Здесь, в Годриковой Лощине снег не шел, и небо, усеянное мириадами звезд, было чистым и безоблачным. Яркая, почти полная луна освещала землю. К тому же во многих окнах все еще горел свет, отбрасывая желтые прямоугольники на девственно белые сугробы, в изобилии возвышающиеся вокруг. Тут было намного холоднее, чем в Лондоне. Гарри зябко поежился от пронизывающего ветра, проникающего под одежду. Плотнее запахнув полы зимней мантии и надев капюшон, чтобы не слишком мерзнуть, он отметил, что, к счастью, в спешке не схватил летнюю.

Пока он решал, куда пойти, из дверей паба послышался громкий хохот, и на улицу вывалилась компания гуляк. Они шли, пьяно цепляясь друг за друга, поскальзывались и падали, не переставая орать во все горло какую-то песню.

Гарри опомнился и, быстро осмотревшись по сторонам, накинул на себя мантию-невидимку. Попятившись, чтобы не стоять на пути подвыпившей компании, он наткнулся спиной на ограждение памятника. Резко обернувшись, он застыл, с удивлением рассматривая то, что предстало перед глазами. Стела Героям войны видоизменилась. Теперь она представляла собой скульптурную композицию, изображающую семейную пару с ребенком. Длинноволосая женщина держала на руках маленького мальчика со шрамом на лбу. Мужчина в круглых очках и с растрепанными волосами прижимал их к себе, словно защищая.

Гарри с трудом сглотнул. Он не знал, что в Годриковой Лощине в честь их семьи установлен памятник. Никто и никогда не говорил ему об этом! От обиды и растерянности стало трудно дышать. Гарри судорожно вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Сжав кулаки, он до боли впился ногтями в ладонь, чтобы хоть немного прийти в себя. Это слегка отрезвило.

Мысленно помянув недобрым словом Дамблдора, который просто не мог не знать о памятнике, Гарри медленно отвернулся и еще раз внимательно осмотрелся. У противоположной стороны площади притулилась небольшая старая церковь, за которой виднелись очертания кладбищенских надгробий. Гарри тут же устремился туда. Дойдя до калитки, он оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на памятник, но его взгляду вновь предстал обелиск. Передернув плечами не то от холода, не то от разочарования, Гарри тяжело вздохнул, набираясь решимости, и вошел на кладбище.

Зайдя за ограду, он в растерянности остановился. Могил было много, и на розыск нужной могла уйти уйма времени. Осторожно ступая между надгробиями, Гарри понял, что его маскировка под мантией-невидимкой никуда не годится: за ним в сугробах оставались глубокие борозды следов. Посматривая по сторонам и не заметив ничего подозрительного, он решил скинуть мантию. Глубже натянув капюшон, подбитый теплым мехом, он напряженно сжал в руке палочку, предусмотрительно спрятав ее в складках одежды.

Луна давала достаточно света, и надписи на надгробьях читались без особых проблем. Бродя по кладбищу, Гарри повстречал множество знакомых фамилий. Видно, в этой деревушке жили в свое время многие магические семьи. На одном из надгробий он увидел фамилию Дамблдоров. Поджав губы, Гарри решительно прошел мимо, вновь отгоняя мрачные мысли о том, что директор его просто использовал, не желая сближаться с подростком, обреченным на смерть. Он и без воспоминаний о Дамблдоре чувствовал себя отвратительно.

У одного надгробного камня Гарри остановился. Ему показалось, что там написана фамилия Поттер, но вчитавшись внимательнее, понял, что ошибся. В могиле лежал какой-то Певерелл. Видимо, она была достаточно древняя. Камень, служащий надгробьем этому неизвестному человеку, выглядел обветренным и замшелым, с выщербленной от времени поверхностью. Частично затертые буквы отличались наличием странных закорючек, какие любили вырисовывать на своих творениях авторы древних фолиантов. Под фамилией проступал выбитый в камне знак, показавшийся Гарри смутно знакомым. Но сейчас ему было не до каких-то странных символов. Он уже порядком продрог, но пока так и не отыскал могилы родителей.

Обойдя еще пару рядов, он наконец-то нашел, что искал. Надгробие, созданное из белого мрамора, словно светилось в темноте. Гарри сглотнул тугой комок, образовавшийся в горле, и дрожащими пальцами провел по холодному, мерзлому камню. На глаза навернулись слезы, но он даже не старался их скрыть. Здесь ни для кого не нужно было казаться сильным. Маленькие капельки влаги стекали по щекам, мгновенно застывая на морозе. Гарри опустился на колени прямо в сугроб возле могилы.

- Мама, папа, – тихо прошептал он, стряхивая снег с надгробия. Сейчас, находясь на этом старом кладбище, возле могилы родителей, замерзший и растерянный, он как никогда ощутил свое одиночество. Грудь сдавило, из горла вырвались глухие рыдания. Гарри склонил голову, с отстраненностью замечая, как капельки слез, падая на снег, оставляют в нем небольшие углубления. – Может быть, для всех было бы лучше, если бы я лежал тут, рядом с вами? – в отчаянии спросил он, ледяными пальцами выводя на поверхности снега какие-то странные узоры. Естественно, ему никто не ответил.

Постепенно слезы иссякли, но Гарри так и продолжал сидеть в снегу, рассматривая надгробие. И вдруг с поразительной ясностью понял, что под этим холодным белым мрамором лежат останки фактически незнакомых людей, о которых у него не осталось никаких осознанных воспоминаний. Да, это его родители, но кроме пары старых фотографий в альбоме, он не знал о них почти ничего.

В то же время, где-то там, в теплом доме в Лондоне, находились люди, которым он, возможно, нужен не как оружие в борьбе против Волдеморта, а сам по себе – просто потому, что он есть. Гарри неожиданно осознал, каким глупым выглядел его сумасбродный порыв сорваться в неизвестную даль из дома. На него накатило чувство стыда, когда он представил, как будет нервничать и метаться от отчаяния и волнения Гермиона. Да, здесь лежали его родители, которые умерли очень давно. И им уже было все равно, пришел ли он на могилу сейчас, или навестил бы их чуть позже. А там, на Гриммо, скорее всего, не находят себе места от переживаний самые дорогие ему люди и ругают его на чем свет стоит за безрассудный побег. И ведь ругают именно потому, что он им небезразличен. Даже Снейпу…

Гарри крепко сжал кулаки. Только сейчас он осознал, что Северус уже давно и прочно вошел в его жизнь, как один из самых близких людей. Да, язвительный и вредный, с тяжелым характером, но он стал такой же неотъемлемой частью в жизни Гарри, как и Гермиона, и даже намного больше. Гермиона, несомненно, самая верная и преданная подруга – всегда поддерживала и ни разу не предала, даже в тяжелые времена, когда все отворачивались от него. Но Снейпа он ощущал совсем по-другому. Возможно, потому, что тот тоже был одинок, так же как и сам Гарри. И ведь правду подметила когда-то Гермиона: было в их отношениях что-то намного более близкое, чем дружба, почти семейное. Да и морок из крестража, что появился из медальона Слизерина, легко ощутил его отношение к Северусу. И его слова о том, что им со Снейпом было бы хорошо вместе... кто знает, может, это и на самом деле так?

Гарри бездумно водил пальцами по могильной плите, уйдя в свои мысли и пытаясь понять, что же он чувствует по отношению к Снейпу. Ехидный характер не вызывал былого отвращения. Скорее возникало желание язвить в ответ, наслаждаясь словесными перепалками. Хотелось каждый день видеть Северуса, ощущать его поддержку, делиться планами, ловить взгляды и редкие улыбки, ощутить вкус его поцелуя, твердые плечи под ладонями, властные руки, подчиняющие своей воле… Хотелось, чтобы он всегда был рядом и позволял заботиться о себе в редкие моменты слабости и усталости. Впервые за долгое время Гарри, наконец, признался себе, что ему нравится Северус, и, более того, кажется, он в него чуточку…

- Влюблен? – неожиданно вскинулся он, поражаясь своему открытию. – Не может быть?!

Гарри в шоке уставился перед собой. Осознание этого факта поразило до глубины души. Наверное, все его фантазии и мечты о Северусе и были признаками зарождающегося чувства. И Гарри решил сделать все возможное, чтобы они стали реальностью. Ведь неизвестно, сколько ему еще предстоит прожить на этом свете. Поэтому не стоит больше прятаться за нерешительностью и непониманием. Нужно попытаться отвоевать себе кусочек, хоть недолгого, но счастья, всеми силами борясь за него.