- Что? – она повернулась, вырвав свою руку из его пальцев. Она всегда так делала, когда Кай пытался её остановить. Грубо вырывала руку, а после смотрела на него так, будто он виновен во всех человеческих грехах. Но шатен прекрасно знал, что да – он виноват. Но только в том, что снова обидел её. Стойкая, будто бы стальная девушка, всегда становилась ранимой, стоило им встретиться. – Я понимаю, Кай, прошло четырнадцать лет. Ты думал, что я умерла. Чёрт...я у мерла на твоих глазах! Ты имеешь полное право злиться на меня, потому что я ни разу не сообщила о том, что я жива! Да, я не позвонила, не прислала весточку... Я не могла, понимаешь? За мной следили, шли по пятам. До той поры, пока Лео не сказал мне, что Макс начал действовать... Я... я очень сожалею о том, что не связывалась с тобой. Ты не представляешь, как сильно я хотела написать или позвонить, но просто не могла... Я даже не сообщила что-то брату...

- Ох! Опять твой брат! – Кай перебил её, нахмурившись. – Знаешь что?! – он зло глянул на девушку, которая смотрела на него в недоумении. – Все так пекутся из-за твоего брата. Римма в него влюблена, Анжелин бегала за ним, а он величественно игнорировал её. Аннабель вернулась лишь потому, что ей напели об интересных вестях о её сыне. А потом из неоткуда появилась ты – живая и всё такая же... такая же кра... не важно! – он осёкся, поджимая губы, а после, вздохнул. – И ты тоже говоришь о брате. О том, какой замечательный твои брат! И как все любят твоего брата! Что твой брат нашёл в смертной!... Меня тошнит от твоего брата! Понимаешь ты это?! Из-за него я стал монстром, который теперь вынужден охмуривать молоденьких дурочек и дырявить им шеи, что бы жить! Из-за него, я встретил тебя! Из-за него, я связался с тобой! Из-за него, твоего любимого брата, я лишился единственного человека, который мог быть мне семьёй! Из-за Макса Агата исчезла из моей жизни! И да! – он выпрямился, взмахивая рукой. Резко, строго, словно разрезая воздух худыми пальцами. – Из-за Макса я и потерял тебя, Слава! Он затеял всю эту игру. Из-за него Габриель превратил тебя в решето!

- Кай! – она испуганно вскрикнула, сделав шаг к шатену. – Я не имела ввиду то, что если бы могла, сразу бы сообщила брату. Я бы могла позвонить тебе! Чёрт, я даже была в баре, где был ты! Я...я...

- Ты напала на Риту, хотя знала кто она. Пыталась покусать. Ты сразу её узнала. Но не остановилась! Ты же понимала, что я был обязан защищать её, верно?

- Так я привлекла твоё внимание, – её голос снова стал металлическим и холодным. Кай смутился. Он не понял, почему она изменилась в голосе. – Знаешь, что раздражает меня? От кого меня тошнит? От Риты. – Она гордо вздёрнула подборок, став сильнее схожей со своим старшим братом, часто делающим так же. Это было той немногочисленной чертой, которая досталась ей от отца. Дракула делал так же: величественно и высокомерно вздымал подбородок, порой подпирал его худыми пальцами. – Рита то, Рита сё. Ты заделался её защитником. Ухаживаешь. Стараешься не смотреть на неё, хотя я вижу, как ты этого хочешь. Но боишься моего брата. Поэтому ты его так ненавидишь! Поэтому злишься на него! Тебе нравится эта смертная! И тебя бесит, что она выбрала не тебя! Что она предпочла Макса! Тошнит от моего брата? Да пожалуйста. Ненавидь его, сколько угодно. Ненавидь всех на свете! Вини всех в том, что случилось. Но, знаешь, в судьбе Агаты виноват и ты. Все мы виноваты. Не скидывай вину за это на Макса. Ты сам в этом участвовал. – Слава притормозила, заправила прядь волос за ухо и вздохнула, отводя глаза в стороны. Они снова загорелись янтарным огоньком, но в них виднелся отголосок ненависти и боли. – Я никогда не говорила тебе и взяла с брата слово, что и он не скажет. И видимо, он сдержал обещание. Помнишь... Когда меня обратили я призналась тебе, что очень ценю нашу дружбу, пусть мы всегда ругались. Да, у меня был мой брат, который всегда и до сих пор является моим другом... Но с тобой я могла чувствовать себя под другому. Тебе можно было доверить те секреты, которые брата не касались. И это было прекрасным чувством... И... – она притормозила, сглатывая. Кай напряжённо слушал, морщась от солнца. – В общем... – по бледной щеке Мирославы скатилась одинокая серебристая слеза. Кай единожды видел её слёзы. Очень давно. Так давно, что это было как какой-то неестественный кадр из фильма. Она рыдала, увидев Кая живым и здоровым после долгого сна. Да, тогда она уже была той Славой, которая сейчас стояла перед ним. Но она плакала. Один единственный раз. – В общем – это я попросила Макса обратить тебя. У меня самой не хватило бы сил, понимаешь... Я нуждалась в тебе и мысль о том, что ты умрёшь, а я буду жить вечной жизнью в теле восемнадцатилетней девушки – не давала мне покоя. Мне нужен был друг. И я... Это я виновата, что ты стал вампиром. Так что можешь ненавидеть меня за это. Но не моего брата – он всего лишь исполнил мою просьбу.

- И я узнаю об этом спустя пятьсот лет, спасибо, Мирослава, – бросил сухо Кай, поворачиваясь к ней спиной и собираясь уйти. Он злился. Всю жизнь он тихо ненавидел её брата за то, что он с ним сделал. А оказалось, что единственная любимая девушка, которая некогда дарила ему надежду на счастье – оказалось причиной его вековых страданий и ненависти. – Могла бы подождать ещё лет сто. Всего-то. – он вздохнул. – Уходи. Не хочу с тобой разговаривать. И не пытайся заговорить или прикоснуться ко мне. Больше никогда меня не трогай! Слышишь, Слава, никогда! – последние слова он произнёс с особой силой. Для Карс эти слова звучали как сильная пощёчина. Девушка молча развернулась, смахивая со щёк слёзы, которые она ненавидела и ушла, спрятав лицо за волосами.

Спортивная раздевалка.

Я присела на длинную скамейку, которая стояла у металлических шкафчиков и принялась завязывать шнурки на кроссовках. Кэтрин сидела неподалёку, расчёсывала волосы и собирала их в хвост. Я так и не спросила у неё, почему она всё-таки пришла к первому уроку. У двери в душ стояли три девушки, те самые, которые сутра наехали на малышку Кэт. По другую сторону шкафчиков галдели девушки из параллельного класса, попавшие на один урок с нами. Краем уха я услышала типичный девчачий трёп вроде: туфельки, кофточки, парни. В разговоре упоминались такие имена как: Эрик Смит, Мэтт Салливан, Кай Миллер, Макс Карс, новенькая Кросс и кто-то там ещё... От последних двух имён меня передёрнуло. Нас обсуждают все. И я думаю, что ещё долго все будут перетирать эту тему.

Мимо меня промочила идеальная линия упругих бёдер. Подняв глаза я увидела Мирославу, что кинула сумку на скамейку. Она ловко скинула с ног ботинки с каблуками и застыла, опустив глаза на меня. Её веки слегка покраснели или мне показалось? На губах не было следом тёмной помады, губы приобрели привычный для вампиров светло-розовый оттенок. Её щёки слегка блестели, а тушь вокруг хмурых глаз смазалась, как если бы она расплакалась. Но я даже представить её не могу со слезами на глазах. Я совсем с ней не знакома, но уверена, что такую девушку сломать невозможно.

- Чего уставилась, смертная? – огрызнулась она, погружая ноги в классические чёрные кеды. Я вздрогнула. Её голос звучал словно звон заледеневшего металла. Исчезла та приятная дерзкая хрипота, её грубый женский голос словно покрылся толстым слоем льда.

- Смертная?... – я вздёрнула бровями, продолжая сверлить её взглядом. Мирослава закатила глаза, проигнорировав меня. Девушка стянула с себя топ, залезла в широкую футболку, судя по всему мужскую, а после завязала короткие волосы резинкой, что болталась у неё на руке.

Она на меня взглянула и я поняла, что её взгляд был сосредоточен на моей шее: разглядывала засосы. Бледные губы скривились в коварной улыбке, а затем она фыркнула, вздымая подбородок в духе своего брата.

- Понравилось? – со слышимой издёвкой в голосе, спросила она, наклоняясь ко мне. В нос ударил запах цитрусовых духов, вроде бы с примесью мяты, а так же лёгкий запах сигарет. Я вжалась спиной в шкафчик и невольно вздохнула, стараясь держать себя в руках, хотя Слава наводила на меня некий ужас. Она была не похожа ни на брата, ни на Кая, пусть тот и приходился ей бывшем парнем. Конечно, я её знать не знаю, но думаю, раз такой парень, как Кай, был в неё влюблён, то девушка была ещё та бестия. – Мой брат хорош, не правда ли?