Кричащие заголовки, очередная сенсация.

Один из главных героев, милый, прекрасный и невозможно романтичный Ромуальд Эган на самом деле далёк от своего сценического образа и не имеет ничего общего с ним. Напротив, он ужасен, бесчеловечен и не терпит конкуренции. Поняв, что на первый план выходит другой актёр – то есть, актриса – он решил разрешить конфликт средневековыми методами. В ход пошло насилие, угрозы и обещание превратить жизнь несчастной девушки в ад.

Не стоит дарить любовь подобным людям. Они её не заслуживают.

– Если бы она ограничилась только этими статьями, – Челси запустила ладонь в волосы, дёрнув их основательно, стараясь отвлечься от многообразия мыслей, в которых убивала Ромуальда за преподнесение такого подарка. – Она выступит в ток-шоу и продолжит тебя топить. Ты знаешь нашу чёртову Америку. И я её знаю. Домохозяйки готовы жрать любую историю, замешанную на насилии, а потом носить на руках гордую, непобедимую деву, которая смогла наказать мучителя. Пара слезинок в уголках глаз, несколько смятых платков на столешнице, и наша знакомая моментально превращается в жертву, а ты становишься маньяком. Итог? Протест, бойкот, билеты, оставшиеся нераспроданными. Взлёт Прим. А ты идёшь на дно. Понимаешь?

– Естественно, – Ромуальд кивнул и покрутил в пальцах зажигалку, явно принадлежащую Барри. – Но я не мог поступить иначе.

– Ромуальд…

Челси едва не простонала имя брата. Прикрыла лицо ладонью и покачала головой.

Нет, он неисправим. Он никогда не станет знаменитым стратегом. Он слишком вспыльчив и эмоционален. Планирование – не его стезя. К сожалению.

– Я не считаю свой поступок ошибкой.

– Почему я узнаю обо всём последней? Почему ты не можешь советоваться со мной…

– По той же причине, по которой и ты не спрашиваешь моего мнения.

– Например?

– Сказать Илайе, что купила его ролью – это здравое решение? Правда? Да не смеши меня, сестрёнка. Окажись я таким товаром, не удержался бы и врезал доброй госпоже продюсеру, наплевав на половую принадлежность.

– Ты уже это сделал, только не со мной, а с партнёршей по сцене.

– Челси?

– Что?

– Скажи честно, если перед тобой возникнет дилемма: отомстить за человека, которым дорожишь и оставить всё, как есть, наплевав на происходящее, что ты выберешь? Давай даже внесём некоторую определённость. Не просто человек из массовки, а максимально тебе родной и близкий. Например, если какая-нибудь тварь покусится на жизнь Флинта. Что ты сделаешь? Сядешь в сторонке и будешь до последнего ждать развязки? Не попытаешься повлиять на того, кто отравляет ему жизнь?

– Это не тот случай.

– Почему?

– Флинт мой сын, и я, будучи его матерью…

– Разумеется. Родственные связи. Ты оправдаешь свою заботу именно ими. Я же сделаю ставку на любовь и, как всегда, окажусь в числе неудачников, обречённых на поражение в противостоянии. Прим можно стучать по экрану, набирая свои сообщения, а мне следует игнорировать эти послания. Так?

– Да. Илайя не обращал на них внимания…

– Знаешь, он и на мои действия не обращал внимания. Напомнить, во что это вылилось? Я знаю, чем оборачивается безнаказанность. Когда ты понимаешь, что в твоих руках сосредоточилась власть, хочется постоянно получать доказательства этого. Удачи подстёгивают к дальнейшим действиям, и я не удивлюсь, узнав, что за сообщением, которое ты прочитала, последовало бы очередное нападение, а то и реальное убийство. Нанять киллера? Вполне в её стиле.

– Полагаешь?

– Тебе никогда не понять девушку, думающую не головой, а тем, что у неё между ног. У вас разные методы достижения целей и разные представления о правилах поведения в обществе. Вряд ли ты выходила замуж за Барри, мечтая, что он приведёт тебя к славе, а после выполнения миссии внезапно свалит на все четыре стороны, ну, или сдохнет, освободив от своей персоны.

– А она?

– Она мне отвратительна. Она беспринципная блядь, и этим всё сказано.

– Ромуальд, не стоит…

– Что я опять не так сказал? – зажигалка полетела в сторону, соприкоснувшись со столешницей с грохотом. – Может, мне стоило помочь ей в осуществлении задуманного? Может, следовало взять на себя роль доброй феи и трахнуть в самое ближайшее время, а потом притащить в семью и заявить, что отныне эта сука станет нашей родственницей? Женщин ведь нельзя оскорблять. Нельзя бить их плёткой, которую они сами вкладывают в твою руку. Можно только заглядывать им в рот и слушать, не возражая, как они поливают грязью тех, кто тебе дорог. Мне надолго хватит воспоминаний о том, как всё складывалось в ситуации с Джулианом. Я не хочу повторения этого сценария. Я не хочу терять, а она способна на многое…

– Ты преувеличиваешь.

– А ты недооцениваешь.

– Но теперь в газетах…

– И в шоу. Я знаю. Слышал. Лучше скажи мне, как так получилось? Не ты ли контролируешь всё, что связано с мюзиклом? Разве не ты устанавливаешь, какая информация проходит в прессу, а какая так и остаётся на уровне закулисных интриг? Как получилось, что газеты орут обо мне-садисте, а ты узнаёшь об этом непосредственно из публикаций, а не сама пускаешь материал на первые полосы?

– Не знаю! Ромуальд, я не знаю, как это произошло и почему. Именно это меня и угнетает, если ты не понял. Информация прошла мимо меня и вылилась в поток грязи, который нам не расхлебать. А это значит, что в компании завелась какая-то крыса.

– Или не крыса?

– Что ты имеешь в виду?

– Кто ещё имеет отношение к мюзиклу? Напомни мне, а?

– Нет, – Челси отрицательно покачала головой. – Бред. Этого не может быть.

– С чего ты решила?

– Я знаю. Этого достаточно.

– Она не тупая. А Эйден – не святой. Всегда есть тот, кто поведётся на длинные ноги, особенно если они так призывно раздвинуты.

– Он любит маму.

– Что не мешало ему трахать посторонних девиц время от времени. И если я…

– Не смей так говорить об отце!

Голос Челси звучал до ужаса истерично, балансируя где-то на грани верхних нот, а ладонь сама собой припечатала Ромуальду по лицу. Он будто бы не заметил этой пощёчины, продолжая доказывать собственную точку зрения.

– Но это правда.

– Ты думаешь, что он способен утопить собственного сына ради какой-то шлюхи? Ты, правда…

– Он и тебя способен утопить, если понадобится. Но только ты продолжишь верить, что у него крылья за спиной, а над головой нимб. Будто никогда не замечала, какое дерьмо, по сути, наш отец. Прости, но мы смотрим на него с разных позиций. Если для тебя этот человек – герой и прототип принца, то для меня он – моральный урод. В детстве, может, я любил обоих родителей и хотел быть важным человеком в их жизни, теперь я на что-то подобное не рассчитываю. И не удивлюсь, если окажусь прав.

– Отец не мог.

– Спроси у него. Проверим.

– Но он должен понимать…

– Ты никогда не слышала удивительных историй, о том, как престарелые ловеласы теряют голову от таких вот сук, готовых им петь в уши желаемые сказки? Хвалить, постоянно подчёркивая их значимость, облизывать и уверять в неповторимости, желанности, огромной привязанности. Сама говорила, что ради роли сотни и тысячи мальчиков и девочек откажутся от принципов и пойдут на любые жертвы. Тут особо жертвовать нечем. О том, что такое кровь на простыне, она забыла лет десять назад.

– Ей тогда было двенадцать, – пробормотала Челси на автомате.

– Тогда и забыла, – хмыкнул Ромуальд. – Сомневаюсь, что она хотя бы до четырнадцати дотянула. Только с годами у таких ставки растут. Сначала подобные девочки подставляются за шоколадки, билеты в кино и поход в кафе, а потом за роли, шубки, машины и прочие блага. Но при этом гордо именуют себя стервами, роскошными женщинами и идеалом любого мужчины, хотя, суть их остаётся прежней – шлюхи обыкновенные.

– В твою голову приходят поистине сумасшедшие идеи.

– Может быть. Если предположение окажется ошибочным, готов признать это и извиниться, но пока у меня имеется только один вариант. Тем более… Скажи, ты веришь фактам, написанным в статьях? Реально думаешь, что её популярность растёт? Большая часть поклонников мюзикла не вспомнят, кем является эта девушка. Они любят меня, они любят Илайю. Это тебе любой интернет-опрос подтвердит без труда. Примроуз – бесплатное приложение к нам обоим, которое жаждет оказаться на гребне успеха, но вынуждено довольствоваться объедками. Она не назвала реальную причину угроз, превратив меня в садиста и морального импотента в глазах публики. Думаешь, ей бы стали сочувствовать, поведай она правду о тех угрозах, что сама рассылала?