафе, забегаловке какой-то. Решали, что делать дальше, думали, как действовать. Я же отказалась там сидеть. Мне вообще сейчас была противна любая компания людей. В кармане пальто завалялась пачка женских сигарет. Иногда, когда нечего делать, я выкуриваю две-три. Сейчас мне надо было чем-то себя отвлечь. От чего? Сама толком не понимала. Сингер был мне до лампочки, он чужой мне. И всё же… У него собирались забрать то, чем он так дорожил. Почему мне становится так больно в груди, когда я вспоминаю его безысходное выражение лица?

Сэм не спускал с меня взгляда, от чего становилось тошно и только хуже. Я не удержалась, чтобы не закатить глаза.

— Глаза повылазят, — сквозь зубы произнесла я. — Что решили?

Винчестер снова как-то присмотрелся ко мне, но потом все же выключил свои глаза-сканеры душевного состояния. Он достал бумажку из кармана, читая что-то. Кажется, это был адрес.

— Дин будет наблюдать за домом Бобби, а мы с тобой съездим, проверим семью шерифа.

— Отпускаешь брата к этой неестественной женушке кепочника? — удивились я. — Лучше бы уже меня отправили.

— Я предлагал, — кивнул Сэм, вздыхая, — но он сказал, что принципиально не подпустит чужого к его дому.

Внутри что-то кольнуло. “Не подпустит чужого”… Я вырвала бумажку с адресом из его рук.

— Тогда шевели ногами.

Дом шерифа была в двадцати минутах ходьбы от того заведения. Мы быстро его нашли среди этих улочек. Обычное крыльцо, ухоженный газон, милый домик. Мы с Сэмом прошлись по дорожке, направляясь к окнам. В гостиной на диване сидела шериф, её муж. А между ними — маленький мальчик восьми лет. Его выделяла лишь неестественно бледная кожа и темные круги под глазами.

Мама держала в руках книгу, листала страницы. Она улыбалась и что-то рассказывала сыну. Отец обнимал мальчика и гладил его по русым волосам. Перед глазами промелькнула картина, которая сплелась из чужих воспоминаний в этом доме: мальчик умирает от болезни, скорбь родителей. Спустя время, сын возвращается странным способом.

Едва ли могу представить счастье счастливых родителей. Еще хуже поддается воображению, что с ними будет, когда они снова потеряют этого ребенка. Снова странная боль где-то внутри.

Я косо посмотрела на Сэма. Похоже, он разделял мои ощущения. Ведь он человек, он ощущает еще сильнее.

— Идём отсюда, — тихо сказала я. — Меня тошнит от этой идиллии.

Не дожидаясь Винчестера я пошла прочь от окна.

Так мы обошли несколько домов, которые числились в списке. Как и ранее, мы видели одну и ту же картину: счастливые дети, возлюбленные, родители. Все они наслаждались воссоединением с любимыми. Мне претило это всё. С каждым новым адресом я понимала, что не смогу кого-то убить из восставших.

— Эй, кажется, это здесь, — крикнул мне Сэм, сверяя адрес с листка с надписью на табличке двора.

— Какой-то захудалый двор, — с отвращением произнесла я, оглядывая старое крыльцо.

Мы с Сэмом подошли к двери, он постучал.

— Миссис Джонс! — позвала я женщину, которая тут проживала. Ответом послужила тишина. Я повернулась к Сэму, пожав плечами: — Наверное, ушла праздновать возвращение блудного сына, мужа или кто там к ней вернулся?

Винчестер хотел мне что-то ответить, но его взгляд зацепился на чем-то другом. Когда я посмотрела в том же направлении…

— А может это не кровь? — тихо спросила я, оглядывая бурые пятна у самой двери. — Вдруг кто-то вино разлил? Или мясо принес из магазина, которое стекало кровью?

— Ты веришь в это или хочешь верить? — с насмешкой спросил Сэм, вскрывая замок двери.

— Поговори мне тут, — проворчала я, заходя в дом вслед за Винчестером.

— Миссис Джонс! — снова позвал женщину Сэм, оглядываясь.

Надо сказать тут было слишком тихо для дома, в который вернулся мертвый. Ну, в смысле радости не слышно и… Короче, вы поняли.

В соседней комнате послышался то ли кашель, то ли что-то похожее. Когда мы вошли в комнату, увидели следующее: среди бардака в комнате, среди валяющихся вещей, на кровати в углу лежала старая женщина.

Это была не самая приятная картина. Джонс лежала на кровати, покрытая странными язвами, кашляла, словно в предсмертных хрипах. Её морщинистое лицо исказилось в странной гримасе, рот открыт, губы потрескались. Только теперь я правильно поняла суть: миссис Джонс не была счастливым родственником, к которому вернулся умерший. Она была тем самым умершим.

Завидев нас с Сэмом, она явно оживилась. Ну, как оживилась, стала активнее хрипеть, кашлять и мычать. Её мутные глаза закрутились, она пристально впилась в нас взглядом, будто пыталась нас загипнотизировать. Мне так и не удалось скрыть своего отвращения с лица. Она дернула рукой, словно подзывая нас подойти ближе. Наивная, какой лох подойдет к мертвому зомби?

Ах, да, точно.

Винчестер сделал пару шагов к Джонс.

— Эзера Джонс? — позвал он женщину. Та лишь еще сильнее закашляла и активнее замахала рукой. — В чем дело?

Винчестер сделал пару шагов вперед. Я же, в отличии от этого идиота, осталась стоять на своем месте. Бабка снова закопошилась, её кашель стал напоминать вообще какие-то квакающие звуки.

— Может, вы мне скажете отсюда? — спросил Сэм, не желая подходить к странной тетке.

Джонс лишь снова замахала рукой, подманивая Сэма.

Когда Винчестер со вздохом собрался шагнуть вперед, я ухватила его за рукав. Он обернулся.

— Ты идиот или да? — прошипела я, тыкая пальцем в тетку. — Больная бывше-мертвая тетка лежит на кровати, кашляет, ещё и подзывает к себе. Ты серьезно не видишь в этом ничего странного?!

— А, если ей действительно плохо? — на меня эти слова в сопровождении щенячих глаз не подействовали, как аргумент. — Шер, в любом случае, надо узнать, в чем дело.

Сэм перехватил мое запястье и отвел в сторону, заставляя меня отпускать его куртку. Он снова шагнул ближе к старухе.

— Ты пожалеешь об этом через пару мгновений, — произнесла я зло.

— Для этого у меня есть ты, — услышала я ответ, на что фыркнула.

Винчестер приближался к бабке. Она всё ближе и ближе манила его к себе, словно хотела ему что-то прошептать на ухо. От этого мне стало еще хуже. Ожидая чего угодно, я завела руку под пальто и сжала рукоятку своего клинка. Правда, я понятия не имела, убьет ли оружие эту тварь.

Когда Шаира говорит, что не надо туда идти, она это говорит не просто так. Глупо не слушать тысячелетнего суккуба и настаивать на своем, правда. Поэтому я нисколько не удивилась, когда эта бешеная бабка подскочила на кровати, вцепилась в Винчестера, повалив его на пол. Прежде, чем я подбежала к этой твари и вонзила ей в шею клинок, она попыталась укусить Винчестера и плюнула на него своей слюной, которая больше смахивала на пену у бешеных собак.