Таня содрогнулась, глядя на него широко раскрытыми от ужаса глазами – больше девушка ничего сделать не могла, даже шевелиться теперь было трудно, разве что у Гроттер была возможность нормально дышать при меньшем количестве чёртовых ремней, которые так давили на грудь.
- Хочешь, дам зеркало посмотреть? – наконец-то поинтересовался Бейбарсов.
- Хочу! – моментально кивнула Таня. – Но я ведь не могу ничего держать в руках… У меня ж они привязанные!
- Я подержу.
Глеб наконец-то взял в руки небольшое зеркальце и поднёс к её глазам. Гроттер внимательно смотрела на своё отражение и пыталась отыскать шрам, но ничего не было, будто б ничего и не случилось.
Тонкая полоса.
Тонкая полоса на виске, длиной не больше двух или трёх сантиметров, её совершенно не портила, а вообще, она осталась точно такой же, как и была.
Прежде Таню никогда не интересовало то, что другие могли бы назвать привлекательной внешностью.
Она упрямо считала, что в этом нет совершенно ничего важного, да и вообще, какая есть, такая есть, она всё равно Провидица, а Провидицы не могут быть счастливы, это уже просто закон.
Тем не менее, внезапно Гроттер осознала, что на самом деле всё гораздо хуже, чем могло бы быть.
Рыжеволосая предпочитала не понимать собственных страхов – а теперь вдруг осознала, что она просто подсознательно сравнивала себя с Чумой, проводила параллель и боялась того, что станет такой же.
Такой же уродливой, такой же страшной.
Такой же – такой, которую предали, которую просто оставили на проклятом “Тибидохсе”, швырнули в пламя.
Так не должно быть.
- Тем не менее, твоё психическое здоровье вызывает у меня определённые вопросы, - равнодушно продолжал говорить Бейбарсов, будто бы до этого времени не он убеждал Таню, что всё будет хорошо. – Поэтому нам пришлось доправить тебя сюда, в больницу.
Таня содрогнулась. Она предпочитала не думать о том, насколько отвратительным местом вообще это здание, но теперь, до конца осознав, что попала в лечебницу для психически больных, поняла, что на самом деле ничего хорошего больше не будет.
- Забери меня отсюда! – взмолилась Гроттер. – Глеб, пожалуйста, забери меня отсюда, я не хочу тут быть!
- Тебе надо лечиться, - строго ответил он, внимательно глядя на девушку. – Ты должна понимать, что сопротивление лечению приводит к плохим последствиям, которые просто несоизмеримы относительно твоего состояния.
Таня прикрыла глаза и попыталась разобрать его слова, отыскать в них хоть какую-то суть, но не смогла.
Ей всё так же было пусто и больно, а отвратительное чувство того, что Бейбарсов нагло врёт, заставляло задыхаться от бесконечной боли.
- Скажи мне правду! – потребовала Таня. – Что со мной случилось, скажи, Глеб, скажи!
- Ты помнишь фасад своего дома? – усмехнулся Бейбарсов. – Его едва удалось уберечь. И, знаешь… мне жалко тот абрикос.
- Какой абрикос?
- Как какой? – Глеб притворно удивился. – Тот самый, который ты своей магией вырвала из земли, швырнув в окно.
- Я? – Таня просто не желала верить в то, что он говорил. Глеб врёт, Глеб просто выдумал всё, что только что сказал ей.
- А ещё перебила столько живности… Внутренности медведя трудно отчищать со стёкол, знаешь ли…
- А люди?! – Гроттер попыталась приподняться, но ремни держали её крепко, а Таня теперь даже мог ла понять, зачем вообще её держали.
- А люди, слава богам, находились слишком далеко от того места. Но это не уменьшает твоей ответственности. Мы обязаны заняться твоим здоровьем, если ты желаешь когда-нибудь покинуть эту больницу и жить нормальной, счастливой жизнью, - холодно пояснил Бейбарсов.
Таня едва ли не расплакалась – несколько слезинок действительно стекли по её щекам, но Бейбарсов осторожно вытер их, а после, будто бы издеваясь, прикоснулся губами к её щеке.
- Всё будет хорошо, - прошептал наконец-то он совсем-совсем тихо. – Не переживай, Таня, всё будет просто прекрасно, когда этот ужас наконец-то закончится. Верь в это, и ты обязательно выберешься.
Трудно было верно истолковать его слова, но почему-то Гроттер показалось, что Глеб намекал на что-то.
На что-то такое, что она должна совершить ради того, чтобы вообще остаться живой.
========== Боль тридцать девятая. Голоса ==========
Гроттер пыталась заставить себя подчиниться тому, что тут называли лечением – это давалось ей чрезвычайно трудно, но, тем не менее, она продолжала мечтать о том, что однажды будет совершенно здоровым.
Для тихой ходы тут даже расстелили ковры, мягкие-мягкие, неимоверно приятные наощупь.
Тоже белые, естественно.
Ремни с неё снимали редко. Тем не менее, надо было как-то поесть, ведь физически она была вполне здорова, и Гроттер, под действием успокоительных, имела право подниматься и даже немного ходить, чтобы не испортить ещё и физический аспект собственного здоровья.
…Таня попыталась пройтись, но ноги затерпли и подкашивались. К тому же, она вынуждена была ходить между пустыми кроватями, потому что здесь не было больше ни единого живого человека.
Спустя час к ней должны были прийти, чтобы вновь заковать её в проклятые ремни, и Таня надеялась на то, что у неё будет хотя бы одна лишняя минутка, чтобы немного расслабить собственные мышцы.
Она непроизвольно вырывалась всякий раз, когда её приковывали, пыталась убедить всех в том, что будет вести себя тихо.
Они не слушали.
Таня попыталась отыскать тут окно, но его не было. Двери оказались тоже закрытыми, да и решётчатое окошко сегодня было заперто – а стекло завешивали вечно какими-то тряпками.
Гроттер громко шмыгнула носом, пытаясь успокоиться и смириться с тем, что она должна сейчас лечиться.
Она хотела уже сесть, только осторожно и на пол, чтобы ничего не испортить, но, тем не менее, замерла, услышав голоса.
Комната, к счастью, была совсем даже не герметичной, и кое-какие звуки разобрать было всё же реально.
Таня прислушивалась к ним как можно внимательнее, стараясь не пропустить ни единого слова.
Что-то подсказывало девушке, что на самом деле это может стоить ей жизни, а Тане так хотелось выбраться отсюда.
Если честно, то любой ценой, хотя вряд ли кто-то разрешит девушке просто так сбежать отсюда.
Гроттер устала бороться, у неё подкашивались ноги, да и она слишком давно не ходила, чтобы сейчас иметь силы стоять здесь, вот только, тем не менее, оно стоило того, чтобы заставить себя собраться.
Рыжеволосая всем телом прижалась к двери, внимательно прислушиваясь и узнавая голоса.
Одним из людей, которые говорили под дверью, явно был Бейбарсов. Его Гроттер уже научилась отличать от всех других, да и его собеседница, судя по тону, была женщиной, правда, с отвратительным и скрипучим голосом.
Спустя мгновение Таня поймала себя на мысли, что, скорее всего, это опять Чума, которая, впрочем, не особо часто наведывалась к ней.
Гроттер провела тут уже примерно неделю, но, тем не менее, так и не смогла исправить собственное отвратительное самочувствие.
Ей было плохо.
Таня шмыгнула носом, пытаясь как-то собраться и наконец-то разобрать слова, которые сейчас говорила Чума.
- Девчонка поверила в то, что ей надо лечиться? – она хрипловато рассмеялась, и в этом смехе чувствовалось откровенное издевательство.
Гроттер содрогнулась.
Ей стало не по себе, да и странное предчувствие вынуждало кривиться и очень сильно пугаться.
Таня мечтала о том, чтобы оказаться как можно дальше отсюда, да и вообще, всё это показалось ей кошмаром, предельным кошмаром, тем самым, который может поглотить её с головой.
Гроттер чувствовала себя не просто испуганной, нет, ей казалось, что на самом деле сейчас её просто убьют.
Это было предательством.
- Да, конечно, - Бейбарсов, наверное, кивнул и, судя по всему, тоже усмехнулся. Гроттер вспомнила, как усмешка каждый раз портила его лицо, и содрогнулась – ей почему-то стало до ужаса неприятно.
