– Не поверишь, но буквально несколько минут назад размышлял именно об этом.
– А? – Челси вскинула бровь.
– Однако немного подумал и решил, что данная идея стала результатом временного помутнения рассудка.
– Вот такая позиция мне нравится больше.
– Мне неожиданно тоже.
– Иногда меня посещает мысль о том, что кое-кто подходит на роль моего брата намного сильнее, чем Ромуальд.
– Знаешь, если я правильно понял намёк, то твоя кандидатура на роль сестры мне тоже импонирует сильнее, нежели то, что было в реальности.
– У тебя есть сестра? Впервые слышу.
– Кузина, – пояснил Илайя. – Но поскольку меня воспитывала тётка, можно сказать, что я воспринимал их в качестве родных матери и сестры. Впрочем, сейчас я общаюсь только с настоящей матерью, а с ними – нет.
– Пожалуй, не буду спрашивать, почему.
– Пожалуй, не стоит.
Челси усмехнулась и вновь воздержалась от наводящих вопросов, поскольку понимала, что услышит историю достаточно распространённую, но не слишком радостную. О родственных взаимоотношениях иногда можно слагать легенды, и не всегда в радостном ключе.
– На сегодня я свободен? – спросил Илайя, оторвавшись от созерцания носков ботильонов собеседницы.
– Да, – кивнула Челси. – Свободен. Не буду тебя больше мучить.
– И хвалить сегодня тоже.
– Вот. Ты уже сам разбираешься, когда всё сделал правильно, а когда облажался. Надеюсь, такое безответственное поведение не повторится.
– Не повторится, – хмыкнул он. – Пока.
– Верю. До следующей встречи.
Она помахала ему рукой, разблокировала телефон и явно настроилась на разговор с кем-то. Вполне возможно, что с отцом. Челси недавно говорила, что работа над мюзиклом обещает продолжиться, поскольку заявленный композитор, наконец, пошёл на поправку и, вполне возможно, в ближайшее время возьмётся за исполнение своих прямых обязанностей. Вообще-то Челси необходимость затягивать с работой порядком напрягала, но она старалась найти положительные стороны во всём. Даже в подобных происшествиях.
Пусть из-за временного выхода из строя одной из ключевых фигур приходится немного повременить с реализацией задуманных планов, зато есть возможность подтянуть вокал своего протеже. А это дорогого стоит. Когда они с Ромуальдом окажутся на одной сцене, Илайя не ударит в грязь лицом. Он может спеть не лучше, но уж точно не сделает это хуже партнёра по сцене.
Оставив Челси в одиночестве, Илайя вышел в коридор, несколько секунд простоял на месте, стараясь окончательно избавиться от паутины липких воспоминаний, связанных с его прошлым, как далёким, так и относительно недавним. После чего направился к выходу. Прихватить куртку и поехать домой, предаваясь там бессмысленной, но чертовски приятной лени. После сегодняшних провалов в плане работы с голосом ему отчаянно хотелось побыть в одиночестве и не портить себе настроение окончательно, муссируя и обсасывая те события, что вызывали неприятие и отторжение. Жаль, что за девятнадцать лет жизни не научился создавать в голове полный вакуум.
Приказ поднять руки вверх прозвучал так внезапно, что Илайя, погружённый в свои мысли, от неожиданности шарахнулся назад. Не успел правильно переставить ноги и грохнулся на пол, больно ударившись при падении копчиком. Зашипел от вспышки кратковременной боли и скривился, подумав, что он может быть несказанно везучим человеком в представлении других, не будучи таковым в реальности, но иногда и та удачливость, что отсыпана ему, даёт сбои. После чего происходят такие вот неприятности, как сегодня. Сначала бесконечный поток размышлений, а вслед за ним ещё и эпичное падение на задницу посреди чужой прихожей, больше походившей на зал музея. Такой же огромной и необъятной.
Внимательнее посмотрев в сторону человека, направившего на него пистолет, он ухмыльнулся и произнёс:
– Нельзя так пугать людей.
После чего потянулся и попытался выхватить игрушку из рук сына Челси. Но мальчишка успел отскочить в сторону.
– Не отдам, – произнёс он, показав язык.
– Отберу и спрашивать не стану, – заверил Илайя, мысленно возмущаясь методами воспитания детей, которым с ранних лет вкладывают в руки оружие.
– Застрели его, Флинт, – посоветовал более или менее знакомый голос.
– Отличный совет, Ромео.
Илайя вновь произнёс это раньше, чем подумал. Во всяком случае, никто не давал ему права обращаться к Ромуальду в подобном тоне. С применением такого сокращения. Но не удержался. К тому же, оно казалось ему не эротичным и не личным, а каким-то… унизительным.
– Нормальный совет, – усмехнулся Ромуальд, пропустив мимо ушей уничижительное обращение. – Будь моя воля, я бы вообще от половины населения планету избавил.
– Себя бы, конечно, оставил.
– Несомненно. Зачем делать мир чище и уходить из него? Надо хотя бы посмотреть, во что выльется мечта, правда? – не дождавшись ответа, он обратился к племяннику. – Флинни, дашь дяде пистолет?
Сын Челси без вопросов протянул ему игрушку.
– Какая прелесть, – заметил Ромуальд. – В моём детстве они были куда топорнее сделаны.
Подошёл вплотную к Илайе, улыбнулся и приставил пистолет к его голове, со скрытым торжеством отмечая, сколько отвращения плескается на дне чужих зрачков.
– Теперь он наш пленник, – произнёс, обратившись к Флинту. – Можешь связать его, а потом вместе подумаем, что с ним сделать.
– Ура! – раздался радостный вопль, и Флинт унёсся куда-то.
За верёвкой, вероятно, чтобы связывать пленника.
В этот момент раздался стук двери о косяк, и в прихожей появилась Челси, озадаченная грохотом в прихожей и радостными воплями сына. Если бы муж был дома, она списала бы это на его совместные игры с ребёнком, но сейчас он находился на работе. Потому-то логично было предположить, что ученик до выхода не добрался.
Картина, которую она застигла в прихожей, заставила в первый момент нервно сглотнуть и вытаращить глаза.
========== 12. ==========
Soundtrack: Within Temptation - I don’t wanna
Первым сориентировался Ромуальд. Улыбнулся, но уже не столь ядовито, как прежде, а вполне радушно, даже мило, прежде чем произнести:
– Мы играем.
Взгляд Челси переместился на пистолет, приставленный к чужой голове. Илайя, наконец, выпал из состояния оцепенения и оттолкнул от себя игрушку. Произошло это почти одновременно с появлением Флинта, вернувшегося с какой-то длинной шёлковой «змеёй», оказавшейся при ближайшем рассмотрении поясом от халата матери. И с тихим щелчком, после которого из дула пистолета вылетел маленький шарик, выполнявший роль пули. Почему-то Илайя не сомневался, что Ромуальд, нажимая на курок, представлял, как реально стреляет ему в голову. После слов о геноциде для половины населения земли, это не казалось таким уж странным явлением.
– Я же говорил, что это игрушка, – выдал, глядя на сестру и закусывая нижнюю губу, но не эротично, а как-то по-детски, с лёгкой попыткой поддразнить строгого родителя.
– Когда ты уже повзрослеешь? – спросила Челси, закатив глаза.
С трудом удержалась от того, чтобы не выдохнуть шумно. В какой-то момент ей действительно показалось, что в руках у Ромуальда находится настоящее оружие, и он собирается выстрелить. Конечно, он не стал бы палить прямо в голову, ограничившись предупредительным выстрелом в сторону, но пойти на такой шаг, используя тактику запугивания… Может, не совсем в его стиле, но он никогда не уставал удивлять родителей своими выходками.
Вырос он, изменился метод воздействия на окружающих людей.
«Ты так любишь брата, что уверена: он мог выстрелить в человека», – с тоской подумала Челси.
Картина вырисовывалась удручающая. Челси питала к Ромуальду родственные чувства, но иногда ловила себя на мысли, что он способен на невероятно идиотские поступки. Окажись пистолет в его руке настоящим, она бы не удивилась.
– Когда-нибудь это обязательно произойдёт, – заверил Ромуальд, подхватив племянника на руки. – Вот так, Флинт, и попадаются благородные разбойники. Госпожа шериф нас арестует, а пленника отпустит. И не даст сладкого, да?
