- Начинайте мыслить, как капитан отдела убийств, - сказал я. - Тогда у вас есть шанс, выбраться к нормальной бытовой жизни, которая у вас была до того, как одна сумасшедшая, будто сотканная из воздуха, явилась к вам.

- Да. Я так и сказал. Все верно.

- Марвин! - закричал на него Файет. - Прекратите. Вы капитан. Думайте, как капитан.

- Это страшно произнести вслух, - сказал он обреченно. - Мне кажется, я не могу. Мне... - он обнял себя... - страшно.

- Гореть заживо страшно, - ответила я. - А это... это еще не страшно.

- Когда же я пойму это?

- Когда люди потащат вас на кострище! - отрезала я.

9

И он горел... а как он орал!

Он верещал, завывая от боли.

Марвин взял на себя ответственность за то, что потребовал от меня разбудить младшего сотрудника. Я произвела трансфигурацию и перенос образа. Файет стал выглядеть как капитан, а капитан - обрел вид мальчика семи лет, которого еще двое суток, как утопили у всех на глазах. А затем Марвин встал, взглянул на нас, развернулся и решительно вышел из поля невидимости - навстречу толпе.

Люди узнали его. Они закричали, схватили мальчика и потащили на площадь. Не ожидая суда, своими руками, они привязали его к шесту, на центре помоста. Обнесли соломой, которую доставали отовсюду. Крича о дьяволе, о сатане, о черной магии, они плевали мальчику в лицо, били его, кто-то проткнул ему брюшину ножом. Первый крик и Файет забился к стене, закрывая глаза и лицо руками. Он тяжело дышал. А затем, люди зажгли факел и подожгли кострище.

Марвин кричал. Он вопил, как завывают дикие звери, когда их медленно режут. Высокий, пронзительный рёв. И скандирующая, довольная толпа.

Файет спрятался в дальнем углу переулка, закрывая уши. Он захлебывался от слез. Я знала, даже затыкая уши пальцами, то, как Марвин кричит, медленно умирая, сгорая заживо - ... слышно. Я подошла к парню и села рядом, обнимая его. Он уткнулся в меня и закричал. Закричал, надрывая легкие и сердце. И я сжала его крепче, окутывая волшебным полем.

И мы сидели так, до тех пор, пока крики не утихли. Сначала не стало слышно Марвина. И лишь час спустя, толпа начала расходиться.Они даже во второй раз подожгли, нанося еще соломы, чтобы уж точно не встал. Но капитан больше не издал ни звука.

Он больше не кричал. И по лицу Файетта я видела - эта тишина резала во сто крат сильней.

- Он ведь вернется?

- Конечно, вернется, - прошептала я.

- Мы тоже вернемся?

- Да.

- Ты не обманываешь меня? - он поднял лицо и в этих глазах не осталось взрослости, только детство, которое не понимало, как жить с тем, что только что произошло.

- Я не посмела бы...

Он сжал пальцами мою руку и нас окутала золотисто-голубая дымка.

Файет, отметив начало перемещения, этот необычный свет - заплакал навзрыд, еще крепче цепляясь в меня. Мы возвращались обратно.... .

В нем не осталось банального, наивного-взрослого, только ясное, невинное-детское, которое больше не хотело быть там, где люди с радостью и воодушевлением сжигают другое... живое существо.

- ... нет... нет... нет... - продолжал шептать он, когда нас завертело и переместило.

10

Мы вернулись в момент, когда я произнесла "шш-ш-ш-шш..." и Файет заснул. Капитан держал его на руках и смотрел на меня. Взгляд!

- Когда он проснется, он будет помнить? - спросил Марвин.

- Это он решает там, внутри, сейчас.

Я потянулась к мужчине рукой, касаясь его кожи. Еще горячая.

- Как вы?

- Феерически, - ответил он, улыбаясь лишь едва. - Рад, что это закончилось... не понимаю, как пережил это и сохранил рассудок. Запомнил глаза тех, кто со злобным довольством орал, что я дитя Дьявола и место моё в Аду, - он прикрыл веки, сделал глубокий вдох и открыл глаза. - Я больше не буду спрашивать, зачем ты убиваешь священников.

- Это не связано с тем, что ты прожил на костре, - ответила я, осторожно приподнимая уголки губ.

- Серьезно? - на время он стал четким и трезвомыслящим. - Тогда, можно я таки спрошу, зачем же? Я решил, что есть смысл. Если они насаждают это и поощряют, сами охотятся и делают такое - то они мало чем отличаются от маньяков и серийных убийц, которых я уже годами ловлю на этой работе. Священник или кто еще, убийство есть убийство. А это не просто убийство - это кровавый праздник, - он удивленно нахмурился. - И ты... перешла на "ты"?

- Ты видел лица людей? - спросила я, улыбаясь шире.

- Да. В тот момент я поверил в бесов и демонов. В них не было ничего человеческого. Глаза блестят в жажде, чтоб я подольше вопил, - он мягко взглянул на паренька; Файет лежал, такой умиротворенный, во сне. - Как он?

- Я бы сказала, ему досталось больше всего.

- Не могу судить, я был в эпицентре. И почему ты перешла на "ты"?

- Ты сидишь здесь, и в тебе проявилось, на время, нечто точное и заостренное, - продолжила я. - А в нем -... что-то сломалось. Осталось только невинное, которое отказалось находиться в мире людей. Не хочет. И главное, не обязано быть там, где искра его молчит и боле не поет - Файет свободен уйти.

- Он ведь проснется? - напрягся капитан.

- Не знаю, - покачала я головой. - Это ему решать.

10.1

Капитан стоял у окна, а я села в кресло.

- А где, то семечко, что ты ему подарила?

- Он его снял, с ремешком, когда душ принимал утром: опаздывал на работу, забыл надеть, - ответила я, сканируя память профайлера.

- Выходит, если отсутствует достаточная противодействующая сила, - задумался Марвин, - я попру и сломаю нечто тонкое и хрупкое.

- Наступишь на цыпленка ногой, в ботинке, - кивнула я.

Он передернулся, даже чуть выгибаясь, словно по нему электрическую дугу пустили.

- Ну и примеры, у тебя. Кровь в жилах стынет. Я не успел захотеть это представить, как, только услышав фразу - прожил. Ужас!

- Вот, я - достаточная противодействующая сила для определенного круга существ, которые ходят и бросают, котят, в котел с кипящим маслом.

- Хватит аналогий! - воскликнул капитан, ежась.

- Ты спросил, зачем я убиваю священников. Вот, - пожала я плечом, - я, как... то семечко, которое Файет забыл дома. Я создаю достаточную силу противодействия, как в физике. Пока я стою - дом держится. Отойду - дом рухнет. Пока дом чинят - я стою. Или даже вот: пока у хозяев дома мозги набекрень, я убиваю гостей, которых они приглашают.

- Потому что...?

- Потому что гости едят детей, а там, целых три младенца.

- Ты что, других аналогий не знаешь?!

- Но работает же, - улыбнулась я.

- Еще как. Я месяц к еде не притронусь, и на котят и цыплят нормально смотреть не смогу.

- А как же младенцы?

- Этих не встретишь на улице.

- А в колясках?

- Хватит!!! Гости, жрущие младенцев, и ты с ружьем, которая отстреливает гостей, потому что хозяева дома рухнули мозгами в самый ад. Это такая метаморфоза для воображения, что не знаю, удастся ли мне сегодня заснуть.

- А после сожжения - удастся? - напомнила я.

- Что удивительно, - ответил он. - И даже, пугает немного.

10.2

- Ты уйдешь и больше не вернешься?

Вечерело. За окном темнело, включались фонари. Мы пили горячий чай с мятой. И я стояла у окна. Капитан - сидел в кресле, наблюдая за умиротворением Файетта. Я сделала глоток, сжала чашку в руках.

- Я еще не все дела завершила в вашем мире.

- Не всех убила? - без сарказма спросил он.

Я кивнула, стоя к нему спиной.

- А куда дальше?

- Тибет, Индия, Северная Америка, Нидерланды, Рим.

- Рим? В самую гущу?

- Там средоточие печати. Некий артефакт, звучание которого как яд. При медленном, постепенном отравлении, люди лишаются разума. Им не хватает внутренней чистоты, чтобы понимать, что именно с ними происходит и как собой управлять.