***

Я не понимала, что несло меня вглубь темного болота.

Со мной был только страх — он успел вытеснить другие чувства.

Я все еще сопротивлялась, делала шаги назад, но, как невидимой рукой, меня порывисто толкало вперед и наносило удары в несогласное ни на что сердце.

Дыхание прерывалось бегом, когда я бежала вникуда, царапаясь о колючие кусты и боясь оглянуться назад.

Всю дорогу к этому месту я совестилась, но уже слишком поздно.

Грань к переходу становилась меньше.

Наконец выбравшись к утесу, я рухнула на колени. Из меня немедленно вытекали силы и прочие надежды.

Окоченев на леденящем холоде и привыкнув к темноте, я сжимала в руках бумагу. Лишь только бешено пульсировало в пальцах, когда губы с дрожью шептали каждое слово, выдавленное со слезами, обрывкам. Повторенное снова.

Слитно. Через всю отталкивающую силу.

Не хотела, но перевернула свою жизнь стороной к тени.

Тени, накрывшей мое сознание и вошедшей отголосками из преисподние, как потерей себя и пустотой.

Пальцы разжались сами собой, отдав танцам ветра помятый листок, закружившийся передо мной и внезапно пойманный когтистой рукой.

Чернильные пряди мягко касались улыбающихся губ.

— Вы призвали меня.

Полупрозрачная пыль хлестнула по моему лицу, после чего я ощутила резкое жжение в глазах и опустила голову.

— Кто бы ты ни был, человек, но, думаю, ты знаешь, чем нужно расплатиться.

Глаза, полные слез, опустились.

— Я знаю… я готова.

Целостность своей души не смогла, не сохранила — она давно покрылась шрамами, но все еще жива.

— Что ты хочешь, смертная?

Мозг прекратил посылать импульсы нейронам, отвечающим за дыхание.

Я теряла воздух.

Голос едва мог говорить, с большим трудом выталкивая слова — мощные тиски сжимали ослабшие легкие:

— Я все скажу, обязательно скажу.

Слух затронул его ухмыление в голосе:

— Как тебе угодно.

Эти слова растворились пеплом в воздухе, но вместо них пришла мука, от которой спина сгибалась, а выходящий наружу крик подавлялся новыми слезами.

Меня жгло. Не только огнем — переменами.

Полные страха и удивления глаза разглядели на правом запястье отпечатавшийся узор.

Слезы окропляли прожигающее, как клеймо, доказательство того, что я изменила свою судьбу.

Чужой силуэт стоял поодаль, почти сливался с темнотой небес.

— Как мне тебя звать?

Тогда передо мной, поддавшись власти ветра, поднялся ствол вороньих перьев, сквозь которые в меня острым взглядом впивались его глаза. Радужки червленого цвета казались затягивающим омутом, в которых загоралось малиновое пламя.

Этот смеющийся взгляд не смог утопить мою боль — он усилил ее, и тогда смотреть на него оказалось трудно.

Я испугалась этой встречи, невольно отходя назад, но почувствовала слишком запоздало, что стала заваливаться на спину у края.

Душа хотела разбиться вместе со мной.

Демон ухватил меня за кисть руки и дёрнул на себя, прижимая к груди. Я спрятала лицо в его черной ледяной оболочке, но постепенно эта кожа рассыпалась, становилась алебастровой, ненастоящей и холодной.

Вдыхая последний глоток свободы, я сдалась… Ничего не победило во мне.

Грань между светом и тьмой тончала. Две стороны встретились, остроконечным копьем разрывая стены и предубеждения.

Тугие веревки договора переплетали эти миры, стирая пределы. Меняя роли и страницы книги, которую сама пишу.

В ней останется этот след.

Я не слышала, как в груди демона стучало ритмом сердце.

Потому что он им не обладал.

Моя рука прикоснулась к его холодной руке, чувствуя, что с этой секунды буду ненавидеть себя.

Ноги не касались земли — его черные крылья, ударяясь друг о друга, разрезая потоки воздуха, подняли нас к облакам. Я возвела глаза. Мир завертелся, подобно карусели, наполнился ураганом перьев, сгустками тьмы и воздухом, которым уже было сложно дышать.

Бесчувственные губы прижались к моему уху, прежде чем я закрыла глаза, чтобы понять: это ли мой выход?

Это ли спасение?

Но думать об этом уже поздно — я всеми силами держусь за тьму.

Я знаю ее имя.

Себастьян. Себастьян Михаэлис.

***

— Джулий, милый, ты так красив сегодня!

Протянув поднос гостю, взявшему бокал игристого шампанского, я услышала и, повернув голову, увидела, как игрок Солнце, узнав меня в своей новой роли, рукой и голосом подзывает к себе.

Сохраняя непроницаемое выражение официанта, я подошла к нему, прижав поднос подмышкой.

Сегодня все было по-новому.

Моя прическа не ожидалась как для барышни, а оказалась всего лишь простым конским хвостом. Рубашка с галстуком-бабочкой, брюки и пиджак плохо облегали тело, чтобы скрыть то, что я не мужчина-официант, а девушка, прицепившая над губами фальшивые усы.

Сегодня это было моей ролью. Я не знала, смогу ли обмануть публику таким образом, но зеркало уверяло непривычным отражением — это возможно.

Теперь взгляд переместился на зал, заполненный голосами гостей.

Этот костюмированный бал был устроен специально для высшего английского общества. Игроки готовили для них спектакль, в котором я тоже принимала участие. Мне досталась мужская роль официанта, в образ которого я недавно вошла, но все же было нелегко играть того, кто тебе противоположен.

Ни на секунду не отошедший от чувства торжества, фокусник с улыбкой поправил цилиндр.

— Мне кажется, что ты единственный официант, которого хочешь сразу.

— Солнце… — Я смущенно опустила глаза.

Мой взор случайно заметил незнакомку, чье платье было расшито оборками из белоснежного кружева.

Музыка сопровождала грациозные движения, которые может повторить только настоящая… дама.

Я не знала ее, ведь среди известных всему миру лиц она выделялась, скрывая внешность за маской.

— Какая красивая девушка… Интересно, кто она?

Бессознательно трогая кончики ненастоящих усов, я ловила силуэт этой гостьи. Ее волосы золотыми каскадами спадали вниз, спускаясь ниже талии.

Прозрачно-зеленые глаза в больших разрезах венецианской маски жгли украдкой вопрошавшим взглядом, направленным прямо к нам.

— Добрый вечер.

Я не должна робеть, но женственность отчетливо побеждала во мне.

— Это обращение… ко мне? — пальцем показала на себя.

— Конечно, к вам, — пронзила меня улыбкой женщина. Но едва ей стоило совлечь при нас маску, чтобы показать, кто она есть, мое сердце пропустило удар.

Безумец.

Которому я поверила.

Мы обманули друг друга.

Он тоже не узнал меня сначала — об говорило его пораженные глаза. Их не спутаешь ни с какими, и они находили отклик в моих, еще полных непонимания, но уже покоренных.

— Я искала вас, — после недолгого молчания продолжил жнец. — Прошу простить за свою бесцеремонность, — он присел в легком реверансе. — Прошу, позвольте мне пригласить вас на танец?

Грелль ждал ответа и просил его глазами. Он был моим воздухом, и я просто не могла отказать ему. Я хотела дышать им и поэтому, переодетая в галантного мужчину, я взяла его правую руку и положила на сгиб локтя своей, нежно сжимая ладонью теплые пальцы.

Нарушая принципы, мне нравилось вести себя не как нужно.

Я играла противоположность и впервые проживала именно так.

========== Глава 10 ==========

В жизни нет сюжетов, в ней все смешано — глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным.

© Антон Павлович Чехов

Усы осторожно отклеены его пальцами.

Мы смеялись, спрятавшись вместе с шинигами в садах, полных самшита.

Ночь укрыла нас.

Шинигами улыбался, не убирая большого пальца с моей нижней губы.

— Хочу признаться, я сразу не узнал тебя.

Лунный свет лилейно играл на складках атласного платья, на ненастоящих золотых локонах.

— Зачем тебе вновь такая маска, Грелль?

Я чувствовала шепот мужчины, текущий по лицу горячей рекой:

— Ты сама знаешь зачем.