- Вернись! Стой! - незнакомцы пытались догнать автомобиль, спотыкаясь, падали на уклоне. Впервые за эти несколько часов на лице Суна проступила улыбка, преследователи отставали. Его радость прервалась резким ударом, руль вывернуло вправо на очередной кочке, и машина врезалась в дерево. Мальчика по инерции вдавило в кресло и бросило вперёд. Чоу не ударился об лобовое стекло лишь благодаря тому, что оказался пристёгнут. Ремень врезался в грудь, перехватило дыхание, он тихо застонал, едва не выронил талисман. Придя в себя, в ужасе попятился, теперь Суна точно ждёт расправа. Мальчик судорожно жал на кнопку, стремясь отстегнуть ремень, заметил краем глаза, как темная фигура приближалась сбоку. Чоу высвободился, полез на водительское место, разблокировал замки, чтобы успеть спастись. Вскрикнул, когда дверь открылась, и чьи-то руки схватили за одежду.

- О, боже, что случилось!? - Джунг вытащила сына из машины рывком, обняла, прижала к себе. С ужасом посмотрела на пробитое лобовое стекло, едва могла себе представить развернувшуюся тут картину и что пришлось пережить Суну. Мальчик боязливо оглядывался по сторонам, не увидел мужчин напугавших его.

- Где бабушка? - только сейчас Чоу заметил, что его мама одна, голос заметно дрожал.

- Её нет дома, - Джунг обреченно вздохнула. Она достала мятый листок, еще раз вчиталась в текст, написанный от руки. Сун заметил его краем глаза.

- Они ушли в джунгли, подальше от городов и дорог. Нам надо будет идти за ними.

- Мы поедем на машине? - Сун успокоился, мама поставила его на землю, обошла седан, разбирала наложенный на заднее сиденье багаж.

- Нет, бабушка написала, что на дорогах опасно. Она указала место, где будет нас ждать, это в пятнадцати милях на восток отсюда, будем идти пешком. Возьмём только самое необходимое.

Сун задумчиво поднял голову, посмотрел на бледное тело луны, замазанное легкой дымкой облаков. Всё что Чоу видел каждый день, осталось на своих местах, но он больше не узнавал этот мир.

***

Сун помнил, что в ту ночь на их лагерь в лесу обрушился ураган. Ветер яростно хлестал по ветхим крышам строений заброшенного детского лагеря. Внутри укрылось всего тридцать человек. С момента появления в их краях вируса прошел месяц или больше. Чоу не считал дни, с интересом ходил на рыбалку на соседнее озеро с мужчинами, изредка вспоминал об отце и теперь не расставался с монетой ни на мгновение. Лагерь жил взаимопомощью и поддержкой, женщина в годах по имени Монкут руководила почти всеми процессами, происходящими в маленькой общине, каждое утро распределяла работу и обязанности. Установила свод правил, которые все должны соблюдать. Сюда входил запрет отходить от лагеря дальше, чем на пятьдесят метров, не считая дороги на озеро, и принимать кого-либо извне. Тётушка Монкут, как все к ней обращались, говорила, что пока они будут придерживаться правил, всё будет хорошо. Кажется, никто не возражал, женщины стирали одежду и готовили еду, мужчины охраняли лагерь и ходили на рыбалку. Они ели одну рыбу, как говорила тётушка Монкут, она не переносила вирус. В лагере не было современных средств связи, даже телевизоров. Мобильные телефоны перестали ловить сигналы сетей и оказались бесполезны, а несколько дней назад вышел из строя старый переносной генератор, который нашли в подсобке. Несколько человек вызвались сходить в город за запчастями или за новым генератором, но тётушка Монкут наотрез отказалась от этой идеи. Теперь они лишились и единственного радио, по которому можно было поймать сигналы станций автоматического оповещения. Последнее, что передавали по приёмнику, это предостережение о новой угрозе, вирус изменил свой штамм. Мало кто понимал, что происходило, люди замыкались в себе.

Мама почти всё время молчала, а иногда Сун видел её с красными от слёз глазами. Судьба Лина оставалась для них загадкой. Ему так же жалко отца, но беспокойство блекло, стоило мальчику сжать в руке медальон. Неужели он был прав, и монета действительно охраняла своего владельца от неприятностей.

Сун вскрикнул от страха, прижался к матери. Грозовой разряд ударил совсем близко, прочертил в небе кривую линию, осветив нутро полупустого барака.

- Не бойся, всё будет хорошо, - Джунг прижала мальчика к груди. Никто уже не спал, люди выбирались из спальных мешков, укутывались в одеяла и задумчиво смотрели в окна. Очередная вспышка позволила Суну оглядеться. Совсем рядом, дрожа от страха, сидела девочка лет семи, она совсем одна. Она прибилась к лагерю несколько дней назад. Тётушка Монкут сделал для нее исключение, и после карантина проведенного в лодочном домике у заросшего пруда, допустила к общим обедам и спальне. Её звали Йонг, она рассказала, что жила в Йонгаме, но её родителей убили мародеры. Девочке пришлось несколько дней прятаться в подвале собственного дома. Когда она уходила из города он почти опустел.

Сун освободил от одеяла руку, протянул Йонг, девочка испуганно схватила его ладонь, крепко ее сжав, она вздрагивала при каждом громовом раскате. Чоу терпел эти неудобства, знал, что поддержка важнее. Джунг увидела поступок сына, улыбнулась, осторожно погладила сына по голове.

- Молодец, ты настоящий мужчина, - тихо шепнула на ухо. С очередной грозовой вспышкой входная дверь барака распахнулась. Тётушка Монкут вошла внутрь ветхого строения, шатаясь, с безумным выражением лица.

- Они здесь! Они пришли за нашими детьми! - воскликнула она, задрав руки, с одежды стекала вода, собираясь лужей у ног. Сун не понимал, что происходило, опомнился, когда почувствовал, как ослабла мамина рука. Джунг завороженно смотрела в раскрытые двери, подалась вперёд, что-то разглядев за занавесом дождя.

- Куда ты!? - Чоу судорожно вцепился в мать свободной рукой, еще помня, что случилось, когда она оставила его в машине перед бабушкиным домом.

- Я хочу посмотреть, - Джунг вырвалась из объятий, побежала к дверям.

- Они хотят только наших детей! - тётушка Монкут загородила проход - Нам не о чем с ними говорить!

- Я должна посмотреть! - Джунг протиснулась под рукой старухи. Чоу смотрел на эту картину разинув рот, рефлекторно подался вперёд, не хотел терять маму из виду, но, держащая его за руку Йонг одернула мальчика, смотрела с мольбой, просила не уходить. Сун застонал от досады, чувствовал, надо идти, но боялся отпускать руку девочки, видел в ней отражение своего страха.

- Пойдем со мной! - вдруг произнёс Чоу, удивившись своим словам не меньше чем Йонг. Он не заметил, как сжал медальон. Девочка кивнула, они вскочили с места одновременно единым рывком.

- Нет, я не пущу вас! - тётушка Монкут решительно встала проходе, широко расправила руки и расставила ноги.

- Вправо! - шепнул Сун подруге у самой двери, сам взял влево и прибавил шаг. Старуха решила ухватить Чоу первым, потянулась к нему, но мальчик вдруг замедлился. Йонг пробежала справа, Монкут потянулась за ней, но не успела схватить. Выждав момент, Сун проскочил слева от нее, оказался на улице, вздрогнул от холодных капель, ударивших в лицо.

- Йонг! - крикнул он, потеряв подругу из виду, метался во мраке, не знал куда бежать. Вспышка молнии высветила сгорбленную фигуру девочки. Йонг отбежала от двери барака на десять метров, остановилась, угодив в лужу и промокнув до нитки. Плача, она звала Суна, но шум ливня заглушил слова. Чоу кинулся на помощь, схватил её за руку, увлёк за собой. Дети бежали не глядя, скользя в грязи, едва не падая. Сун не знал, куда пошла мать, сжимал монету в надежде получить от неё подсказку правильного пути. Он не ошибся в своём обереге и в этот раз, обогнув пустующее здание, дети выбежали к шлагбауму въезда в лагерь, застали Джунг рядом с грузовиком, ворвавшимся на территорию, она стояла в тусклом свете его фар. Мальчик остановился в нескольких метрах, увидел, как мама машет руками, привлекая внимание людей внутри. Дверь кабины открылась, Чоу замер, сжав руку Йонг. Увидел высокого худощавого мужчину в армейской форме с нашивками армии Кореи, он был в защитной маске. Спрыгнул на землю, осветив фигуру женщины фонариком, уверенно зашагал к ней.