Вылезать из постели ему совсем не хотелось, несмотря на то, что она после активного начала дня выглядела не лучшим образом, требуя если не смены постельного белья, то хотя бы небольшой уборки, выраженной в стремлении собрать подушки и расправить простынь. Однако нужно было подниматься и идти в душ, пить кофе…

Ромуальд провёл ладонью по шее. Пробежка на сегодня отменялась.

Стремление принять душ вылилось в ещё один спонтанный секс, для которого так удачно в кармане джинсов завалялся последний презерватив.

Насколько спонтанно, настолько же потрясающе. Время от времени Ромуальд ловил собственное отражение в зеркале, но, по большей части, не занимался самолюбованием, а наблюдал за Илайей, стоявшим лицом к зеркалу, а потому прекрасно себя видевшему. Точнее, он мог бы увидеть, если бы хоть на мгновение открыл глаза. Но он жмурился, под сомкнутыми веками бликами озаряли всё искры. Он запускал ладонь в волосы, всё время спадающие на лицо, старался убрать их назад. Он дышал учащённо. Рубашка, небрежно наброшенная на плечи, норовила всё время с них соскользнуть. Илайя чувствовал себя немного неловко, потому и не решался открыть глаза, сомневаясь, что чисто эстетически сам себе понравится в итоге. В конце концов, он всё же немного переборол неизвестно откуда появившуюся у него стеснительность, приоткрыл один глаз, затем второй. Распахнул их широко, глядя на Ромуальда.

К счастью, проснулись они рано, потому пока в квартире царил полумрак, и ванная комната не стала исключением. Сюда пробивался серенький свет, но этого явно не было достаточно для полноценного освещения, а электрические лампы не горели, поскольку никто не удосужился их включить.

Этот полумрак спасал положение.

Илайя повернул голову, ища возможность прикоснуться к губам Ромуальда. Поддразнивая, касаясь их кончиком языка, позволяя втянуть себя в очередной поцелуй. Он застонал, но получилось в итоге лишь невразумительное нечленораздельное мычание. Почувствовал, как Ромуальд перехватил его поперёк живота, прижался губами к шее, провёл языком по солоноватой коже, чуть сжал зубы на мочке уха.

И потянул за собой в душ Илайю, стянув с него рубашку и бросив её на пол…

Илайя чувствовал на себе пристальный взгляд, когда одевался. Джинсы на голое тело, рубашка, которую он даже не подумал застегнуть, только вытащил из-под воротничка чуть влажные волосы. Он поработал над ними феном, но высушивать до конца не стал

Обернувшись в очередной раз, Илайя увидел, что Ромуальд надевает брюки, не стал отвлекать разговорами, вместо этого отправился на кухню – делать кофе. Или чай. В зависимости от того, какое настроение будет, когда закипит чайник.

Теперь мысли в голове уже не бегали всполошёнными тараканами, не натыкались на стены, а выстраивались в полноценную теорию. Крутилась она преимущественно вокруг жилищного вопроса и размышлений о предложении, озвученном однажды. Илайя не сомневался в его действительности, но зато отчаянно пытался найти оптимальный вариант ответа. Жаль, что на выбор давалось всего два варианта. Или да, или нет. Они могут начать жить вместе, а могут продолжать встречаться время от времени, как это происходит сейчас.

Полное отсутствие хоть какого-нибудь опыта отношений не позволяло самостоятельно обнаружить золотую середину. А советоваться с кем-то было довольно глупо. Илайя это понимал и без подсказок.

Он не обсуждал с окружающими вопросы, его интересовавшие, поскольку понимал, что советы, в большинстве случаев, окажутся пустым сотрясанием воздуха. Ничего нового, редкие проблески объективности, а в целом – обобщение, которое он с таким же успехом может прочитать на любом портале. Но советоваться с интернетом было ещё тупее, нежели с родственниками и друзьями, потому Илайя продолжал топтаться на месте. Ему до ужаса хотелось ответить согласием, но он не представлял, во что это выльется. Продолжится ли всё в радостном ключе, или отношения моментально испортятся, стоит только переступить порог совместного дома.

Помимо мыслей о предложении Ромуальда, Илайю занимали вопросы взаимоотношений внутри семьи.

Не далее, как два дня назад Илайе написала мать и сообщила, что обязательно появится на премьере. Заметила, что не может пропустить данное событие. Да, Фрэд тоже приедет вместе с ней. Он хочет оценить постановку, тем более что всегда был неравнодушен к подобным мероприятиям. Да, они уже заказали билеты.

Илайя усмехнулся, но комментировать собственное отношение к отчиму и мысли относительно его появления на премьере не решился. Однако заранее готовился к тому, что добрый почти родственник будет отчаянно желать ему падения. Рут не говорила этого напрямую, но Илайя и сам догадывался, что движет отчимом не любовь к музыке подобного направления, а желание проверить. Реально ли его пасынку дали роль, или он там седьмой лебедь у пятого пруда, как принято говорить у балетных о невезучих балеринах, не выбившихся в примы, а простоявших в массовке?

Об опыте совместной жизни Илайя мог спросить у матери, но как раз этот вариант ему не нравился абсолютно, поскольку Рут авторитетом в сфере семейных, ну или относительно семейных отношений для него не была. Илайя вообще не хотел видеть её на премьере, как и Фрэда.

Но тут его мнения никто особо и не спрашивал. Он не рассказывал матери о своём прорыве, она сама прочитала в интернете и долгое время молчала, не выспрашивая подробности. Потом уже не удержалась и проявила любопытство. Пришлось на ходу придумать легенду, несколько перекроив реальность.

Илайя вздохнул тяжело. Застегнул все пуговицы на рубашке, закатал рукава и полез в шкафчик, доставая кружки.

О том, что делать с матерью и отчимом он подумает позже. Не стоит грузить своими проблемами Ромуальда. Тем более, что у него самого ситуация не особо лучше. Челси с мужем и Эйден с Симоной придут в любом случае. Их не остановит ураган, цунами или ещё какой-нибудь природный катаклизм, они обязательно посетят первое представление, строго оценивая результат своих трудов.

Погрузившись в свои размышления, Илайя не заметил, что на кухне находится уже не в одиночестве, а в компании Ромуальда, потому вздрогнул, почувствовав, как его обняли, притянув ближе к себе.

– У тебя есть планы на вечер после премьеры? – спросил Ромуальд.

– Мне казалось, что они есть у всего состава. Разве нет?

– Официально – да, а неофициально…

– Предлагаешь мне играть не по правилам, нарушая коллективную этику?

– Почему же? Я предлагаю играть по правилам. По нашим, а не по чужим. На работе я только работаю. И если честно, мне плевать, кем меня посчитают, если я не напьюсь в их обществе.

– Звучит немного пугающе.

– Почему?

– Потому что мне предлагают неопределённость. Не так ли?

– А это пока секрет.

– Интригуешь?

– Стараюсь.

– У тебя получилось, – сообщил Илайя, подвигав бровями. – Чай или кофе?

– Тебя, – выдохнул Ромуальд, прижимаясь губами к ярёмной вене и чуть царапнув кожу зубами. – Чай или кофе – без разницы.

– Из моих рук хоть яд?

– Что-то вроде того. Но, надеюсь, до этого не дойдёт?

– Никакого яда, – заверил Илайя. – Только экологически чистая заварка.

========== 37. ==========

Soundtrack: Eisbrecher - Böse Mädchen

В былое время Примроуз Флеминг не могла считать себя удачливой особой, поскольку случаев, способных убедить её в обратном, на жизненном пути практически не подворачивалось.

Если бы кто-то попросил девушку дать краткую информацию о себе, она вряд ли смогла бы найти большое количество интересных фактов, которыми хочется поделиться в обязательном порядке. Фактов, что наскакивают друг на друга, постоянно сталкиваются и будто бы кричат: «Расскажи обо мне! Расскажи!».

Такого не было, о чём Прим неизменно думала с сожалением.

Ей хотелось жить так, чтобы жизнь напоминала сценарий сногсшибательного фильма, целиком и полностью занимавший не только её саму, но и окружающих. Ей хотелось добиться успеха, подняться на неведомые прежде высоты и создать для сонного мира новый объект поклонения в своём лице. Амбициозная, нереально самовлюбленная и невероятно сексапильная. Такой имидж она придумала для себя, мучительно борясь с детскими комплексами.