- Я у тебя как что не спрошу, так мне ничего знать не следует, – я развела руками, фыркая. Макс поднял на меня глаза и на его лице заиграли желваки, суставы выделялись из-под кожи в сжатых кулаках. – Как я смогу уживаться с тобой, если ничего не буду знать.

- Чёрт, Слава... – он прикусил губу и зло выдохнул. – Обычно о таких секретах узнают, когда между людьми возникает нерушимое доверие. Об этом даже не знает Кай, Римма или моя мать. Как-то не правильно доверить это тебе.

- Ты либо сам мне скажешь, либо я узнаю самостоятельно, – я надула губы. – Под самостоятельностью имею ввиду, что я либо тебя достану каким-нибудь косвенным способом, либо начну пилить мозг Мирославе, правда это маловероятно, но я попробую.

- Любопытство, Кросс, очень плохая черта! – отметил Макс, покачав головой. Я закатила глаза в его привычной манере. – О Господи!

- Что я сделала такого, что ты вспомнил о Всевышнем? – я усмехнулась и наклонила голову в сторону, что бы внимательнее и ближе рассмотреть его лицо.

- Просто ты всем своим видом заставляешь меня проболтаться о тайне, за знание которой меня поджарят на костре, – он прикрыл глаза и тут мне стало ясно, что следующим будет именно рассказ о совершенном, иначе бы он не стал так поджигать мой интерес. – Дракула не пропал. Я вместе с Мирославой убил его.

- Чё?! – я вытаращила глаза и подавилась слюной. Закашлялась и громко вздыхала, сквозь слёзы смотря на парня, который наблюдал за мной и с потрясением, и с сожалением одновременно. – Ты убил собственного отца?

- Ну да, – он более менее спокойно пожал плечами. – Проткнул его мечом и похоронил у чёрта на рогах. Конечно, без Славы тут не обошлось, мой отец был очень сильным вампиром. Но поскольку Мирослава нейтрал, то с ней он совладать не смог. Начнёшь меня осуждать и читать морали о любви к родителям – я тебя стукну.

- Ну-у, учитывая твои рассказы об отце, у меня как-то нет желания говорить тебе о любви к родителям. Мать вас бросала, отец не уделял внимания, потом вовсе обзавёлся второй женой и новой дочерью. Но... – я перевела взгляд на показавшееся из-за горизонта полукруглое солнце, играющее лучами на верхушках деревьев и крышах православных церквей. – Не убивать же их за это.

- Думаешь – это была главная причина? – Макс сморщился. – Если бы это было мотивом убийства, я мог бы перебить всех близких и далёких родственников под одинаковым предлогом: они меня не любили. В нашем мире случаи любви исключительны. Аннабель любила Дракулу, Дракула любил власть. Агата любила своих дочерей, а те по своей глупости полюбили меня. Князь Фрау любил свою магию, но та свела его с ума. Великая Лореаль любила своих созданий, но они заперли её в междумирье. Но никто не кинулся убивать из-за того, что на их чувства не ответили взаимностью.

- Тогда из-за чего же ты убил собственного отца? Легендарного вампира и короля? Это же по сути государственная измена! –я внимательно на него смотрела, стараясь даже не моргать. Горло пересохло от волнения и нетерпения узнать правду. Не помню, чтобы раньше меня так сильно распирало от любопытства, видимо сейчас случай исключительный. Тайна исчезновения короля вампиров была так проста, что становится стыдно за бредовые теории охотников прошлого и настоящего.

- Я не хотел плясать под его дудку, – Макс сгорбился. – Он разрушал наш мир, спускал его в тартарары. Довёл Серафиму, отчего та ушла в самоволку, собрав маленький отряд зеленоглазых вампиров. Вечно пререкался с Фрау, отчего его нейтралы зло на нас глядели, а иногда порой отрывали тому-другому головы от неправильного взгляда в их адрес. Ещё и тёрки с Агатой, а с ней в принципе шутить было нельзя. Она была старшей из древних, но её не допустили к верховенству над вампирами, потому что она была женщиной, да и баловалась запретной магией. Ещё уход Аннабель сыграл свою роль. Когда ушла мать, Дракула не сразу заметил, он был слишком занят Анжелин и её продвижением в совет при короле. Но когда заметил – ошалел. Начал орать на всех, швырять в стены посуду и периодически бить Римму. Помнится, бил он её толстыми розгами по спине за каждую её ошибку. Я думаю, так он вымещал своё горе за то, что женщина, которая посвятила ему жизнь, променяв семью на любовь – ушла от него. Но после начался полный трындец. Он расторгнул соглашение с охотниками, напав на тогдашнюю главу гильдии, под невменяемым предлогом. Начал цапаться с ведьмами и оборотнями. Всё дошло до того, что он просто начал пить в неизмеримых количествах и забавляться с полукровками, при этом отстаивая свои права на трон в пьяном бреду. Анжелин была слишком глупа, что бы взяться за дело, а к остальным кланам доверия уже как такового не было. Тогда-то я и взял это дело в свои руки. Слава мне помогла провернуть убийство и выдать всё это за исчезновение, спереть всё на древних ведьм или типа того. Правда и после этого меня к власти не допустили, слишком молод.

- Знаешь, что я тебе на это скажу? – я слегка поморщилась и тяжело вздохнула, откидывая голову назад. – Охренеть можно от ваших законов! Серьёзно! Древнейшая вампирша не допускается, потому что родилась женщиной, кровный наследник слишком молод. Что за бредятина? Кто это всё придумал, чёрт побери?

- Я и сам не знаю, – он пожал плечами и усмехнулся. – Я-то думал начнёшь меня осуждать...

- За что? – я улыбнулась. – За то что пытался спасти свой народ? Думаю, так поступил бы любой человек, который видел всю картину целиком. Я не считаю это истинно правильным, но и не осуждаю. Он заслужил, но он всё-таки твой отец. Ты сделал то, что сделал. И никто не должен тебя за это осуждать. В особенности я –простая семнадцатилетняя смертная.

- Я думаю «простая» тут слово лишнее, – Макс откинул голову назад и вдохнул по глубже. Солнце поднялось и уже освещало весь город. – Школу ты сегодня прогуляешь.

- Подумаешь, – я пожала плечами. – Если я пропущу одну тему по алгебре – мой мир не рухнет.

- Слышала бы тебя наша учительница, – Макс сдерживал смех. – Ты бы выучила весь учебник на зубок, думаю.

- Сомневаюсь, что она бы заставила меня зубрить учебник, – я поглядела на брюнета, склонив голову. – У меня слишком одарённый сосед по парте, который вполне сможет подтянуть меня по алгебре.

- Я хреновый учитель, – честно признался Карс. – Но за одно занятие буду брать не меньше ста долларов.

- Ты теперь математическая проститутка? – я засмеялась, откидывая надоедливые спутанные кудри назад.

- Не хочешь высчитать со мной парочку логарифмов на заднем сиденье машины? – он забавно дёрнул бровями и в тот же миг мы рассмеялись во весь голос, явно потревожив весь дом и улицу. Я сквозь смех смотрела на него и поражалась тому, как же просто мы разговариваем. Без смущение, которое раньше окатывало меня, без его странных искорок в глазах, от которых и жутко, и приятно. Он впервые казался самым обычным и добрым парнем, способным отпускать не самые остроумные шуточки, аля комик с экрана телевизора. Это было просто и... это было потрясающе.

7:40.

После забавного времяпрепровождения со старшим сыном Дракулы на крыше грандиозного поместья, построенного с нотками викторианской лондонской эпохи, я повалялась в его постели, пока Карс занимался какими-то своими делами, листая книги и попутно рассказывая мне простецкие истории из хронологии Ночного мира. А уж когда лежать надоело, а парень замолчал, погрузившись то ли в сон, то ли в кипу бумаг на столе, я решила сбегать в душ, а после подумывать о возвращении домой.

Я бросила Максу пару слов о том, что собираюсь умыться и стянув со спинки кресла, стоящего в углу, серое полотенце, пошла по запомнившемуся мне маршруту в ванную комнату. Холод паркета впивался в ноги, а рубашка согревала только верхнюю часть моего тела. Её длинны хватало, что бы попу еле-еле прикрыть. Я задумчиво рассматривала панели на стенах и когда настигла двери в ванную комнату, толкнула её и застыла на пороге. Увиденное заставило меня приоткрыть рот. У раковины стояла абсолютного голая Мирослава Карс с зубной щёткой в руках и маленьким белым полотенчиком, завернутом на голове. По её бледному идеальному телу стекали струйки воды. У меня аж дыхание перехватило и в горле пересохло. Я не падка на девушек, но увидеть идеальную, даже для меня было чем-то эпическим. Я уставилась на неё, хотя Слава даже виду не подала, что знает о моём присутствии. По внушительной груди стекала вода, очерчивая линии бледных сосков, спускаясь на плоский живот, на котором явно проступали кубики пресса, а после капли стекали беглыми ручейками к впалому пупку и ниже к тазобедренным костям и далее, либо спадали на пол, либо окутывали тоненькой струёй упругие бёдра, либо затекали промеж ног. Она выплюнула зубную пасту и упёрлась ладонями в ободки раковины, подняв на меня медовые глаза. Она не поспешила хватать полотенце или прикрываться руками, а наоборот, прогнулась у раковины словно кошка и выставила грудь вперёд.