С Гарри же все было намного сложнее. Его привязанность ко мне, которую он даже не стремился скрывать, временами казалась мне надуманной и временной. Мы слишком долго ненавидели друг друга, чтобы его неприязнь могла смениться любовью. Привычка выставлять свои чувства напоказ всегда бесила меня в гриффиндорцах. Но сейчас, узнав двоих из них получше, я понял, что они просто не умеют прятать свои эмоции. Боюсь, влюбленность Гарри стала видна не только мне. Гермиона, верная своим принципам, раз и навсегда приняла сторону друга и не препятствовала развитию его чувств. А вот Драко нарочно подливал масло в огонь всеобщей нервозности. Сразу стало ясно, что он не собирается щадить Поттера и делать вид, что не замечает его увлеченности. Он почти виртуозно играл на чувствах и эмоциях Гарри, втравливая его в конфликты, краеугольным камнем которых всегда оказывался я. Малфой умело провоцировал Поттера, вызывая гнев, отчаяние и ревность. И обуздать Драко, нашедшего ахиллесову пяту Гарри, оказалось не под силу ни мне, ни Гермионе.

Я временами жалел, что дал Гарри надежду на развитие наших отношений. Со своими чувствами я умел прекрасно справляться, взяв их под жесткий контроль. А вот Гарри… Отчетливо осознав свое влечение к нему, я изрядно испугался. Такое со мной произошло впервые. Нечто похожее я испытывал к его матери, но тогда это были совсем другие чувства – привязанность, благодарность, признательность за дружбу и внимание, но только не любовь. С Гарри же все обстояло совершенно иначе. Я влюбился, как мальчишка. Несмотря на некоторые раздражающие черты характера, мне нравилось в нем все. Воля к победе, ответственность и настойчивость, целеустремленность и непосредственность, и даже эта сумасшедшая порывистость. К тому же, он был далеко не глуп, с жадностью поглощая новые знания и умения, которые я передавал ему, чтобы увеличить наши шансы на победу. Я прекрасно отдавал себе отчет, что с каждым днем все сильнее погружаюсь в эти чувства. В душе возник иррациональный страх, боязнь слишком глубоко увязнуть в этих отношениях. Я специально искал и находил множество причин, по которым мы не могли быть вместе, начиная от боязни потерять его в бою и заканчивая тем, что он сам бросит меня, когда поймет, что с его стороны это была пусть и яркая, но переменчивая первая любовь.

Иногда я мечтал, что после войны мы сможем преодолеть все трудности и разногласия и заживем вместе, как партнеры. Эти фантазии были настолько нехарактерны для меня, что вызывали страх и множество сомнений. Сумеем ли мы ужиться? Как примет нас общество? Нужен ли молодому, подающему надежды парню уже далеко не юный муж? А ведь ему, как последнему представителю Поттеров, нужно будет позаботиться о наследниках. Это я, благодаря маггловской фамилии отца, не нуждался в продолжении рода в магическом мире. И я давно уже смирился с тем, что у меня никогда не будет ни семьи, ни детей. К первому я никогда не стремился, а второму препятствовали мои предпочтения. Да, я прекрасно знал о способах обзавестись ребенком мужской паре, но зачем мне это, если нет нормальной семьи? Однако чувства к Гарри всколыхнули несвойственные мне мысли и мечты. Я изо всех сил пытался пресечь это безумие, пока наши отношения не зашли слишком далеко.

Я старался сдерживать себя и свои желания, чтобы не провоцировать и не подогревать чувства Гарри еще сильнее. Но, кажется, своей холодностью и отстраненностью лишь подливал масло в огонь всеобщей нервозности. Гарри, чувствуя мое отчуждение, с каждым днем все сильнее раздражался. Я ощущал его ревность, но она была абсолютна необоснованна. И чтобы развеять сомнения Гарри, нужно было вновь пойти на сближение и проявить свои чувства, но я не мог. Хотя очень хотелось… Подмывало, наплевав на все препятствия и предрассудки, сжать в объятиях этого честного, отважного, доверчивого и такого открытого в проявлении своих эмоций мальчишку. Безумно хотелось овладеть им, таким податливым, отзывчивым и невинным. Ощутить его наслаждение, проникнув в тесное, жаркое нутро, и подарить первое в жизни удовольствие от близости. Выбить из него мысли о проблемах, чтобы он не помнил ни о чем, шепча в минуты экстаза лишь мое имя. Но помимо секса, хотелось просто оберегать Гарри, дать ему заботу и защиту, которых он был лишен всю жизнь. Ведь ему явно не хватало этого. Желание стать для него надеждой и опорой пересиливало даже жажду физической близости. Нужно было убедить Гарри, что он больше не один.

Когда осознал, чего хочу, мне стало страшно. Я испугался, что не смогу дать ему необходимое тепло, поддержку и уверенность в завтрашнем дне. Не сумею. И, трусливо спрятав голову в песок, я стал избегать даже намеков на развитие отношений, с трудом преодолевая свои желания и затаптывая мечты.

Все эти сомнения были ничем по сравнению с ужасом от мысли, что Гарри рано или поздно узнает правду о моей роли в той старой истории с Пророчеством. Каждый раз, когда он погружался в сознание Темного Лорда, я с беспокойством ждал его возвращения, умело маскируя свои эмоции за привычной бесстрастной маской. Я боялся, что Гарри с презрением отвернется от меня и выкинет из своей жизни, если узнает, что это именно я виноват в гибели Поттеров. Последнее его погружение в мысли Темного Лорда прибавило мне седых волос, особенно дикое пробуждение и попытки вырваться из моих объятий. Впоследствии, когда узнал причину его паники, я вздохнул с облегчением. К тому же меня грела эгоистичная мысль, что срыв Гарри произошел из-за страха за мою жизнь. Однако воспоминания о событиях восемнадцатилетней давности время от времени напоминали о себе. Что будет, когда Гарри узнает о моем предательстве и вероломстве? Я не сомневался, что он тут же выставит меня из дома. Моя юность и неопытность в интригах – не оправдание такому поступку. Я действительно виноват в тяжелой судьбе Гарри и смерти его родителей. И тут уже ничего нельзя изменить. Именно эта причина заставляла меня каждый раз останавливаться, когда хотелось обнять его, горячо поцеловать или просто посидеть рядом. Иногда я мечтал просто лечь и уснуть с ним в одной постели, с таким теплым и любимым, с моим мальчиком. Но я не мог себе этого позволить. И это мое «воздержание» явно нервировало и раздражало Гарри.

Тишина во вражеском лагере тоже действовала на нервы. Темный Лорд затаился. В Хогвартсе установилось относительное спокойствие. И даже нападения на семьи магглов и магглорожденных стали происходить реже, насколько мы могли судить по обрывочным сведениям, доходящим до нас через газеты. Это затишье напрягало. В голову лезли всякие ужасы. Единственными значимыми событиям за прошедшее время стали смерть профессора Трелони, которая так и не отошла от полученных ранений, и известие о нападении на семью Лавгудов. Отец Полумны использовал страницы своего журнала для публикации оппозиционных статей, за что и поплатился домом и, возможно, жизнью. О его дальнейшей судьбе пресса молчала, но на самом деле вариантов было немного. Полумну прямо из школы забрал кто-то из Пожирателей, якобы «под опеку». Об этом нам сообщил Финеас Найджелус, вызвав у Гарри новый порыв сдаться Темному Лорду. Информация из ставки нам сейчас была нужна как никогда, но я категорически запрещал Гарри самому соваться в разум Темного Лорда, и, кажется, он пока держал свое слово.

Занятия с ним стали для меня источником мучений. Находиться рядом и постоянно сдерживать свои порывы и желания, каждую минуту опасаясь сорваться… это было невыносимо! Оставаясь с ним наедине, я мог касаться его, показывая, как правильно держать палочку, поднимать после падений, невзначай прижимая к себе, слегка поддерживать, пока он преодолевал слабость. Но и без телесного контакта я наслаждался его целеустремленным характером, темпераментом и непревзойденным упрямством, благодаря которому он делал поразительные успехи в навыках магического боя. Если в первое время он не мог даже толком обороняться, то сейчас, спустя почти два месяца с начала занятий, Гарри спокойно сражался со мной минут по двадцать, а то и по полчаса. К тому же он научился одолевать меня моими же собственными заклинаниями. Эти достижения невольно вызывали во мне чувство гордости за Гарри. Редко кто мог похвастаться такими успехами спустя два месяца после начала занятий. Мне потребовалась пара лет, чтобы впервые одолеть своего учителя. Я видел, что победы Гарри были результатом редкостного упрямства и целеустремленности в достижении поставленной цели.