— С Монмартра.

— Кто же вы?

— Шофер княжны Базилевой.

Автомобиль остановился перед аркой ворот. Они вышли из машины и пересекли большой внутренний двор, мощеный, с купой деревьев посредине, образующий обширный прямоугольник, ограниченный старыми домами, у которых каждая лестница была обозначена буквой: «лестница А», «лестница Б» и так далее.

Они поднялись по лестнице «Е». Их шаги гулко раздавались по каменным ступеням. Кругом — ни души. На каждом этаже была единственная дверь. Все здание пришло в упадок и плохо содержалось.

На последнем, пятом этаже с очень низким потолком Виктор вытащил связку ключей и листок с планом квартиры, на котором он показал своей спутнице расположение четырех маленьких комнат.

Замок открылся без труда.

— Вы не боитесь? — тихо спросил он.

Княжна пожала плечами. Однако она больше не смеялась. Ее лицо снова обрело обычную бледность.

Они оказались в прихожей с двумя закрытыми дверями.

Виктор указал на правую.

— Он спит здесь.

Он открыл дверь, и они вошли в маленькую комнатку, бедно обставленную четырьмя стульями и секретером, с нишей, отделенной от комнаты занавеской.

Виктор чуть-чуть отодвинул занавеску, посмотрел и сделал знак молодой женщине, чтобы она тоже взглянула.

Стенное зеркало отражало диван, на котором спал мужчина. Лица его не было видно. Виктор склонился к ней и шепнул:

— Оставайтесь здесь и при малейшем движении предупредите меня.

Он коснулся ее руки. Она была ледяной. Ее глаза, устремленные на спящего, лихорадочно блестели.

Виктор приблизился к секретеру, и потребовалось некоторое время, чтобы он его открыл. Перед ним было несколько ящиков. Он порылся и нашел браслет в обтянутом шелком футляре.

В этот момент раздался какой-то звук, будто что-то упало на пол.

Александра опустила занавес. Она дрожала.

Виктор, приблизившись к ней, услышал, как она пролепетала:

— Он пошевелился, он просыпается…

Он нащупал рукой лежащий в кармане револьвер. Она схватила его за руку, прошептав:

— Вы с ума сошли! Нет! Никогда!

Он закрыл ей рот ладонью.

— Молчите… Слушайте!

Они прислушались. Тишина. Шаг за шагом они отступали от спящего. Виктор повлек свою спутницу к выходу.

На площадке она глубоко вздохнула и стала спокойно спускаться по лестнице.

Когда они сели в автомобиль, у княжны задрожали руки, исказилось лицо, и Виктору показалось, что она вот-вот разрыдается. Но она издала короткий нервный смешок и стала разглядывать браслет, который он ей показал.

— Очень красив! И ничего, кроме великолепных бриллиантов… Хорошая добыча… Поздравляю…

Почувствовав в ее словах легкую иронию, Виктор вдруг ощутил себя очень далеким от нее. Она была ему совсем чужой, почти враждебной. Знаком попросив его остановиться, она вышла из машины, не сказав ни слова. Здесь была стоянка такси. Она села в одну из машин.

Он повернул к старому кварталу, откуда только что приехал, снова оказался на обширном дворе и поднялся по лестнице «Е».

Его друг Лармона открыл дверь.

— Хорошо сыграно, Лармона! — весело воскликнул Виктор. — Ты первоклассный соня, и твоя квартира очень подходит для мизансцен подобного рода. Но что это упало?

— Мои очки.

— Еще немного, и я бы послал тебе пулю в голову. Эта перспектива, кажется, испугала прекрасную даму. Она набросилась на меня, рискуя разбудить тебя.

— Значит, она не хотела этого преступления?

— Если, конечно, ее не отпугнуло воспоминание об улице Вожирар…

— Ты думаешь о ней?

— То, что я распознал в ней, оставляет меня в нерешительности. Однако теперь мы сообщники, как я этого и хотел. Приведя ее сюда, я приблизился к своей цели. Я должен предложить ей часть добычи. Вот мое намерение. Но эта женщина… воровка? Я не могу представить!.. Возьми браслет и поблагодари ювелира, который тебе его одолжил.

У Лармона вырвалось:

— Ну и мастер же ты на выдумки!

— С таким типом, как Люпен, нужны особые методы.

В «Кембридже» перед обедом Виктору позвонили по телефону. Это был Лармона.

— Кажется, комиссар Молеон получил указание насчет убежища англичанина… Кое-что готовится… Я буду держать тебя в курсе.

Виктора не покидало беспокойство. Путь, который он выбрал, обязывал его продвигаться вперед с величайшей осторожностью, шаг за шагом. Одно неловкое движение — и вся банда была бы встревожена, насторожилась бы. Молеону, напротив, нечего было церемониться. Открыв след, он устремлялся прямо на врага. А если он схватит англичанина, то поставит под угрозу Люпена, скомпрометирует Александру, и все дело ускользнет из рук Виктора.

Прошло сорок восемь неприятных часов. В газетах нельзя было найти никаких указаний на тревогу, о которой сигнализировал Лармона.

Сам Лармона, однако, позвонил, уведомив, что некоторые детали убедили его в правильности первого впечатления.

Бемиш не появлялся. Вероятно, он отсиживался у себя в номере.

Что касается княжны Александры, то она только один раз появилась в холле после обеда. Погрузившись в чтение иллюстрированных журналов, она курила. Она переменила свое обычное место и не поздоровалась с Виктором, который заметил ее, когда она уже уходила.

Она не показалась ему встревоженной. Но с какой стати ей это показывать? Должно ли все это означать для Виктора, что хотя она с ним не поздоровалась и не говорила, то все же с ней можно будет восстановить контакт? Она, очевидно, не подозревала, что события развиваются угрожающе для нее, но должна была бы почувствовать, в силу женской интуиции, вокруг себя дыхание опасности. Какая же сила удерживала ее в этом отеле? И что удерживало здесь англичанина Бемиша? Почему ни та, ни другой не искали более надежного убежища? Почему они не отдалились один от другого?

Может быть, она ожидала того неизвестного, которого Виктор заметил однажды вечером в компании англичанина? И который мог быть Арсеном Люпеном?

Виктор готов был подойти к ней и сказать: «Уезжайте. Положение для вас осложнилось».

Но что бы он ей ответил, если бы она его спросила: «Для кого осложнилось? Чего мне опасаться? В чем может быть замешана княжна Базилева? Англичанин Бемиш? Я его не знаю?!»

Виктор выжидал. Он тоже не покидал отеля и много размышлял. Каждый момент он думал о деле, искал подтверждения некоторых решений, на которых остановился, и сопоставлял их с тем, что знал об Александре, о ее поведении, ее характере.

Однажды, после завтрака, он вышел на балкон и, перегнувшись через перила в сторону улицы, различил среди прохожих весьма знакомый ему силуэт одного из коллег по префектуре. Другой его знакомый шел навстречу первому. Оба они, встретившись как бы случайно, сели на скамью перед фасадом «Кембриджа». Они не разговаривали, даже не глядели друг на друга, но тот и другой не спускали глаз с отеля, наблюдая за его подъездом. Два других инспектора обосновались на противоположной стороне улицы, еще двое — несколько подальше. В общем их было шесть. Очевидно, слежка-облава началась.

Для Виктора возникла дилемма: или снова превратиться в детектива из светской бригады, разоблачить англичанина и таким образом выйти на Арсена Люпена более или менее прямо, но в то же время демаскировать Александру, или же предпринять…

— Или же что? — сказал он сам себе вполголоса. — Что предпринять? Не переходить на сторону Молеона, а взять сторону Александры и бороться с ней против Молеона? Но по какому, собственно, мотиву стал бы я так поступать? Только чтобы выиграть дело самому, самому настигнуть Арсена Люпена?..

Бывают моменты, когда лучше не думать и предоставить все своему инстинкту, даже не зная, куда он вас заведет. И сейчас Виктору важно было проникнуть в гущу событий и сохранить свободу действий, чтобы поступать в зависимости от перипетий борьбы. Снова поглядев с балкона на улицу, он заметил Лармона, который с видом прогуливающегося не спеша направлялся к отелю.