Он говорил с серьёзным видом. Это не переставало удивлять: как такой контраст характеров может умещаться в таком странном мужчине?

Спокойный и эмоциональный, нежный и агрессивный. Как такое возможно?

— Совсем не то, что я себе представляла.

Сатклифф, чью новую прическу взлохмачивал поток прохладного ветра, не обращал на меня взгляда.

— У каждого своё мнение.

— Само собой. Извини за неуместный вопрос, но… у вас в Департаменте все носят очки?

Цепкий взгляд и ухмылка послужили ответом.

— Ты сама ответила на этот вопрос.

— Просто как-то не верится.

Грелль, увидев мою поднятую бровь, пояснил:

— Жнецы страдают близорукостью, поэтому для нас очки несут функциональный характер.

— Всё равно трудно поверить в это.

— Понимаю, мы ведь совершенно иные существа. У нас свои отличительные черты, у вас, людей, — иные.

— И я уже знаю, в чем твоя особенность, Сатклифф.

Жнец сраженно вскинул брови.

— Догадливая или притворяешься?

— Ты очень халатно относишься к своей работе…

— Почему это «халатно»? Хм, сомневаюсь… Ты разве знаешь, как я именно выполняю все поручения?

— По тебе видно, — окинула я Грелля бесстрастным взглядом. - Ты, вероятно, в Департаменте стоишь в первых рядах безответственных сотрудников.

Сатклиффа мгновенно омрачили мои слова.

— Умничать-то ты можешь. А вот хамить зачем? Разве такое ко мне отношение изменит мой характер?

— Может быть и изменит, я-то откуда знаю?

— Ты глубоко ошибаешься.

Потянул снова охлаждающий летний ветер, но мои руки почему-то дрожали. В ответ я услышала то, чего мне ещё никто ни разу не говорил:

— Тебя никогда не учили женственности?

— А тебя, видимо, учили.

— Это не мне надо исправляться, а тебе, Юли.

— Даже так?

— Уж очень у тебя грубый характер… Да ни один парень не захочет встречаться с такой, как ты!

Моё сердце было больно задето, но я осеклась, понимая, что виновата.

— Я не грубая, Грелль.

— Докажи. Одних слов мало.

— Тогда научишь меня?

— Чему? - удивился он.

— Быть настоящей женщиной…

Последнее слово было произнесено с долей отчаяния. Его подхватил ветер.

Мы хранили безмолвие. Жнец смотрел на меня так, будто я кажусь ему беспомощным помойным котёнком, и меня либо жаль, либо нет.

Сатклифф не удостоил меня ответом, а лишь слегка улыбнулся. Почти безумно.

***

— Если хочешь выглядеть привлекательно, ты не должна сутулиться. — Жнец не слишком больно шлепнул меня между лопаток, и я автоматически выпрямилась.

Сказать откровенно, мое сердце готово было разорваться на крохотные части.

— Нельзя встречать мужчину с угрюмым выражением лица. Ты его так напугаешь.

— Я со стороны какую-то буку напоминаю? — не поверила я, сама толком не замечая того, как набычилась, но Сатклифф успел сообщить мне об этом:

— Сейчас — да, а дальше — посмотрим. А теперь перейдем к твоему недостатку — грубость. Запомни, ты должна подумать, прежде чем что-то сказать. И мягко должна сказать, словно разговариваешь с младенцем, а не с мужчиной. Они любят ласку и тепло. Поняла?

- Да, Грелль.

— Господи, что с твоими волосами? — Он ласково запустил пальцы в мою темно-русую копну.

— А что с моими волосами не так? — Я вконец растерялась.

Он прикасался ко мне. Не так, как раньше.

— Ухаживай за ними. - Увлеченный накручиванием локонов на пальцы, шинигами не отходил от меня. — Сколько существует масок для волос. И сколько средств…

— Как много ты знаешь…

— Ну я же ведь жнец, мне положено всё знать.

Мои пальцы скользнули меж прядей, трогая те места, к которым Сатклифф прикасался ладонями.

— А что не достаёт во мне?

— Тебе не хватает улыбки. — В этом отношении шинигами был прав — я не так часто улыбаюсь. — С ней ты будешь неотразима.

— Думаешь?

- Конечно. - Сатклифф осторожно прикоснулся пальцем к моей щеке. — Потому что ты красива…

Я подняла на него удивленный взгляд. Грелль тут же осекся, отвернулся, не сдерживая легкого смеха.

— Мы ведь ещё с тобой не учились правильно одеваться?

После этих слов я, кивнув, развернулась и отдалилась от шинигами.

— Ты куда? — не сообразил он.

— За ширму. - К тому времени я уже касалась пуговиц на одежде.

Господи… Что я делаю?

Мои щеки горели, когда я почти расстегнула блузку, но спиной внезапно почувствовала крепкий мужской торс и изумленно обернулась через плечо. Алый Жнец бесстрастно смотрел на меня и, косо опираясь рукой на стену, с улыбкой предложил:

— Не переживай. Я сам тебя переодену.

Тогда пропали все слова.

— Чт…

***

Многоцветные браслеты, позолоченные серьги, жемчужные бусы, кулоны молочного цвета, серебряные кольца… Грелль подходил к такому тонкому делу умеючи: у него это хорошо получалось. Безропотно подчиняясь указаниям жнеца, я думала, это взаправду поможет мне стать лучше.

— У тебя есть туфли? - Сатклифф начал что-то перебирать у меня в шкафу.

Стоя за спиной жнеца, я честно призналась:

— Есть, но я предпочитаю носить кеды.

По его губам зазмеилась тонкая усмешка.

— Пацанка…

- Да, - поддержала я смехом, - тот еще случай.

Когда я уже набрала в лёгкие воздух, по ушам ударил звук вибрации.

— Что там? — не на шутку удивился Грелль.

— Мне звонят. Подожди минуту, хорошо?

— Хорошо.

В спешке подойдя к подоконнику, я взяла телефон, приложив его к уху.

— Алло, слушаю вас, — вежливо начала. Простите… а вы кто? В смысле? Не понимаю. Вы, кажется, номером ошиблись. — Я быстро отключила телефон.

Грелль заметил мой расстроенный взгляд и подошёл ближе.

— Кто тебе звонил?

— Человек. Совершенно незнакомый мне человек…

— Вот как. Понятно, — снисходительно произнёс жнец. — Ты лучше посмотри, какая я Дама! — Сатклифф прикрепил на волосы заколку в виде бледно-розовой кувшинки.

Кто может быть красивее и опаснее, чем он?

— Конечно… - За весь день я впервые улыбнулась и почувствовала себя лучше.

Я протянула руку к волосам шинигами, поправляя цветочную заколку. Стало трудно дышать.

Но все было прервано.

— Дементьева, что ты делаешь? - на миг замер жнец, придерживая кувшинку.

— А что, нельзя? — нежность в голосе пропала.

— Да нет, можно, я не против, — его губы дрогнули в улыбке. — Просто как-то неожиданно получить от тебя заботу…

— Я разве не могу так сразу измениться? Тебе и это не нравит…

Грелль приложил палец к моим губам.

— Тссс… Что мы говорили о грубости? В тебе этого не должно быть.

Я с усилием заставила себя промолчать, но в этот миг ощущалось — кровь приливает к щекам.

Шторы задернуты, в ванной выключен свет. Я затолкала вещи в шкаф в несколько приемов. Сил не осталось — так и тянуло в постель. Погасив в спальне свет, рухнула на кровать, замерзшая и жаждущая сна.

Морально сломленная.

— Господи… — Я взялась пальцами за виски и не смогла сдержать слёз.

Больше не могу…

Грелль

Я долго стоял на балконе, глядя на звёздное небо, среди которых располагался наш мир Шинигами, и он от меня сейчас слишком далеко. Вроде бы туда и тянет, но и что-то не пускает.

Я часто вспоминал слова Юлии.

О ее вопросе.

«Научишь меня… быть настоящей женщиной?»

Дементьева…. Такая странная девица… Но так искренне мне ещё никто не улыбался.

«Кстати, как там она?»

Проскользнув в комнату, я тихо подошёл к кровати, на которой девушка спала.

Плачет.

Совсем ребенок…

Я смотрел на неё, затем наклонился, чтобы послушать сердцебиение девушки.

За распахнутым настежь окном шелестели листья деревьев. Я приблизился к Юли, и от её дыхания начала колыхаться моя алая прядь.

Глупая простая смертная. Глупая. Почему ты… такая? Почему ты досталась мне?

Я аккуратно укрыл девушку одеялом, чтобы не нарушить ее сон.

Ей же лучше.