Подскочив с места, Фима полезла в ящик кухонного стола, где лежала тетрадь с кулинарными рецептами. Схватив ее, быстро пролистала до чистой страницы и оглянулась в поисках ручки. Наконец все было готово. Немного подумав, женщина сделала первую запись: “Вокруг было темно и тихо. Только из спальни раздавался…”

***

Вокруг было темно и тихо. Только из спальни раздавался храп пьяного Лёлика. На фоне мощных звуков было совершенно не разобрать дыхание спящей в соседней комнате женщины. Воздух был теплым, и наглухо застегнутая рубашка пижамы просто душила. Лавард задумался: а отчего это он так мучается, нужно всего лишь расстегнуть пуговицы. Рука тут же потянулась к самой верхней и, покрутив ее в пальцах, протолкнула в петлю. Ворот сразу сделался свободным. Захотелось то же проделать с остальными. Те были такими гладкими и круглыми, что мужчина испытал даже некоторое удовольствие от самого процесса. Вскоре рубашка была полностью расстегнута, и ее можно было распахнуть.

Получилось с рубашкой, может, и остальное послушается? Нужно попробовать. Вот пальцы скользнули под резинку штанов и замерли на мгновение, словно прислушиваясь к новым ощущениям. Присборенная в этом месте ткань давила на пальцы, плотно прижимая их к животу. Пошевелив рукой, Лавард стал тянуть пижамные штаны вниз. Ткань послушно сползала все ниже и ниже. А если отпустить резинку? С шорохом одежда приняла первоначальное положение. А если совсем снять? Ткань, покорная ладони, заскользила вниз, и вот уже одежда снята. Как же хорошо! Ничто не стесняет, не давит и не трет. И рубашку туда же! Вот, теперь самое то. Можно расслабиться. В будущем уже не нужно будет простить Мастера делать такую простую работу, все это Лавард теперь может делать и сам. Рассмотреть же себя, изучить свое тело можно уже при свете дня. Сейчас нельзя беспокоить Мастера, пусть отдыхает.

Руки, поглаживая кожу груди и живота, постепенно замерли. Веки отяжелели и закрылись. Сон мягким туманом окутал сознание, унося в неизвестные дали.

***

Отложив ручку в сторону, Фима перечитала написанное. Удовлетворенно кивнув, закрыла тетрадь и убрала в ящик стола. Отхлебнула воды из стакана и, отставив его в сторону, пошла спать. В коридоре немного замешкалась и свернула в зал. В предрассветных сумерках на диване спал Лавард. Он снова был обнажен. Левая рука, запутавшись в разметавшихся по подушке волосах, покоилась под головой, правая – закрывала пах. Фима усмехнулась и подошла ближе. Осторожно потянув сбившуюся простынь, прикрыла спящего мужчину и, наконец, пошла к себе.

Стоило только Фиме принять горизонтальное положение, как она провалилась в сон. Весь остаток ночи ей снилась какая-то сумятица из пьяного Лёлика в детском чепчике и соской во рту, Тёмки, целующегося с каким-то пареньком, Лаварда в необыкновенно красивом наряде, с нежностью смотрящего на кого-то, стоящего позади Фимы. Как женщина ни вертела головой, но так и не смогла увидеть ту, которой посчастливилось быть обласканной этим красавцем.

Разбудил Фиму шум, обычно издаваемый по утрам Лёликом. Муж, за ночь проспавшись, теперь гремел дверцами шкафчиков, шифоньеров и холодильника в поисках спрятанной накануне бутылки. Тяжело вздохнув, женщина села в постели и немного погодя встала. Халат и тапки были на виду. Пока одевалась, в комнату, выпучив глаза, влетел Лёлик.

– Фимка, это что за мужик у нас в доме?! Откуда ты его притащила? Тебе уже меня мало?! Ты, стерва такая, любовников стала водить?! – подскочив ближе, заорал: – Убью суку! С балкона выброшу! Ты… ты…

Женщина ничего не успела ответить, как озверевший Лёлик, схватив ее за отвороты халата, потащил к двери на балкон. Фима, коротко вскрикнув от боли, схватилась за мужнин кулак, стиснувший ворот халата и передавивший горло. Слезы брызнули из глаз, и не было видно, как позади ополоумевшего Лёлика возникло бледное лицо Лаварда. Перехватив крепко сжатые кулаки Кузькина-старшего, мужчина легко их разжал. Фима, почувствовав свободу, рухнула на пол и закашлялась.

– Леонид Васильевич, успокойтесь! – воскликнул Лавард. – Что вы кричите? Разве вы меня не узнаете? Это же я, ваш родственник. Вы меня сами вчера привели.

Пьяница перестал вырываться и медленно обернулся. Долго смотрел на стоящего перед ним мужчину, пытаясь вспомнить вчерашние события, но так ничего и не добившись от своей гудящей головы, буркнул:

– Родственник? Я привел? – и, как всякий алкоголик с провалами в памяти, чтобы никто не догадался о его плачевном состоянии, утвердительно кивнул: – А, ну да, припоминаю. А! Ну, как же! Родственник! Какими судьбами? Надолго к нам пожаловал?

– Да нет – отпуск короткий.

– Да-да, всякое начальство жадничает на лишний денек отдыха. Ну, что же, я тебе рад. Э… извини, забыл, как тебя звать-то. Ты мне вчера сказал, а я, хе-хе, малость запамятовал.

– Лавард мое имя.

– Вот-вот, Лав… Лавард. Оно самое. Ты уж извини, память у меня немного того, подводит. Ну что, Лавард, может, отметим твой, так сказать, приезд? А? По стопочке? – и, обернувшись к поднявшейся с полу жене, спросил: – Есть ли у нас что-нибудь ради такого случая?

– Есть, Лёлик, только нам всем нужно сначала привести себя в порядок, не в таком же виде за стол садиться.

Кузькин оглядел свою мятую одежду, глянул на Фиму в халате, на Лаварда в пижамных штанах и, недовольно скривившись, согласно кивнул.

– Так и быть, подожду. Пойду, умоюсь, что ли.

Когда Лёлик хлопнул дверью ванной комнаты, Фима обернулась к Творению.

– Вы уже научились одеваться?

Мужчина благодарно улыбнулся и кивнул.

– Да. Спасибо вам, Фаина Аркадьевна. Как вам это удалось?

– Что удалось?

– Зафиксировать результат моих действий.

– А, вы об этом. Просто я все записала.

– Записали? Вот оно что. Получается, что мое описание тоже где-то лежит?

Фима кивнула.

– Я тоже так думаю. Вас кто-то придумал, описал и бросил. Я только одного не пойму, почему вы именно ко мне обратились? Неужели никто больше не мог вам помочь?

– Фаина Аркадьевна, я вам позже все объясню, – Лавард кивнул в сторону ванной. – Сейчас Леонид Васильевич выйдет.

Фима, всплеснув руками, бросилась стягивать с себя халат. Потом, опомнившись, поспешила в спальню. Вся одежда находилась там. Лавард, улыбнувшись, направился в зал. Там он медленно, наслаждаясь каждым движением, переоделся. Застегнув джинсы, взялся за рубашку. Та оказалась без пуговиц. Фима так и не пришила их на место после того, как сама же и оторвала. Отложив рубашку в сторону, Лавард взялся складывать диван. Устройство было нехитрое, поэтому справился с ним легко. В коридоре промелькнула Фима. Мужчина окликнул ее, указывая на непригодную одежду. Женщина, кивнув, убежала на кухню. Вздохнув, Лавард опустил голову. Чудеса! Рубашка сидела на нем, как влитая, без единой морщинки и со всеми пуговицами. Пальцы потянулись к застежке. Пуговицы держались крепко и послушно расстегивались и застегивались по желанию хозяина.

На пороге возник умытый и причесанный Лёлик. Одежду он так и не сменил. Взгляд покрасневших глаз метался по сторонам, руки заметно дрожали.

– Ну и как тебе у нас?

– Спасибо, мне у вас нравится.

– Да, Фимка хорошая хозяйка. А вот почему, ты знаешь?

– Нет.

– Потому, – Лёлик поднял палец, – что это я ее так воспитал. Ее и Тёмку.

Из кухни потянуло вкусными запахами. Лёлик призывно махнул рукой.

– Идем, сейчас поедим чего-нибудь.

Лавард послушно шагнул следом.

========== Глава 6. ==========

На кухонном столе были уже расставлены тарелки, стаканы, стопки, лежали приборы. В салатнике красовались крупно нарезанные помидоры с укропом, на сковородке шкворчали сосиски с яйцами. Лёлик по-хозяйски занял самое удобное место и загремел посудой, отодвигая ее от себя подальше. Оставил только стакан и кусок хлеба.

– Фимка, где водка? Мы с нашим гостем устали уже ждать.

Кузькин сидел спиной к выходу и не мог видеть происходящего позади. А там Лавард, вопросительно взглянув на Фиму, молча спрашивал, как ему себя вести. Женщина только помотала головой: мол, пусть себе разоряется, не нужно обращать внимания. Творение, кивнув, вслух спросил: