Однако, несмотря на все его успехи в практике магического боя, я считал, что нужно сделать все возможное, чтобы не допустить его встречу с Темным Лордом. По вечерам, после утомительных тренировок, я закрывался в комнате, анализируя всю известную информацию о крестражах. Как бы я ни прокручивал в уме возможные варианты, приходилось признать, что уничтожить последний крестраж можно, лишь убив предварительно Темного Лорда. Но как это осуществить, я не знал. Ведь та часть души, что находится в его теле, будет странствовать бродячим духом, пока не возродится вновь. И история пойдет по новой. Получался какой-то замкнутый круг. Такого исхода не хотелось. Нужно постараться придумать что-то еще, но что? К тому же, оставалось лишь надеяться, что Темный Лорд за время своего затишья не наделал других крестражей. Стоило продумать какую-то ловушку для освободившегося от тела духа, чтобы потом не искать вновь возродившегося Волдеморта по всему миру. И если крестражей все же больше не окажется, можно будет, уничтожив чашу, избавиться и от самого Лорда в бестелесном облике. Все мои планы пока были слишком зыбки и невыполнимы, и я молчал о них, чтобы не будоражить лишний раз Гарри и Гермиону.

Отыскав в библиотеке Блэков все возможные книги по ловле нечисти, я изучал их в своей комнате по вечерам. Но ничего толкового мне узнать так и не удалось. Тогда, не теряя надежды, я попросил Финеаса Найджелуса расспросить привидений Хогвартса. Не исключено, что они знают способы, которыми можно поймать и удержать неупокоенный дух. Пока директор Блэк занимался этим вопросом, я продумывал план, как проникнуть в Малфой-мэнор и остаться живым, чтобы одолеть Темного Лорда. В этом очень помогла бы связь с Нарциссой или Люциусом, но все известные мне виды сообщения не подходили. Ни Патронус, ни сова не могли обеспечить полной конфиденциальности.

К нужному выводу меня подтолкнул Кричер. Я вспомнил, как он отыскал мое жилище и без проблем появлялся в разных помещениях дома. А что, если подсказать Драко вызвать своего домовика? Но стоило ли так рисковать? Малфой, конечно, не сможет навредить нам из-за клятвы, данной Гарри, но и действовать в нашу пользу вряд ли станет. Поэтому обратиться к нему я решил лишь тогда, когда смогу решить вопрос с магической ловушкой для души Темного Лорда.

Видя нервозность и раздражительность Гарри, я чувствовал, что нужно торопиться с воплощением моих замыслов, потому что тот мог в любой момент сорваться и наворотить таких дел, после которых не помогут и самые тщательно продуманные планы.

Видимо, Грейнджер тоже почувствовала, что атмосфера в доме накалилась до предела и грозит неминуемым взрывом. Сегодня вечером, после ужина, она задержалась в гостиной, не побежав по привычке вслед за Поттером. Видя, что собираюсь в свою комнату, она попросила меня остаться. Заинтригованный странной просьбой, я согласился, но сейчас уже не уверен, что поступил правильно. Извинившись, она попросила подождать ее пару минут. С тяжелым вздохом я опять опустился в любимое кресло, совершенно не представляя, о чем пойдет речь. Спустя десять минут, в течение которых я пытался угадать причину столь непривычной просьбы, она вернулась в гостиную.

- Гарри спит уже, – плотно прикрыв за собой дверь, сказала Гермиона. Она уселась в свое любимое кресло напротив меня.

- Хорошо, – кивнул я, не понимая, к чему все эти предосторожности. – Так о чем вы хотели поговорить?

- О Гарри, – тут же выпалила она.

- А что с ним? – я нахмурился, до сих пор не понимая сути нашей встречи.

- Я знаю, что это не мое дело, но почему вы так ведете себя с ним? – пристально посмотрела на меня Гермиона.

Мне стало неуютно под этим взглядом. Собрав всю выдержку, я, стараясь держать лицо, недоуменно посмотрел на нее.

- Я не понимаю сути ваших претензий.

- Вы избегаете его, – терпеливо пояснила Грейнджер.

Теперь я начал догадываться, о чем она хочет поговорить, но не собирался ни перед кем отчитываться в причинах своих поступков.

- Я провожу с Гарри времени больше, чем с вами и мистером Малфоем вместе взятыми, – легко пожал я плечами.

- Разве я говорю о ваших учебных дуэлях? – недовольно скривилась Гермиона. – Я прекрасно знаю о ваших отношениях. И не надо винить в этом Гарри, из него, порой, слова не вытянешь. О многом приходится догадываться самостоятельно. Но я не понимаю… зачем вы дали ему надежду, показали, что он вам интересен и нужен? А теперь соблюдаете дистанцию и демонстрируете холодность, вгоняя его в уныние и отчаяние. Неужели вы не понимаете, что Гарри очень неуверен в себе? Ваше отчуждение он относит на свой счет, считая себя недостаточно привлекательным для близких отношений. Но вы тоже бросаете на него тоскливые взгляды, когда думаете, что никто не смотрит на вас. Так почему не сделаете шаг ему навстречу?

Я не перебивал Грейнджер, позволив ей высказать все свои претензии. Из монологов собеседника порой можно понять гораздо больше, чем тот хотел бы сказать. Обращение «мистер Снейп» непривычно резануло по ушам. До сих пор и Гарри, и Гермиона звали меня «профессором». Официальное обращение показало, что Грейнджер настроена весьма серьезно. Я тяжело вздохнул. Как же трудно уживаться в одном доме с тремя гормонально нестабильными подростками! Хотя по логике рассуждений Гермиона, пожалуй, казалась самой взрослой из всех троих, вероятно, благодаря своей начитанности.

- Мисс Грейнджер, – сразу же перешел на официальный тон я, хотя уже давно начал называть ее по имени, когда мы оставались наедине. Но сейчас мне нужно было четко дать понять, что я не настроен на фамильярность, – вам не кажется, что вы лезете не в свое дело?

- Кажется, – тяжело вздохнула она и нервно взлохматила волосы, – но и в стороне я оставаться не могу. Гарри – мой друг! Лучший и единственный! И я вижу, как ему плохо. Мало ему нервотрепки с этим Пророчеством, связи с Риддлом и поиска крестражей, так еще и любимый человек стал демонстрировать холодность. И он тут же вбил себе в голову, что ненужный и никчемный.

- Позвольте, – холодно возразил я, – я уже давно изменил свой взгляд на его никчемность и считаю его талантливым и очень целеустремленным молодым человеком. Что же до всего остального… Я никогда даже подумать не мог, что у столь умной и начитанной девушки, как вы, может быть такое богатое воображение и неуемная фантазия. Трудно заподозрить в вас юную глупышку, верящую в существование принца на белом коне.

- Вот не надо приписывать мне таких бредовых мыслей! – резко возразила Гермиона. – И обвинять в глупости тоже. Я никогда не относилась к студентам, которые боялись вас. Поэтому ваш авторитет сейчас на меня нисколько не влияет. И оскорбить вам меня не удастся. Если бы я была влюблена в вас, или же не узнала вас за эти полгода достаточно хорошо, я бы, может, и поддалась на провокацию. Но сейчас я здесь только ради Гарри и его благополучия, которое зависит именно от вас. Неужели вы не понимаете, как ему тяжело? Все кругом ждут от него героических поступков и надеются, что он придет, взмахнет палочкой, и война будет окончена. Но он не герой книжки, а живой человек со своими проблемами и переживаниями! Я по мере сил стараюсь поддерживать его, но совсем не моего внимания он ждет. А вы, поманив возможностью близких отношений, отстранились от него, оставив один на один со своими проблемами. – Видя, что я собираюсь перебить ее, она необычайно повелительно взмахнула рукой. – Позвольте мне закончить! Я ничего не собираюсь вам доказывать, вы взрослый человек и все равно сделаете так, как считаете нужным. Я просто хочу, чтобы вы хоть немного задумались о том, как поступаете с Гарри. Он не книга, которую можно прочитать и поставить на место. Если вам неинтересны отношения с подростком, хотя я очень сомневаюсь в этом, то зачем вы давали ему надежду? Если он хоть немного дорог вам, то почему вы отталкиваете его, вгоняя в отчаяние своей холодностью и наигранным безразличием? Он сейчас на грани нервного срыва. И мне страшно. Он в любой момент может сорваться и ринуться на верную смерть, желая покончить со своей никчемной, как он считает, жизнью. Подумайте об этом и определитесь, наконец, нужен он вам, со всеми своими недостатками, или нет. Не томите его неизвестностью! Даже если вы решили больше не иметь с ним ничего общего, проявите хотя бы сострадание. Ему и так тяжелее, чем нам всем вместе взятым.