Она лишь сухо кивнула.

- Ты уверен?

- Нет шанса сомневаться, боюсь, это наш единственный способ, - признался он.

- Ты многому научил меня… И рассказал о Миленье, - она вынудила себя не сочувствовать убитой горем бессмертной, но теперь понимала её больше, чем прежде. Она не стала богиней, будто Клейона и Валория, нет, её вмешательство лишь сделало её жертвой Каяна, инструментом в умелых руках, и когда она сделала всё, что он хотел, он лишь отбросил её, будто мусор.

Алексиус не выбрасывал её, конечно, но Люция помнила, как это – быть жертвой искусного манипулятора.

- Миленья была умна и находчива, могущественна, до того, как выступила против Эвы… - проронил Тимофей. – Она была одной из тех, кто знал страшную тайну и скрывал её от мира. И эта тайна держит меня тут, заперла, будто бы в ловушке…

- Какая тайна?

- Листья, - он оторвал от своего плаща измятый, вялый листок. Она взяла его, и тот рассыпался в пыль прямо в её руках.

Но она лишь равнодушно повела плечами.

- Увядшие листья. Всяко бывает.

- Не тут. Это признак того, что исчезает магия. Даже если Родичей нашли и разбросали по Митике, слишком поздно останавливать всё…

- Что?

- Мир… То, что осталось от него, - он запнулся, и Люции показалось, что он больше не станет продолжать, взгляд его вновь потерялся в густой зелени за пределами города, запутался в арках и листьях, холмах и долинах, что были такими уже целую вечность.

- Но что от него осталось? – настойчиво повторила она. – Я не понимаю, о чём речь!

- Бессмертные запаникуют при виде мёртвых листьев, они ведь не знают, что всё намного хуже… - он повернулся к ней с таким мрачным выражением лица, что ей было страшно посмотреть в его глаза. – Ты должна знать, что может статься с твоим миром. Глянь ещё раз на моё прекрасное Убежище…

Люция моргнула, но заставила себя вновь посмотреть на прекрасные виды. Только теперь она осознала, что зелени стало куда меньше. Миля, две – а дальше зелень сменилась чёрной выжженой землёй, а после и оборвалась, будто зазубренная скала. Голубое небо обратилось в холодную, зыбкую тьму, сквозь которую не прорывалось сияние даже самых ярких звёзд.

Убежище теперь оказалось лишь городом и жалкой милей зелени – и осыпалось в пустоту.

- Что это? – выдавила она из себя короткий, но логичный вопрос.

- Бессмертный по имени Дамен был сотворён вместе с Эвой, но выбрал убийство. Он был как и Родич Огня, думал, что надо уничтожать всё, будто пламя… Вот только у Каяна реального выбора нет, он и есть Огонь. А у Дамена он был, и он решил причинить нам вред. Попытался уничтожить нас. Прошло столько лет после его атаки, и так мало осталось чар, чтобы удержать этот мёртвый мир… Без Родичей Убежище стало просто осколком, и только часть нас осталась в живых. Я использовал уже столько сил, чтобы укрыть правду от других… И удержать это место так долго, как я смогу.

Никто не должен нести в гордом одиночестве это страшное бремя, а ведь ему претила сама мысль о том, что он вынужден рассказать ей!

- Родичи… А если вернуть кристаллы сюда, это ведь поможет?

Он склонил голову

- Не исправит всего… Но сохранит то, что осталось.

Люция кивнула, чувствуя, как уверенность загоралась в её душе.

- Тогда я должна сделать это. Найти Каяна, заключить его в клетку… И вернуть остальных Родичей сюда, как и его. И тогда и мой мир, и Убежище останутся жить.

Конечно, это не настолько просто, как звучало, но она должна попытаться.

Тимофей не позволил себе и короткой улыбки, но надежда на мгновение сверкнула в его глазах.

- Скажи хоть что-то, - промолвила она, когда он так и не нарушил тишину и словом. – Или ты вытолкнешь меня в ближайший портал, чтобы я могла вернуться в мир смертных?

- Ведь ты слышала то, что я уже говорил до этого, что я закрыл каждый путь, что ведёт отсюда.

Она покачала головой.

- Ну открой хоть на минутку!

- Без остальных старейшин это займёт больше времени.

- Я могу помочь тебе!

- Нет, это только моя ноша… А ты должна отдохнуть перед тем, как вновь столкнёшься с Каяном, - он будто бы говорил с собой. – Останешься в башне, отоспишься… Как только я смогу, клянусь! – я верну тебя в твой мир, и ты сделаешь всё, что можно, чтобы спасти нас, если действительно жаждешь этого.

И Люция знала – ничего в своей жизни она не желала больше.

Глава 8. Магнус. Лимерос

- Скажи мне, отец, - Магнус крепче сжал поводья своей лошади, - куда ты упрятал бабушку, в глыбу льда? Только в ней можно скрыться на столько лет.

Король не проронил ни слова – он вообще молчал уже полдня. Они уже успели дважды сменить лошадей, а Гай не вмешался и в порядок шествия – всё так же смотрел в спину Мило, не оборачивался на Магнуса и Клео за собой, не косился и на Энцо, замыкающего процессию.

Магнусу хотелось вырваться вперёд. Он не мог думать ни о чём, кроме Клео, когда она ехала так близко к нему – даже определить направление, хотя, кажется, двигались они на восток.

Они все – ведомые Гаем, как бы страшно это не звучало.

Остановились, впрочем, по первому же требованию короля – Мило и Энцо с необычайной прытью бросились разводить костёр, а Магнус направился к отцу. Тот выглядел всё хуже и хуже, побледнел, будто бы стремился слиться со снегом, и кожа теперь была испещрена сине-фиолетовыми узорами.

- Солдаты Амары следуют за нами, - промолвил он.

- Я знаю, - кивнул король.

- И что делать? Твоя жена, несомненно, очень обрадуется, когда узнает, что твои слова и медяка не стоят.

- О, моя жена очень бы удивилась, если б я сказал правду, - он кивнул Мило и Энцо. – Это ваша забота.

Стража даже не удивилась – они с лёгкостью запрыгнули в седла и направились туда, откуда прибыли.

Магнус знал, о какой заботе речь – и, видит богиня, не был против.

- Сколько же ещё понадобится времени на дорогу? – спросил принц.

- Нам в Ричс.

- Ричс? Я что, правду говорил о льдах?

Ричс – это лишь участок земли рядом с Гранитным Побережьем – просто торфы и заледеневшие долины. Нет места холоднее в Лимеросе – и нет в мире ничего холоднее, чем сам Лимерос. Там никогда не тает лёд, и даже когда на западе лето позволяет снегам подтаять, холод сковывает Ричс пуще прежнего. Только одна деревушка цепляется за жизнь в бесконечном море льда – и чудо, что он не похоронил под снегом и себя, и Селию Дамора, прячущуюся, вероятно, среди местных жителей.

Но король не проронил больше ни слова, отвернулся от своего сына и двинулся к реке, собираясь наполнить водой свою флягу. Магнус шумно выдохнул воздух и направился к Клео – та отчаянно куталась в меховый плащ, пытаясь спрятать лицо от нещадного ветра.

- Как вы выдерживали этот холод? – возмутилась она.

Он едва-едва замечал даже бурю – не то что это.

- Может, всё от того, что моё сердце – глыба льда?

- Я думаю, оно всё же чуточку оплавилось по краям.

- О, нет, - Магнус ухмыльнулся. – Сердца Лимероса не тают… Наверное, в Ораносе от нас должна бы остаться только лужа…

- Оранос обнажит истинную душу. Там так тепло, цветы, деревья… - её голос затих, а во взгляде плескалась тоска по родному дому. Но девушка ничего больше не сказала, только устало опустилась на поваленное бревно и стянула перчатки, потянулась руками к пламени. Магнус устроился рядом, но он всё ещё не мог заставить себя отвернуться от отца.

- В Лимеросе тоже есть деревья, - проронил он.

- Нет, - она лишь досадливо покачала головой. – Это совсем не те деревья…

- Возможно. Выпьешь? – он протянул Клео свою флягу, но та бросила на неё лишь опасливый взгляд.

- Вода или вино?

- Вода.

- Как жаль… Вино могло бы немного согреть меня в этот жуткий день.

- Как видишь, моё согласие даже ничего не изменит.

Она коснулась его перчаток будто специально, когда забирала флягу – но позволила себе только маленький глоток.